Длинная Серебряная Ложка - Кэтрин Коути

Пока он говорил, Леонард провел рукой по лицу, но пальцы были слепы. Он действительно забыл, а что будет через год, через десять лет, через сотню? Неуклюже опустившись на пол рядом с Изабель, он уткнулся лицом в колени и его плечи затряслись. Такого поворота событий она не ожидала.

— Ч-что… что случилось? — Изабель опасливо посмотрела на Леонарда, а потом, едва касаясь, погладила его по волосам. Правда, тут же отдернула руку — вдруг ему не понравится. — Я не верю, что ты изменился с тех пор, как умер. В тебе больше человеческого, чем в любом из всех вампиров, кого я знала. Да, пожалуй, и из людей тоже. Ты — не фольклор, ты Леонард Штайнберг! А хочешь, я скажу, каким я тебя вижу? Хотя что для тебя мои слова… Леонард? Ты только не плачь, пожалуйста! Ну я не знаю, что делать!

Но он уже вцепился в ее руку.

— Я т-тоже не знаю. Наверное, уже не получится всп… вспомнить… Но ты все равно скажи, а еще лучше — расскажи про себя. Какой ты была до того, как с тобой это случилось?

— Не помню, — бормотала она, отводя глаза, — меня как будто и не было вовсе. А лучше, если бы и правда не было, мир бы ничего не потерял. Думаешь, я стала такой, сделавшись вампиром? Разве люди меняются после смерти? Вот и ты не изменился. Ты близок к людям и совсем на нас не похож. Почему же ты это в себе отвергаешь, как будто боишься сам себя?

Леонард шмыгнул носом.

— Когда я был человеком, мне тяжело было понимать окружающих. Люди такие запутанные, их невозможно разложить по полочкам. Меня всегда пугал хаос. Зато теперь, когда моя жизнь расписана по правилам, со сносками и подпунктами, я возненавидел порядок. Не хочу быть элементом в ст-труктуре, понимаешь?

Она кивнула, но подумав, добавила:

— Не очень. Почему ты считаешь, что должен быть кем-то, кем не хочешь быть? Никакой ты не элемент, и не смей спорить, я лучше вижу! Ты сильный и очень… очень хороший. Правда. Я не думала, что вампиры могут быть такими…

Юный Штайнберг улыбнулся сквозь слезы.

— Когда ты узнаешь меня получше, ты, верно, изменишь свое мнение.

— Получше?

— Или ты все таки решила изжариться? — он покосился на окно, за которым быстро бледнело небо.

— Ты хочешь помочь мне? — в ее взгляде в равных долях смешались удивление и испуг. — Но разве ты пришел сюда за этим? Неужели ты не накажешь меня за все, что я сделала тебе и… твоему отцу?

Леонард хотя и не сразу, но все таки покачал головой. Он-то не накажет, зато Берта! Вот уж кто добьет Изабель хотя бы из штайнберговского упрямства. Но не стоит пугать Изабель прежде времени, а завтра он что-нибудь придумает. С легкостью он подхватил раненую вампиршу на руки, стараясь не задеть ее плечо, и понес в подвалы, где по-прежнему стояли гробы, по большей части открытые, со скомканными одеялами внутри — гости покидали замок в спешке. Выбрав гроб поприличней, Леонард осторожно уложил в него Изабель.

— Спи спокойно, — добавил он, склоняясь над ней, но вампирша часто заморгала.

— Какой тут спокойно, — жалобно произнесла она. — Стоит закрыть глаза, как я вижу их! Они все ползут и ползут, ползут и….брррр! Г-а-а-дость!

Леонард быстро огляделся, потом снова нагнулся к ней и прошептал:

— Они повсюду! У них против м-меня заговор и стоит мне задремать, как они п-подбираются поближе. Остановить их может лишь одно средство — спирт, — достав из кармана бутылочку с прозрачной жидкостью, он протянул ее Изабель. — Положи под подушку, и тогда они до тебя не доберутся. Я с детства так делаю.

— Спасибо! — просияла Изабель, вцепляясь в бутылку с азартом завзятого алкоголика, но и Леонард не спешил с ней расставаться.

— Дело в том, что у меня нет запасной, — замялся он.

— Но мне очень нужно!

— Мне тоже!

— Значит..?

— Ничего, если так?

Изабель улыбнулась. Это было не просто «ничего», это было "замечательно." Как приятно разделять гроб с мужчиной, который контролирует ситуацию и сумеет отогнать полчища чудовищ, пусть и крошечных! Уткнувшись в его плечо, она закрыла глаза и, несмотря на боль от раны, уснула так спокойно, как ни спала еще ни в этой жизни, ни в прошлой.

… А когда микробы, как обычно, приползли в надежде застать Леонарда врасплох, то лишь обиженно взмахнули жгутиками и убрались восвояси.

