Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

Сын прислушивался к словам отца. Его глаза немного прищурились, и в них пастору показалось промелькнул интерес к его словам. Это вдохновляло. Голос окреп, мысли уже выстраивались в четкий порядок.

- И ты думаешь, что на мою мать снизошла Благодать? – Последовал внезапный вопрос. Нет, Веттерман ошибался, приняв блеск в глазах за интерес. Это было упрямство, уверенность в собственной правоте! Отец невесело усмехнулся:

- Я не думаю, я вижу тебя, сидящего передо мной! В тебе воплотилась Божья Благодать, снизошедшая до утробы твоей матери. Он же вывел тебя из ее чрева, и Он испытал его! Душа женщины и ее чрево едины, ибо Творцом определена их роль продолжения рода людского. Это ли не Высшая Благодать? Я уже говорил о том, что имели ли мы право отвергать людей, но более того, имели ли право не принимать раскаяние. Ты знаешь 50 Апостольских правил, но ты не знаешь, что на самом деле их больше. Причина здесь проста. Перевод! Тот, кто переводил, имел под рукой неполный греческий оригинал. Так вот, 52 правило гласит: «Если кто обращающегося от греха не примет, да будет извержен, ибо он опечаливает Христа, сказавшего, что радость бывает на небесах об одном кающемся грешнике». Нет греха, побеждающего милосердие Божие. Прощение дается не по заслугам нашим, а по милости человеколюбивого Бога, всегда готового прощать, как только кто обратиться к Нему с раскаянием. Господь наш, обратившись к нам, сказал: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию, только покайтесь и получите равную честь со святыми и праведниками! Где место Петру, отвергнувшему меня и горько плакавшему, где место мытарю, разбойникам, блудницам в Царстве Моем? Там и вам место будет, поплачьте о грехах своих, припадите к ногам моим, покайтесь и спасетесь!» Можешь ли ты с уверенностью сказать, что Илва не раскаялась, принимая ту ужасную смерть, о которой мне поведали? Нет! Потому что ты сам живое свидетельство обратного – ее покаяния. И не важно, когда это свершилось. Давай снова вспомним о той грешной евангельской жене, что омыла слезами ноги Христа. Даже ревностный Святой Петр не решился отринуть от Источника чистоты ее прежний греховный смрад. Даже Святой Иоанн Богослов не изгнал блудницу с ее места, наоборот, уступил свое. Златоуст объясняет нам: «Прежде она была блудница, а теперь сестра Христова и невеста Его Божественного Слова». Святой Франциск Азисский провозгласил, что он венчается с Бедностью. Мне рассказывали, как это отображено на фресках в одной итальянской церкви, как живописец представил Бедность – красивой, исхудалой женщиной в плохой потрепанной одежде, на которую лают собаки и мальчишки бросают камни. Не замечаешь сходства с той самой грешной женой? С блудницей?

Сын отвел взгляд в сторону и тяжело вздохнул. Неужели слова отца все-таки упали на благодатную почву?

- Ты помнишь, о чем говорится в Книге Левита, главы 13 и 14? Правильно, Закон о проказе, о прокаженных. Ты их видел когда-нибудь? Подходил к ним? Нет? Разве есть на земле кто более отверженный, нежели эти несчастные? Святой Франциск жил с ними вместе. И он написал в своем завещании, что вид их был ему неприятен до тех пор, пока Господь не повел его к ним, и что было горьким, то стало сладким. Почему? Потому что столь тяжкой болезни, как и падению человека в грех, нужно сочувствовать. А что есть сочувствие - духовная помощь – утешать, поддерживать, вразумлять и молиться. Иоанн в своем послании сказал: «Если кто видит совершающего грех, то пусть молиться, и Бог даст ему жизнь» . Но проказа, о которой говорится в Священном писании, не только болезнь, это иносказание. Не могут вещи и камни болеть проказой, но Моисей говорит о том, что на них могут появиться язвы и их следует обмыть. Что имеет в виду пророк? Болезни общества! В чем омовение? В молитве! Что Господь говорит Иову после его покаяния, уже простив его самого? Чтобы помолился за своих друзей, дабы не отвергнуть их!

