Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

она.

— Спасибо тебе, не откажусь. Трое у меня, а батьки-то нет, тяжко… — вздохнула женщина. — Войну прошел, с самого начала их буксир в море ходил, конвои водил, японцев отгоняли, а вот в мирное время сгинул… — Слезинка покатилась по ее щеке, а я вспомнил ту войну. Да уж, бывает же.

Хозяйка зажгла лампу и, собрав нехитрый стол, села ужинать со мной, это я настоял. Вообще, несмотря на ее упоминание о детях, женщина была отнюдь не старой, максимум лет тридцать, я-то постарше буду. Просто в это время вообще люди выглядят как-то старше. Валентина, а хозяйка представилась именно так, мне понравилась. А самое плохое для меня было в том, что я ей, видимо, тоже. Почему плохо для меня? Так я ж уеду завтра, не хотелось оставлять о себе дурное мнение, да и зря надежду дарить человеку это также не по мне. Валентина, конечно, открыто ничего не говорила, но я видел, как она на меня смотрит. Черт, у нее явно мужика не было очень давно, а тут я, посреди ночи…

Все-таки или мне почудилось ночное поведение Валентины, или она просто не решилась на действие, но ночь прошла так, как и должна была. Я мирно продрых аж до девяти утра, а утром меня ждал хороший завтрак. Словно я всю ночь как раз трудился, а не спал.

— Куда ты сейчас? — Валя сидела напротив, как и ночью, и, подперев ладошкой щеку, грустно смотрела на меня.

— Мне нужно возвращаться, я на номерном работаю, могут и дело завести…

— Да-да, конечно, — одними глазами выразила эмоции женщина, — на поезд пойдешь?

— Схожу, но не знаю, будет ли что-то в ближайшее время. Скорее всего, придется на попутках добираться.

— Далеко тебе. Ты сам-то с Куйбышева, или туда только на работу приехал?

— Да я с Ярославля, слышала о таком городе?

— Конечно, это ведь недалеко от Москвы?

— Километров триста. Как на фронте ранили, списали из армии, так я, как был в госпитале в Куйбышеве, так там и остался. Чего, думаю, мотаться туда-сюда.

— Молодец. А где воевал? — Да, война еще долго будет в памяти людей.

— В Сталинграде.

— Вот же тебе выпало… — аж закрыла ладошкой рот женщина.

— Да ничего. Бывали и похуже места. Но, согласен, трудно было.

— Да уж, мужики. Хлебнули вы… — кивнула Валя, думая о чем-то своем.

— Валентина, да о чем ты? — воскликнул я эмоционально. — Как будто в тылу лучше было? Я с сорок третьего списанный, уж повидал, как в тылу живут. Да вам памятники надо ставить при жизни, за ваш труд и выдержку. Тянуть детей, работать на износ, вот кто уж натерпелся, так это вы, труженики тыла! Знаешь, чего навидался я в покинутых деревнях и селах? Врагу не пожелаешь, в этом и наша, мужиков, вина, что фрица так далеко пустили, — я нисколько не преувеличивал, действительно так считал. Очень, очень трудной была жизнь в тылу. Да, там, где было далеко от фронта, может, и полегче, но думаю, ненамного. Кушать-то везде одинаково хочется. А дети? Сколько их от голода умерло…

— Спасибо тебе, Саш. За такие слова спасибо, — горько произнесла женщина и вдруг, встав из-за стола, подошла ко мне. — Поцелуй меня, пожалуйста, — сказала она тихо, постояв несколько секунд возле меня, а у самой слезы в глазах стоят.

Что говорить, остался я у Валентины аж на неделю. Тогда, услышав такую просьбу, я вскочил со стула, едва не опрокинув стол, и сграбастал эту хрупкую женщину в объятья. Когда мы расцепились после долгого поцелуя, я лишь спросил, где дети. Валя ответила, что ребятишки в школе и саду, придут к обеду. Детки были еще совсем малые, две девчонки, Катя восьми и Аленка пяти лет, и мальчик Сева, шести лет от роду. Как мы оказались в спальне, даже не понял. Одежда была сорвана в одно мгновение. Валя набросилась на меня так, что казалось, задушит в объятиях. Как женщина может тосковать по мужику, Валя показала наглядно. Сколько бы мы мяли друг друга в постели, неизвестно, выбрались только по приходе детей. Мне было крайне неудобно, нас хоть и не застали в кровати, мы просто услышали шум в сенях и встали, но все же чувствовал я себя не в своей тарелке. Девчонки, те как-то просто поздоровались и занялись каждая своим делом, а вот малец был с характером. На предложение матери познакомиться тот и бровью не повел. Молча зыркнул глазами и, развернувшись, утопал куда-то, несмотря на возгласы матери.

— Не знаю, что это с ним? — удивленно сказала Валя, когда мы вновь остались одни.

— Ревнует, наверное, он же мужик! — всерьез ответил я.

— Да, он батьку очень любил… А тот его.

— Не любил, а любит, поэтому и реакция такая.

— Да, я что-то и не думала, что в его возрасте можно думать о чем-то таком, — казалось, женщина была расстроена, но на самом деле она просто очень удивилась реакции сына.

— В войну дети взрослеют рано, — предположил я.

В тот первый день у Вали я вообще никуда не ходил. Та после обеда проводила детей на рыбалку, они ходили куда-то к морю, а мы вновь остались вдвоем.

— Валь, извини, а тебе самой не нужно на работу?

— Я кладовщицей в порту работаю, у меня смены. Сутки работаю, потом сутки отдыхаю. Я тебя вчера встретила грубо, прости, просто только со смены пришла, спать ложилась.

— Это ты меня извини, свалился тебе как снег на голову.

— А знаешь, как я рада такому снегу? — Валя вновь меня поцеловала, а когда получила от меня ответ, то даже задрожала вся. — Даже не знаю, что на меня нашло. Ты не думай, я не какая-нибудь… — Валя сделала серьезное лицо, — у меня кроме Николая, мужа, никого никогда не было. А тебя утром увидела, ночью-то злая была, словно бес вселился.

— Просто ты по мужу соскучилась, какой он у тебя был?

— Да обычный, — как-то уклончиво ответила женщина, — муж как муж. Взял меня за себя, когда мне только восемнадцать исполнилось, а через год я Катюху родила.

— Ты извини, что я тебе о нем напоминаю.

— Да ничего, я уж забывать стала. Ты меня, наверное, дрянью считаешь, я ведь не по мужу соскучилась, чего уж врать, а… — Валентина замерла на несколько секунд и, выдохнув, продолжила: — По мужику я соскучилась. Как разглядела тебя утром, так просто с ума сошла. Не знаю, первый раз такое со мной.

— Не разочаровалась? — улыбнулся я.

— Ты что? — улыбаясь и смущаясь одновременно, произнесла женщина.

Вот так и жил