ГЛАВА 22

Как только солнце скрылось за горизонтом, Берта могла покинуть замок. Главное, сбежать прежде чем кто-нибудь успеет напомнить ей про давешний позор. И про синие лотосы — чтоб им! — и про пляжи одного пикантного греческого острова, и про рыцарские доспехи. Вспомнив последнее обстоятельство, она едва не разрыдалась от стыда. Лучше бы она в нижнем белье появилась, причем розовом и с рюшечками, взятом у Лючии напрокат. А как на нее смотрела Гизела! Прямо глаз не сводила. Сочувствовала, не иначе. А ведь это все равно что предложить умирающему в пустыне наперсток воды — милосердно, конечно, но лишь распалит жажду.

Однако прежде чем удрать, ей предстояло кое-что проверить. Берта вытащила из кармана книгу в черном кожаном переплете и, не найдя поблизости ножа, разрезала ее острым когтем. "История Виктора де Морьева, рассказанная им самим." Ни года выпуска, ни издательства. Она уже знала, какую страницу разрезать дальше. Вот Виктор и Женевьева, переодетые, отвечают на вопросы у заставы. Неужели получится? Но мужчина за столом улыбается, будто кот, который смял пташке крыло и наблюдает за ее попытками взлететь.

— Водонос, говоришь? Ну-ну. А покажи-ка мне свои руки.

— А тебе, гражданин, и на руки его смотреть не надо, — выступил вперед молодой солдат. — Узнаешь меня?

Берта прижала раскрытую книгу к груди. Сколько раз эта книга была переписана заново, пока она спала? Сколь раз ему еще предстоит оплакать жену? Она хотела создать для Виктора чистилище, а получился ад. Им никогда не выбраться. Но раз взялась, дочитывай.

Подойдя к бывшему хозяину, солдат бесцеремонно хлопнул его по спине.

— Мы вместе служили в доме графа де Морьева, Ну, вспомнил? Я чистил ножи, а Жан-Батист, — кивок на Виктора, — состоял камердинером при виконте. Тут как раз мой папаша слег с горячкой, а откуда взять деньги на доктора, коли в семье двенадцать ртов? Ну я по малолетству и решился на отчаянное дело — хозяйскую табакерку спереть. Ох, несдобровать бы мне, если б кто прознал! Но Жан-Баптист не только хозяев отвлек, он еще и табакерку мне помог выбрать и ростовщику загнать. Самую ценную, с брильянтами, нашему графу ее сама Австриячка[49] пожаловала. Граф чуть собственный парик от ярости не сожрал, но не пойман, не вор!

— Зато виконт был на седьмом небе от счастья, что любимому братцу сделали очередную гадость, — вставила Женевьева.

— Сам напросился, — невинно улыбнулся Виктор, подмигивая солдату. Проверяющий поморщился:

— Ну кому интересно слушать, как развлекалась наша загнивающая знать? Следующий!

А Виктор и Женевьева, держась за руки, вышли за ворота и…

Что было дальше, Берту уже не интересовало. Когда-нибудь она дочитает до конца, а сейчас пора уходить. Сунув книгу обратно, вампирша сорвалась с места, но в коридоре ее остановил трезвон. Раз лентяйка-горничная не торопилась встречать гостей, Берта побежала открывать сама. Не хватало еще чтобы звонок, гремевший как набат по которому били кувалдой, перебудил весь замок.

Нетерпеливо поигрывая веером, на крыльце стояла незнакомая дама, облаченная несмотря на июльскую духоту в бордовое платье из лионского бархата, отделанное изысканнейшим бельгийским кружевом. С мочек ушей каплями крови стекали рубиновые серьги. Но искрящаяся, как первый снег, кожа затмевала даже роскошный наряд. Согласно Джейн Остин, богатые дамы не первой молодости наносят столь неожиданные визиты исключительно с целью отговорить вас от женитьбы на их племянниках. Но одного взгляда на ее кожу хватило, чтобы Берта укрепилась в самых худших своих подозрениях. Вечер явно не задался.

— Вы позволите мне войти? — ласково заговорила с ней гостья.

— С какой стати?

— Хотя бы из вежливости.

Напомни она про свой статус и фроляйн Штайнберг, вероятно, столкнула бы ее с лестницы, но гостья вела себя скромно. Руку для поцелуя тоже не предлагала, предчувствуя что юная вампирша прокусит ее насквозь.

— Колбаса на кухне, кровь в леднике, — буркнула Берта, распахивая перед ней дверь, — угощайтесь и сматывайтесь отсюда поскорее. Я ухожу.

Но Мастер уже обхватила ее за талию и увлекала на кухню.

— Не хотите ознакомиться со свежей прессой? Много времени это у вас не отнимет.

Было бы наивно рассчитывать, что Эржбета заделалась разносчицей газет из чистого альтруизма, так что ничего хорошего ее предложение не предвещало.

* * *

— Чья это карета? — удивился Уолтер, когда они оставили лошадей на конюшне и вернулись во двор.