Ты ощущаешь стыд… и ты страдаешь от этого. Но Апостол Павел в послании к римлянам сказал: «Если страдаешь, как христианин, то не стыдись!» И еще. Твой стыд означает, что ты не знаешь собственного покаяния. Ты думаешь о себе – я хороший, а кто-то, значит, хуже. Это гордыня, сынок! Каждый из нас должен думать о собственной душе, о собственных грехах, не обращая внимания на поступки других и не ставя кому-то клеймо грешника, преступника или блудницы. Каяться нужно в собственных прегрешениях, и молить Господа о себе и других, желая им добра, испытывая к ним лишь чувство любви. Если ты будешь молиться о душе своей матери, как это делаю я уже много лет, то твой стыд уйдет вместе с молитвами, ибо милосердия двери всегда открыты, освобождая нас от любой муки!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я напомню тебе еще одно место из Священного Писания, «Книга Судей Израилевых». Ты помнишь Иеффая, сына блудницы, который стал судьей?

- И за свою победу над аммонитянами он дал обет Господу принести в жертву собственную дочь и сжег ее на костре? Хороший пример, отец! – Нет! Он упрям по-прежнему.

- Вся беда опять в переводе древнееврейской письменности. Соединительный суффикс «вау», который в «Книге судей», что лежит перед нами, - пастор дотронулся до Библии, - переведен, как «и»: «…по возвращении моем с миром от аммонитян, что выйдет из ворот моего дома на встречу мне, будет Господу, и вознесу сие на всесожжение». А знатоки древнего языка иудеев трактуют его, если есть перечисление – другое предложение, взаимоисключающее первое, как разделительный союз «или», что полностью меняет смысл, ибо человеческая жертва противоречит замыслу Господню. Иеффай предложил или обет Господу или, если Его это не устроит – жертву. Далее сказано, что «он совершил над ней обет свой, который дал, и она не познала мужа…» , но нет ни слова о жертвоприношении. И хоть сказано, что дочери Израилевы ходили ее оплакивать, но это же слово в других местах переведено, как «воспеть хвалу» и «разговаривать». Дочь Иеффая, внучка блудницы, стала монахиней, и к ней ходили помолиться вместе и поговорить. Напомню также, что судьями Израильскими были первосвященники Илий и Самуил, и это ставит Иеффая на одну ступень с ними. – Веттерман ощущал невероятную усталость. Его аргументы иссякали. В этом диспуте упорство оппонента основывалось не на знании теологии и богословских источников, а на непостижимой для пастора внутренней убежденности сына в собственной правоте. Те доводы, ссылки на Библию, что Андерс привел в начале этой тяжелейшего для отца разговора, были лишь игрушечным щитом, приманкой, на которую клюнул опытный богослов, в пылу своей виртуозно выстроенной полемической атаки, увлекся, разбил, казалось, неумелую и непрочную оборону оппонента, и не заметил, как под легкой защитой оказалась непробиваемая броня, и вся сила ударов давно была ею погашена.

- Отец! - Андерс поднялся. Его взгляд, родных, до боли знакомых материнских глаз, встретился с взглядом отца. Веттерман понял, что проиграл, быть может, самый важный диспут в своей жизни. По крайней мере, сейчас ему казалось именно так. – Я согласен со всеми твоими доводами и аргументами. Тем более, я согласен с учением нашей церкви, Священным Писанием и трудами величайших богословов. Но я человек, и как человек, я грешен. Мой грех состоит в том, что я не могу простить другого человека, совершившего столь… - сын замялся на мгновение, подыскивая подходящее слово, помягче, видя растерянность и огорчение отца - … явную несправедливость по отношению к церкви, но более по отношению к тебе. Я не сужу ее, я просто подвожу итог свершившемуся. Для меня она умерла, и это я считаю лучшим исходом для всех. Обещаю тебе, что отныне буду молиться и просить Господа снисхождения и прощения ее грешной души, а также придания сил и мне для покаяния в этом грехе. Я выполню и твою просьбу, несмотря на то, что не согласен с правомочностью выбора того поприща, которое ты от чистого сердца желаешь мне. Я это сделаю из любви и глубочайшего уважения к тебе.

Входная дверь хлопнула, и в дом вошел пожилой стражник из охраны ворот. Споткнувшись о порог и загрохотав доспехами, он тихо чертыхнулся, успел поймать, чудом не слетевший с головы шлем, который был ему явно великоват, смутился, толи от ругани, толи от собственной неуклюжести, глухо пробормотал: