Хроники Заводной Птицы - Харуки Мураками

Женщина привела меня в один бутик на Омотэ-сандо[53], где продавались вещи известных модельеров, и выбрала для меня два костюма — серый с синевой и темно-зеленый, оба из тонкого материала. Модные — в таких в юридическую контору не походишь — и стоили немало, сразу видно. Ничего объяснять она не стала, да я и не требовал объяснений, делал, что говорят, и все. Это напомнило мне фильмы «интеллектуального кино», которые я смотрел в студенческую пору. В них никогда ничего не объяснялось: считалось, что объяснения помешают воспринимать реальность в том виде, как она в этих фильмах представлена. Вполне допускаю, что такой взгляд на вещи имеет право на существование, но мне как человеку живому, из плоти и крови, соприкосновение с этим миром казалось непривычным и удивительным.

Сложения я самого обыкновенного, среднего, так что подгонять одежду по размеру, за исключением длины рукавов и брюк, мне не нужно. Женщина подобрала три сорочки и к ним в тон — три галстука, добавив к этому пару брючных ремней и полдюжины носков. Расплатившись кредитной карточкой, попросила доставить купленные вещи ко мне домой. Видимо, в голове у нее уже сложилось четкое представление о том, какую одежду и как я должен носить, поэтому выбор вещей времени почти не занял. Я бы ластик в магазине канцтоваров дольше выбирал. При всем при том нельзя было не признать, что у нее великолепный вкус. Сорочки и галстуки, на которые она указывала, почти не задумываясь, по цвету и фасону подходили идеально, словно их выбирали долго и тщательно, и сочетания получились весьма оригинальные.

Потом она повела меня в магазин обуви, где купила под костюмы две пары туфель. На это тоже много времени не ушло. Опять кредитная карточка и распоряжение отвезти покупки ко мне. Может, и не следовало специально договариваться о доставке на дом двух пар обуви, но, похоже, такова была ее манера: быстро выбрать то, что нужно, заплатить по кредитке и попросить доставить на дом.

Потом мы пошли покупать часы. Там все повторилось. Она приобрела классные модные часы с ремешком из крокодиловой кожи, здорово подходившие к костюмам. И на эту операцию времени мы почти не потратили. Стоили часы тысяч пятьдесят — шестьдесят. Мои были из дешевой пластмассы и, судя по всему, не очень ее устраивали. Часы, по крайней мере, на дом доставлять она не просила. Их упаковали, и она молча вручила коробочку мне.

Следующим пунктом программы стал мужской салон красоты. Помещение больше напоминало танцкласс — просторное, с блестящим деревянным полом и огромными зеркалами во всю стену. В салоне было пятнадцать кресел, и мастера с ножницами и щетками для волос курсировали по залу, подобно кукловодам. Тут и там стояли горшки с растениями, из закрепленных на потолке черных динамиков «Боуз» тихо лилась музыка — Кит Джарретт выдавал на пианино одно из своих бессвязных замысловатых соло. Меня сразу проводили в кресло — наверное, женщина во время нашего похода по магазинам откуда-то сделала предварительный заказ. Она подробно объяснила худощавому мастеру, что со мной нужно делать. Видно, они были знакомы. Мастер принялся выполнять полученные инструкции, поглядывая на меня в зеркало с таким выражением, точно видел перед собой полную миску волокнистых стеблей сельдерея, которые ему предстояло съесть. Лицом он походил на молодого Солженицына.

— Вернусь, когда ты закончишь, — сказал ему женщина и удалилась легкой и быстрой походкой.

Парикмахер работал молча, раскрывая рот только по необходимости: «сюда, пожалуйста», — чтобы вымыть мне голову, «извините», — смахивая нападавшие после стрижки волосы. Когда он отходил от меня, я всякий раз трогал пятно на правой щеке. Людей в салоне было много, они отражались в висевших по стенам зеркалах. Среди них я обнаружил и себя вместе с красовавшейся на лице ярко-синей отметиной. Она уже не казалась мне безобразной или нечистой. Пятно — часть меня, то, с чем надо смириться и жить. Время от времени я чувствовал на нем, на его отражении чьи-то глаза, но понять, кто смотрит, было невозможно: слишком много фигур мелькало в зеркалах. Я лишь ловил на себе чужие взгляды.

Стрижка заняла полчаса. Волосы, порядком отросшие с тех пор, как я ушел с работы, снова стали короткими. Я пересел на один из стульев, предназначенных для ожидавших очереди клиентов, и, слушая музыку, принялся листать какой-то журнал, пока не вернулась женщина. Моей новой прической она, похоже, осталась довольна. Достала из кошелька десятитысячную купюру, расплатилась, и мы вышли на улицу. Тут она остановилась и оглядела меня с ног до головы — как я проделал это со своим котом. Словно хотела убедиться, не забыла ли чего. Судя по всему, ничего такого она не обнаружила. Взглянула на свои золотые часы и вздохнула. Было почти семь.

