Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

Осмотрев помещение, кивнул сам себе, надеюсь, найду здесь то, что мне требуется. Удача случилась только минут через десять, когда я уже отчаялся здесь найти хоть что-нибудь похожее на одежду. А искал я какой-нибудь ватник или куртку. Штаны, обувь и свитер у меня были с собой, купил в порту Лос-Анджелеса, там русское судно стояло, вот я и прикинулся олухом и купил у матросов нехитрую одежку, сказав им, что всю жизнь мечтал о советской одежде. Те повелись и продали, отдавали даром, но я всучил им несколько баксов, что в итоге их здорово порадовало, наверняка смогли купить какой-нибудь сувенир, а то ведь им ни фига валюты не дают, а на рубли в Штатах ничего не купишь, в банк же менять не побежишь. У бандитов не брал шмотки, стрёмные они какие-то были, да и свои же есть, так что зачем мне воровское? Ватник или куртку я искал по той причине, что было банально холодно. Свою амеровскую кожаную куртку я оставил на покойничке, что играл роль «убитого» меня, поэтому сейчас я и искал одежку. Нахлобучив здорово потрепанный ватник, не такой, кстати, как у нас в Сталинграде были, потоньше, застегнулся на все пуговицы. Жаль, что сапог нет, они бы тут больше подошли, чем ботинки, грязи тут…

Чуть не бегом покинул порт и двинул за город. Улочки позади были темны, вечер уже, довольно поздно, пробирался, можно сказать, на ощупь, да еще и города я не знаю. Так или иначе, но я, топая прямо по дороге, часам к двенадцати ночи набрел на деревеньку. Та стояла в стороне от дороги, я увидел тусклый отсвет в одном из окон, вот и разглядел ее в темноте. Проходя мимо домишек, я, можно сказать, выбирал. Приглянулся почему-то последний дом по правую руку, вот и постучал в окно неприметного с виду домика. Наверное, поэтому он мне и глянулся, что был неприметным.

— Кого там принесло? — голос был женский, но какой-то грубый.

— Хозяйка, на постой до утра не возьмете? — спросил я. О, как же все-таки хорошо на родном языке говорить!

— Кто ты? — открыв уже дверь, на крыльце появилась вполне не старая женщина. В темноте видно плохо, но фигурка под длинной белой ночной рубахой выделяется хорошо. Женщина была стройна, может, даже чуточку худа, но даже, казалось бы, бесформенная рубаха только подчеркивала ее прелести. Я даже не сразу в лицо посмотрел, во как загляделся. Ну так это ж родное, русское!

— Да приезжий я, за городом задержался, с утра уже надо уезжать, а переночевать негде.

— А чего ж в город, в дом колхозника не пошел? Там наверняка есть места.

— Так говорю, не местный я, города-то не знаю. Да и понятия не имею, сколько до него идти, ночь на дворе, не видно ничего.

— Ладно, чего в дверях-то стоять, заходи. Только обувку сымай, у меня половики выбиты! — Мысленно усмехнувшись, я скинул ботинки и вошел вслед за хозяйкой дома. Темно, хоть глаз выколи, как они тут ходят без лампы?

— Тьфу ты, черт! — выругался я, сильно ударившись ногой обо что-то твердое.

— Аккуратнее давай, а то свернешь мне бидон с молоком, чего сдавать-то буду?

— Простите, пожалуйста, просто вижу в темноте плохо, — нисколько не соврав, сказал я. После восстановления зрения видеть я стал нормально. Не «единица», конечно, но и не совсем слепой, как в сорок третьем.

— Голову береги, — произнесла женщина ужасно вовремя. Уже забыл я, какие в наших русских хатах двери, чуть башкой не влетел в косяк.

— Спасибо, — коротко ответил я. Когда мы оказались в комнате, больше напоминающей чулан, мне указали на кровать.

— Можешь спать тут, отхожее место на дворе, найдешь, или показать?

— Лучше покажите, хозяйка, а то в темноте уйду куда-нибудь не туда. Я и за городом-то задержался именно из-за того, что ориентируюсь плохо.

— А ты вообще откуда, слышу говор чудной, а понять не могу? — усмехнулась хозяйка.

— Так с Куйбышева я. Здесь в командировке был, возвращаться нужно, а наши без меня уехали, надо завтра догонять.

— А чего же вы не на поезде? — удивленно спросила хозяйка.

— Да у начальства тут разные планы в окрестностях, вот и бродим за ними, как на поводке, — беззастенчиво врал я.

— Ладно. Есть хочешь? — смилостивилась хозяйка дома, а мне и правда захотелось вдруг есть.

— Не отказался бы, да вот неудобно как-то, деньгами за ужин возьмете? — неловко спросил я.

— Чего? У меня, чай, не ресторан здесь, какие еще деньги? — искренне удивилась женщина.

— Простите, хотел за хлопоты рассчитаться, лишних-то денег наверняка нет?

— Да у кого ж они есть, лишние-то? Сам-то, небось, не шибко богатый, вон ватник какой замызганный!

— Да это рабочий. Лазал по машинному, а сменить не успел, одежка у парней осталась, которые ушли.

— Тебя завтра в таком виде сразу в милицию сцапают, — продолжала улыбаться женщина.

— Что делать, объясню как-нибудь.

— Я тебе старую куртку мужа дам, она все-таки поприличнее твоей фуфайки.

— Да вы что, мало того что пустили переночевать, так еще и одеваете, и кормите! — искренне удивлялся я, будучи озадаченным. Да, забыл я уже, какими бывают русские люди, забыл.

— Так мне это ничего не стоит, почему бы и не помочь?

— А еда, а куртка? — поднял я брови.

— Муж сгинул в море в прошлом году, а еда… Говорю же, я не ресторан тебе предлагаю. Картошка есть отварная, молодой лучок только вылез, ну, хлеба дам — вот и вся еда, за что тут платить?

— Спасибо вам человеческое! — просто сказал я и кивнул. Развязав завязки на мешке, стал доставать свой нехитрый скарб. Специально не брал в Штатах ничего особенного, мало ли нарвусь на патруль. Так, сосиски консервированные, тушенка да пара банок фруктов, тоже в банках. Все это было доступно здесь, во Владивостоке, те же американцы и привозят. А что, власть она далеко, в Москве, здесь вообще как отдельная страна. Нет, чекисты, конечно, не дремлют, упоротые коммунисты и здесь, бывает, появляются, да только взятки никто не отменял, поэтому и встречаются здесь иностранные товары.

— Хозяйка, это вот, к картошке… — я пододвинул банки ближе к женщине.

— Это чего, оттуда? — махнула рукой куда-то за спину хозяйка дома.

— Да, с ребятами в порту махнулись не глядя, — улыбнулся я, — мы им папирос московских, они нам вот это.

— Продают на рынке иногда такое, — женщина указала пальцем на банку, — но дорого всегда, не каждый купит.

— Вот и берите, детишек побалуйте, — я хоть и в темноте заходил в дом, да видел обувку возле дверей, детская