Дневник, 2004 год - Сергей Есин

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО

ПО КУЛЬТУРЕ И КИНЕМАТОГРАФИИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.

ДИРЕКТОРУ АГЕНТСТВА

г-ну ШВЫДКОМУ М.Е.

Глубокоуважаемый Михаил Ефимович!

В сложившейся ситуации только Ваше влияние может нас выручить. Речь идет все о той же ограде. Деньги нам, как Вы и обещали (а Вы практически единственный человек, который что-то обещал институту и выполнил свои обещания), силами министерства выдали (1 млн. рублей), и мы провели тендер. К сожалению, во время проведения тендера по тем или иным причинам, пока мною не выясненным, совершен ряд ошибок.

Главным лицом тендера стала фирма, заявлявшая устно о своей готовности сделать работу за один миллион рублей, но в результате в тендере запросившая три миллиона. Кстати, фирма эта, по моим сведениям, не имеет собственной реставрационной базы. Несколько фирм, специализирующихся именно на реставрационных работах, были искусственно «отжаты». В условиях тендера не было разъяснено, что работа может проводиться частями. Также фирме-«победительнице» неким специалистом из министерства были даны обещания на следующий год гарантированно предоставить новую порцию средств. Всё это меня смущает. Насколько я понимаю, деньгами на этот род деятельности распоряжаетесь Вы, мы же с Вами о новых деньгах пока не договаривались. Я не хочу никого обвинять, так как мой подозрительный ум колеблется между «вашими» и «нашими». Но Бог с ними. Я прошу только указания, если это возможно, провести новый тендер, за которым я бы уже внимательно присмотрел. Хочу также сообщить Вам, что, по мнению такого крупного специалиста в этой области, как Н. Л. Дементьева, которая в свое время осмотрела наш объект, запрошенная фирмой сумма — более 3 миллионов — завышена.

С уважением и признательностью, Сергей ЕСИН, заслуженный деятель искусств РФ, ректор.

В 15 часов состоялся ученый совет. Ничего особенного, итоги года, вручение дипломов профессорам С.П. и М.В. Ивановой. Хотел было рассказать на ученом совете всю историю с оградой и деньгами министерства, но потом пожалел В.Е., да и просто стало скучно. Целой толпой проголосовали на конкурс нашу профессуру. Жизнь все время упрощается. Каждый проректор залез в свою нишу и старается не высовываться, оставив мне и всю стратегию, и все текущие дела. Перед голосованием и ученым советом никакой конкурсной комиссии так и не состоялось. На совете зашел разговор о рецензиях кафедры Минералова на курсовые работы. Зашел разговор совершенно спонтанно. Ю.И. на это вспылил, опять изобразил из себя капризного ребенка, сказал что-то о восточном происхождении Елены Алимовны и о ее страсти к интригам. Что-то буркнул и про меня. Была довольно занятная и саморазоблачительная картинка. Неужели он все еще переживает из-за своей утраченной должности ученого секретаря?

Разговор с А.И. о моем новом ректорстве. Ой, как мне скучно. Сам я лично палец о палец не ударю, куда кривая вывезет.

25 июня, пятница. Уж коли мне сегодня все равно быть в Москве — именно на сегодня назначено вручение всем наград, а мне ордена, — значит, решил утром поехать на аттестацию первого курса. Немножко опоздал, потому что в на проспекте Вернадского жуткие пробки. Атмосфера, когда я приехал, была довольно благостная. Отчетливо понимая творческий характер вуза, я все же понимаю и необходимость всех подтягивать. Никого пока не исключил, но всем не сдавшим и не написавшим курсовую поставил железный срок — 15 сентября, грозил (чего, конечно, не сделаю), что 16-го подпишу приказ. Я хотел бы всех заставить учиться так, как не учился я, и не комплексовать по поводу не защищенной в семьдесят лет кандидатской диссертации. Просидел на аттестации час. Когда я уходил, то сказал ожидающему аттестации первому курсу: «Считайте, что вам повезло…» В ответ раздались аплодисменты.

Ну, вот и осуществилась мечта маленького мальчика, который прогуливал школу, и свое детство, вместо школы и двора, провел в Ленинской библиотеке. Тогда существовал детский читальный зал, располагавшийся в левом флигеле дома Пашкова, вход был со стороны Рождественки (улицы Фрунзе). Когда поднимаешься от метро, хорошо виды Боровицкие ворота, совершенно пустой к ним проход, выметенная от снега брусчатка. Зимой Москву всю хорошо убирают, но особенно хорошо, до блеска, центр, улицу Горького, Манежную площадь (нынче безнадежно испорчена) с таинственно-враждебным американским посольством в доме Жолтовского. Меня всегда привлекал этот Боровицкий съезд, я представлял выезды бояр и царей, теперь лишь редкие машины вождей. Бояр было значительно больше, чем нынче вождей. В то время предполагал я, что когда-нибудь въеду сюда на машине. Я бы, конечно, по своему врожденному плебейству на машине бы никогда не поехал, но потом решил, что надо дать Анатолию потом долго рассказывать, как он въехал в Кремль на автомобиле. Кстати, по своему обыкновению, он, когда я уже пошел через железные ворота в глубь кремлевских тайн, заезжая на стоянку, поругался с одним из кремлевских военных регулировщиков. Браво, Толик, никому никакого спуска.

Атмосфера кремлевских коридоров мне показалась смутно знакомой: и по той экскурсии, которую нам устроил Коржаков, и по давнему моему посещению Кремля, когда я делал интервью с А.И.Микояном. Но тогда я шел от Спасской башни и не проходил через тяжелые кованые ворота на Ивановской площади. Первая сверка документов. Та же лестничка, с первым предъявлением паспортов внизу, те же среднестатистические русские лица охранников. Теперь здесь появилось новшество: у охранников полка с небольшими гнездами для сотовых телефонов посетителей. Сотовый телефон обязательно приказали не отключать от звонка, а выключить совсем. Пин-кода я не помнил, поэтому пришлось по телефону Анатолия звонить С.П., у которого полная бухгалтерия, в том числе и моих дел. В.Огрызко в своем прекрасном словаре современных молодых писателей совершенно справедливо написал, что «многие годы С.Толкачеву покровительствует С.Есин»: есть за что. К рамке металлоискателя мы уже привыкли. Тем не менее мне пришлось несколько раз под этой рамкой пройти: в нагрудном кармане у меня лежала маленькая плоская аллюминевая коробочка. Наверху, на втором этаже, новая проверка документов, названная здесь «сверкой». И первые знакомые: Николай Добронравов с Александрой Николаевной Пахмутовой. «Я здесь, как близкая родственница…», — сразу заявила А.Н., трогательно выталкивая к рампе мужа, менее, чем она, привыкшего к триумфам. В маленьком зальчике-накопителе много и других знакомых: Е.Евтушенко, С.Любшин, В.Лановой в замшевой куртке, с которой потом помучается Путин, пытаясь зацепить за материал булавочку, чтобы повесить орден. В зале стоят витрины, в которых лежали разные русские ордена и рассказана их история. Здесь же, в центре зала, в подобии горки находится орден «За заслуги перед Отечеством» первой степени с золотой тяжелой цепью, к которой орден прикреплен. Это символ власти президента России. все разговаривают, или, как нынче уродливо принято говорить, «общаются». И тут же как бы специально — единственный человек, который подробно разглядывает выставленные предметы, все тот же муфтий Равиль Гайнутдин — председатель Совета муфтиев России. Последний раз, когда я был в Кремле на вручении юбилейной московской медали и все, торопясь завязать или укрепить свои связи, толпились в Георгиевском зале, единственным человеком — я был вторым, — которому была интересна находящаяся рядом и открытая Грановитая палата, был все тот же Равиль. Тогда в совершенно пустой Грановитой палате мы с ним раскланялись. Теперь уже встретились как старые знакомые. Вспомнили тот случай, я рассказал муфтию Равилю Гайнутдину о «мусульманском романе», который написал наш преподаватель Самид Агаев, а главное, о той знаменитой сцене, когда Иса встречается с Мусой, т. е. Мухаммед с Христом. «Нет ли в этой сцене какого-нибудь богохульства?» — осторожно спросил муфтий. Надо обязательно послать ему роман вместе с моими Дневниками. Муфтий получит орден. Но недаром это мероприятие носит и политический храктер. Здесь некая демонстрация равенства конфессий перед властью. И муфтий, и главный раввин России Берл Лазар, и митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир все получат по ордену. Но иерархия между тем расставлена: митрополит — орден «За заслуги перед Отечеством» II степени, раввин — орден Дружбы, а муфтий — орден Почета. Политический балет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});