— Поужинаем? — спросила женщина. — Ты как?

На завтрак я съел тост да днем перехватил один пончик. И все.

— Да, пожалуй.

Она повела меня в итальянский ресторан поблизости. Ее там, видимо, знали, и нас, ни слова не говоря, провели за тихий столик в глубине зала. Когда я уселся напротив нее, женщина попросила вынуть из карманов брюк все, что там было. Я беспрекословно подчинился. Казалось, я разошелся с реальностью, в которой жил раньше, и теперь она бродила где-то рядом. «Хоть бы она меня отыскала», — мелькнуло в голове. В карманах ничего особенного не нашлось: я выложил на стол ключи, носовой платок, бумажник. Она посмотрела на них без большого интереса, потом взяла бумажник и заглянула внутрь. Пять с половиной тысяч иен, телефонная карточка, карточка из банка, пропуск в бассейн. Только и всего. Ничего особенного. Ничего такого, что можно понюхать, измерить, потрясти, окунуть в воду, рассмотреть на свет. С тем же выражением лица она вернула мне мои вещи.

— Завтра пойди и купи дюжину носовых платков, новый бумажник и чехол для ключей, — сказала она. — Уж это ты сам выберешь. Да, а когда ты в последний раз покупал нижнее белье?

Я задумался, но так и не вспомнил:

— Точно не помню. Довольно давно, по-моему. Но вообще я чистоту люблю, живу один, белье не накапливаю, сразу стираю…

— Это неважно. Купи еще дюжину маек и трусов, — отрезала она, давая понять, что не хочет больше говорить на эту тему.

Я молча кивнул.

— Чеки отдашь мне, я оплачу. И покупай только самое лучшее. За прачечную я тоже буду платить. Рубашку больше одного раза не надевай — сдавай в стирку. Понятно?

Я опять кивнул. Слышал бы ее хозяин химчистки у нас на станции — вот бы обрадовался. «Но…» — сказал я про себя, и этот простой коротенький союз словно приклеился к оконному стеклу одним лишь поверхностным натяжением, пока мне не удалось вытянуть из него нормальную длинную фразу:

— Но зачем вам все это — покупать мне одежду, платить за парикмахерскую, прачечную?

Женщина не ответила, лишь достала из сумочки пачку «Вирджинии Слимз» и вынула сигарету. Появившийся как из-под земли высокий официант с правильными чертами лица привычным движением поднес к ее сигарете спичку. Спичка сухо чиркнула по коробку с приятным аппетитным звуком. Официант протянул нам меню, но женщина, даже не заглянув в него, заявила, что дежурные блюда нас не интересуют:

— Принеси мне овощной салат, рогалик и что-нибудь из белой рыбы. В салат пусть добавят дрессинг и перец — совсем чуть-чуть. Еще минеральную воду с газом. Льда не надо.

Мне в меню копаться не хотелось, и я заказал то же самое. Официант с поклоном скрылся. Реальность никак не возвращалась ко мне.

— Я просто так, из любопытства спрашиваю, — решился опять заговорить я. — Без всякого умысла. Вы всего мне накупили, я, конечно, не против, но стоит ли на это время и деньги тратить?

Ответа по-прежнему не было.

— Мне просто интересно, — повторил я.

Молчание. Женщина с таким интересом рассматривала живописное полотно на стене, что было ясно — ей не до моих вопросов. Картина, как мне показалось, изображала итальянский сельский пейзаж — аккуратно подстриженные сосны, рассыпавшиеся по холмам крестьянские дома с рыжеватыми стенами. Даже не дома, а домишки — маленькие, но очень милые. Интересно, что за народ там живет? Наверное, нормальные люди и жизнь у них нормальная. Непонятные загадочные женщины не покупают им ни с того ни с сего костюмы, туфли и часы. Им не нужно нигде искать сумасшедшие деньги, чтобы заполучить какой-то высохший колодец. Я по-настоящему завидовал тем людям, живущим в таком нормальном мире. Эх, если бы только можно было прямо сейчас оказаться в этой картине! Зайти в какой-нибудь домишко, выпить вина, забраться под одеяло и уснуть, ни о чем не думая.

В этот момент появился официант и поставил перед нами стаканы с газированной минералкой. Женщина затушила сигарету в пепельнице.

— Почему бы тебе не спросить меня о чем-нибудь другом? — сказала она.