Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

с большим трудом добился согласия чинов произвести двухлетний побор с земельных имуществ на военные издержки. Паны и шляхта уже тяготились продолжительностью войны и выражали неудовольствие на то, что король не достиг всего в два предыдущих похода. Только благодаря ловкости и красноречию канцлера Замойского дело было улажено и сейм согласился на новые поборы, получив обещание, что третьим походом война будет доведена до конечных своих результатов. Кроме того, опять сделаны займы у герцога прусского, курфирстов саксонского и бранденбургского. Король и любимец его великий канцлер употребляли все усилия, чтобы приготовить большие силы и средства для этого третьего похода. Между прочим, датчанин полковник Фаренсбах, находившийся прежде в московской службе, но перешедший в польскую, был послан в Германию, откуда привел новые наемные отряды немецкой пехоты, или ландскнехтов; наняты были также новые отряды пехоты в Венгрии, и даже составлены некоторые пехотные дружины из беднейшей польской шляхты; литовские и польские вельможи выставили значительное конное ополчение. И действительно, королю удалось теперь собрать такие силы, которых давно не видали Польша и Литва; говорят, будто численность их простиралась до 100 000 человек. Но обширные приготовления все-таки замедлили движение. На сей раз Баторий выступил в поход только в августе месяце, надеясь, впрочем, как и в предыдущие оба раза, покончить дело до наступления зимы. Когда на военном совете поставлен был вопрос, куда направить поход, только немногие голоса называли Новгород; большинство указывало на Псков, который служил главным оплотом Руси со стороны Ливонии; опасно было бы оставить его в тылу у себя, тогда как завоевание сего города отдавало всю Ливонию в руки поляков. Решено было идти на Псков. По дороге к нему Баторий взял несколько русских крепостей, в том числе Остров, которого каменные стены не устояли против королевских пушек. Затем польские войска подошли к Пскову, который немало привлекал их славой своего богатства; неприятели горели нетерпением овладеть этим городом, рассчитывая найти в нем великую добычу. Передовой полк вел Николай Радивил, воевода виленский и великий гетман литовский. Товарищем у него был Евстафий Волович. Правой рукой предводительствовал жмудский староста Ян Тышко, а левой Ян Глебович, каштелян минский и литовский подскарбий, и Николай Сапега, воевода минский. Сторожевым полком начальствовали Кристоф Радивил, трокский каштелян, и Филон Кмита, староста оршанский. Во главе большого полка стоял великий канцлер Ян Замойский, уже во время похода пожалованный в должность великого коронного гетмана. Во главе угорских отрядов находился племянник короля Андрей Баторий. Около того времени в лагерь Стефана прибыл посол турецкого султана. Говорят, смотря на многочисленность войска и особенно любуясь убранством польской и западнорусской конницы, он заметил: «Если бы наши государи соединились вместе, то победили бы всю вселенную».

Нападение на сей раз не было неожиданным. Царь имел полную возможность заранее узнать о грозившей Пскову опасности и приготовить его к обороне. Пришедшие кое-где в ветхость каменные массивные стены и башни его были обновлены и усилены новыми укреплениями, каменными, деревянными и земляными; снабжены как ручницами, так и тяжелым нарядом, т. е. пушками и пищалями, для которых в изобилии приготовлены порох и ядра. Собственно военный гарнизон состоял из нескольких тысяч конницы, преимущественно боярских детей, и нескольких тысяч стрельцов; но и все граждане, способные носить оружие, составили ополчение, так что число всех защитников города простиралось от 30 до 40 тысяч (а по словам неприятелей будто бы до 50 000). Главными воеводами здесь поставлены были два князя Шуйские, Василий Федорович Скопин и Иван Петрович; под ними начальствовали: Никита Иванович Очин-Плещеев, князья Ив. Анд. Хворостинин, Влад. Ив. Бахтеяров-Ростовский, Вас. Мих. Лобанов-Ростовский и др. Князь И. П. Шуйский, хотя в старшинстве уступал В. Ф. Шуйскому, но по своей ратной славе, по уму и энергии занял первое место; сам Иван Васильевич объявил ему, что на его мужество возлагает особую надежду. Отпуская воевод во Псков, царь взял с них торжественную клятву в Успенском соборе перед иконой Владимирской Божьей Матери, что они не сдадут город Баторию, пока живы. А воеводы, в свою очередь, привели к такой же присяге войско и граждан. По их приказу окрестные сельчане тоже собрались в городе с своими семьями и хлебными запасами и «сели в осаде», а подгородные слободы и селения были, по обычаю, выжжены, чтобы ими не пользовались неприятели.

Воеводы назначили свое место каждому начальнику с его отделом по всем городским стенам, которые тянулись в окружности на семь или восемь верст, обнимая все четыре части города: Кремль, Средний город, Большой, или Окольный, и Запсковье. Духовенство непрестанно служило молебны, всенародно совершало вокруг города крестные ходы, поднимая наиболее чтимые иконы, даже мощи св. князя Всеволода-Гавриила, и одушевляя защитников ревностью постоять за православную веру против короля-латынянина. Во главе псковского духовенства в эту минуту находились: протоиерей Троицкого собора Лука и игумен Псково-Печерского монастыря Тихон, прибывший в город из своей обители. Новгородский архиепископ Александр прислал к своей псковской пастве увещательную грамоту о крепкой обороне против врагов. Значительные московские силы в то же время расположены были частью в Новгороде, частью в Ржеве и Волоке Дамском; на Оке стояли с войском Василий Иванович Шуйский и Шестунов, на случай вторжения крымцев. Сам Иван Васильевич выступил из Александровской Слободы с своим дворовым полком, как бы намереваясь принять личное участие в войне. Но он дошел до Старицы и здесь остановился.

26 августа во Псков прискакала конная застава из боярских детей, которая держала стражу за пять верст от города на берегу реки Черехи, впадающей в Великую с восточной стороны; ввиду наступавших многочисленных сил стража после небольшой стычки побежала в город и возвестила о приближении неприятеля. Воеводы тотчас велели звонить в осадный колокол и зажечь Завеличье, т. е. посад на другой стороне реки Великой, чтобы враг не нашел там готовых для себя жилищ. С городских стен наблюдали они, как темные массы неприятелей окружали город и каждый отряд занимал место, назначенное ему для осады. Чтобы помешать слишком тесному обложению, воеводы велели делать вылазки и в то же время открыть пальбу из большого наряда. Тогда много неприятелей было побито; это заставило их держаться подалее от стен, а также заслоняться рощами и пригорками. Между русскими пушками были две, носившие название трескотухи и барса, которые бросали каменные глыбы до самого королевского стана; последний расположился было на московской дороге, на месте села Любатова, подле храма Николая Чудотворца. Если верить одному русскому сказанию, король не ожидал найти во Пскове такой большой наряд и таких опытных пушкарей; удивленный и рассерженный, он велел отнести свои шатры