Вина и грехи - Мара Вульф

за плечи.

– Он прав. Пойдем, ты здесь уже несколько часов.

Наверное, это разумный вариант. Невен сможет помочь Лупе и Алексею гораздо лучше, чем я.

– А мы не можем их забрать? – тем не менее снова повернулась к колдуну я.

– Я бы не советовал. Сейчас они слишком слабы, но, может быть, через несколько дней…

– А как же тюремщик? Как мы объясним это Селесте? Она ведь начнет его искать, не так ли?

– Предоставь это мне. Я позабочусь и о нем. Но, как я уже сказал, лучше, чтобы тебя здесь не было.

Мой взгляд метался туда-сюда между двумя мужчинами. В кои-то веки они, похоже, сошлись во мнении. Все во мне отказывалось покидать Лупу. Невен терпеливо ждал, пока я приму решение.

– Пойдем, – тихо позвал Николай. – Ты не сможешь помочь ей, если будешь падать от истощения.

Признав поражение, я в последний раз опустилась на колени перед Лупой.

– Я вернусь, – пообещала я. К тому времени сестра уже лежала совершенно неподвижно. Ее спина едва заметно поднималась и опускалась. Она все еще горела, но до сих пор была жива.

Николай подошел к решетке соседней камеры и посмотрел на Алексея, который лежал там с вытянутой рукой, словно пытался дотронуться до Лупы.

– Мы вытащим их отсюда и заберем обоих, – пообещал он.

Я все еще металась в нерешительности.

– Нужно действовать быстро. Селеста наверняка рассчитывает, что хотя бы один из них умрет. Просто чтобы помучить нас и заставить осознать свою беспомощность. А если оба выживут… – Я переводила взгляд с одного мужчины на другого. – Мы должны найти сердце души Нексора. Мы должны убить и его, и Селесту.

– Я думал о саркофагах. – Невен скрестил руки на груди. Очевидно, что он был не в восторге от предложения, которое собирался сделать. – Если у тебя ничего не вышло, то, скорее всего, их нельзя открыть с помощью магии. Предлагаю попробовать открыть их грубой физической силой. Было бы логично, если бы Эстера выбрала такой способ, чтобы еще больше защитить саркофаги.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять.

– Хочешь сказать, что мне придется взять Николая или другого стригоя в катакомбы, чтобы открыть гробы? Потому что эти плиты настолько массивные и тяжелые, что обычный человек не смог бы сдвинуть их ни на дюйм.

Невен медленно кивнул.

– Если бы они открывались с помощью магии, любой колдун мог бы сделать это за последнюю тысячу лет.

– Только если бы он нашел вход и смог его открыть, а секрет гримуара доступен только носителям семиконечной звезды, – парировала я. Неужели все так просто? – Как ты думаешь, что мы найдем в гробах?

– Я не знаю, – пожал плечами Невен.

Николай слушал нас с непроницаемым выражением лица.

– Там не может находиться сердце его души, лишь подсказка, которую оставила нам Эстера, – вслух рассуждала я. – Навряд ли даже она знала, что он отделил сердце своей души.

Любовь, которую Нексор испытывал к Эстере, не имела себе равных. То, что он делал с собой и другими, чтобы не потерять ее, не поддавалось никакому объяснению. Это не оправдывало ни одно из его злодеяний, но я не могла не думать о том, каково это – когда тебя так любят. Пока Эстера не начала воспринимать эту любовь как тюрьму, должно быть, это было потрясающе.

– Она привела тебя туда, значит, там что-то важное. Мы откроем и гроб узнаем, – решил Николай.

– Когда? Сейчас? – Меня охватило волнение. На какое-то время оно разогнало усталость и страх за Лупу и Алексея.

– Нет, – решил Невен. – Тебе нужно отдохнуть. Мы не знаем, что ждет тебя там, внизу. Еще один день не сыграет роли. Кроме того, тебе понадобится оружие.

– Внизу я столкнулась только с воспоминаниями, – возразила я. – И голосом.

– Голосом? – с негодованием уточнил Николай, запустив руку в волосы. – Ты не упоминала об этом. Что он говорил? Ты знал об этом? – спросил он у Невена, который в ответ покачал головой, что, казалось, несколько успокоило Николая.

Я раздраженно закатила глаза.

– На самом деле его хозяйка в основном показывала мне все вокруг. Эстера отдала ей приказ дожидаться носителей семиконечной звезды. Собственно, она так и делала.

Николай потер рукой шею.

– Рано или поздно я из-за тебя поседею.

– Это вряд ли. А если и да, то я до этого момента не доживу.

Он уставился на меня в недоумении, а я мысленно отругала себя. Неужели они забыли, что я смертна?

– Сейчас в замке много гостей. Днем отправляться к саркофагам опасно. Но завтра вечером все соберутся на бал в большом зале и в холле. Селеста устроит фейерверк. Вот тогда и попробуйте улизнуть, – прервал Невен тишину, воцарившуюся между нами. – Если в процессе будет шумно, фейерверк может заглушить звук, к тому же Селеста будет занята другими делами, – немного помедлив, продолжил он, любезно делая вид, будто не чувствует напряжения между мной и Николаем.

Итак, завтра вечером. Я кивнула, потому что это было разумное предложение, а я слишком устала, чтобы спорить. При этом я продолжала смотреть на Николая. Он должен понять, что мы можем бороться вместе в этой жизни, но наш конец уже предначертан. Он знал это, и я это знала. Это не должно его удивлять, наверняка за свою жизнь он уже не раз терял смертных.

– Ты прав, – обратилась я к Невену, – нельзя торопить события. Слишком многое поставлено на карту. – Собственный голос прозвучал не так твердо, как мне хотелось бы.

– Тогда решено. – Николай переплел наши пальцы как само собой разумеющееся, кивнул Невену и решительно направился вперед.

Люмины остались в подземелье, как и Мило, но Николаю свет и не требовался. Он несся по темным коридорам широкими шагами, настолько взвинченный, что замедлил шаг только после того, как я споткнулась и вырвала руку из его хватки, чтобы удержаться за стену. Он резко остановился и обернулся, словно мрачная тень, которую поглотила окружающая нас темнота. Но мне не нужно было его видеть, я чувствовала стригоя каждой клеточкой своего тела.

– Валеа? – В его голосе появились хриплые нотки. – Я сделал тебе больно?

– Нет, – зашипела я. – Не сделал. – Не сегодня. – Но не надо тащить меня за собой, как…

Подходящее сравнение мне придумать так и не удалось. Голова опустела. Николай был зол, хотя это слишком слабое слово. Он уже два года пытался удержать свой медленно рушащийся мир, но мысль о моей смертности и доверие, которое я оказывала Невену, довели его до предела.

– Ты принадлежишь мне, – резко сказал он.

Растерявшись, я пыталась пробиться взглядом сквозь темноту.

– Ты с ума