Сунь Укун – царь обезьян - У Чэнъэнь

Долго бились противники, но так и нельзя было сказать, кто победит. Вдруг Сунь Укун заметил, что оборотень вытащил свой волшебный мешок, и крикнул: «Братья, поостерегитесь!» – и быстро взмыл ввысь. А четыре полководца и Маленький Чжан попали в ловушку.

Сунь Укун все это видел, по благовещему лучу спустился на западный склон горы и сидел, предаваясь горестным думам.

Вдруг где-то в юго-западной части горы опустилось на землю радужное облако, хлынул дождь, и Великий Мудрец услышал голос:

– Сунь Укун! Узнаешь ли ты меня?

Сунь Укун поспешил к тому месту, откуда доносился голос, и увидел какого-то человека. Вот как он выглядел:

Толстые щеки, лоснится лицо,два огромнейших уха;Покатые плечи, широкая грудь,колышется жирное брюхо.Радость его легка и чиста,душа весною полна,Нестерпимым блеском блестят глаза,прозрачные, словно волна.Исполнены благостным духомвзгляд его и слова.Самый чтимый из всех святых,живущих высоко в горах, —Будда Милодостославный,улыбающийся монах.

Поняв, что перед ним бодисатва, Сунь Укун распростерся на земле, а бодисатва промолвил:

– Я прибыл сюда для того, чтобы расправиться с оборотнем из Малого храма Раскатов грома.

– О мой повелитель! – отвечал Великий Мудрец. – Не знаю, как и благодарить тебя. Не скажешь ли, что за оборотень это и откуда он взялся?

– Это мой служка – Желтобровый отрок, которого я приставил к билу отбивать часы, – сказал бодисатва. – В третий день третьей луны я отлучился, а его оставил сторожить мой дворец. Так он выкрал мои драгоценные талисманы и стал выдавать себя за Будду. Волшебный мешок, который ты видел, – это моя сума для последующей жизни, или, как ее называют, «Мешок для продления рода человеческого». А палица с волчьими зубами – колотушка для била.

– Нет в твоем доме порядка, – произнес Сунь Укун. – У тебя сбежал служка, а ты и в ус не дуешь. Ведь этот проклятый оборотень чуть не сгубил меня, старого Сунь Укуна.

– Я помогу тебе его изловить, – сказал Майтрея. – Видишь, весь склон горы я засадил тыквами. Ступай же вызови оборотня на бой и постарайся заманить на поле. Тыквы здесь еще не поспели, а ты превратись в самую большую и спелую. Оборотень съест ее, и таким образом ты попадешь к нему в брюхо. А уж там делай все, что тебе угодно. Я же тем временем отниму у него волшебный мешок, засуну туда его самого и отнесу к себе.

– Хорошо ты придумал, – отвечал Сунь Укун. – Не знаю только, удастся ли заманить его сюда.

– Ну-ка, протяни руку, – смеясь, сказал Майтрея.

Сунь Укун протянул левую руку. Тогда Майтрея послюнил указательный палец своей правой руки и на ладони левой руки Сунь Укуна начертил всего один иероглиф: «Запрещаю!» После этого он велел ему зажать руку в кулак, а когда оборотень приблизится, быстро разжать кулак и показать ладонь. Тут оборотень сразу же последует за ним.

Сунь Укун все сделал, как велел ему Майтрея. Он вызвал оборотня на бой, а когда тот бросился на Великого Мудреца с палицей, разжал кулак и показал оборотню ладонь.

После этого Сунь Укун помахал для вида посохом и, притворившись побежденным, бросился бежать. Оборотень, подпав под чары запрета, не стал вытаскивать своего мешка, а пустился за Сунь Укуном вдогонку. Так они добежали до поля, и тут Сунь Укун сразу же превратился в большую спелую тыкву. Оборотень остановился как вкопанный, оглянулся и вдруг увидел шалаш.

– Эй! Кто посадил здесь тыквы? – крикнул он, подбегая к шалашу.

Майтрея, приняв вид старика-огородника, вышел из шалаша и ответил:

– Я посадил.

– А есть у тебя спелые? – спросил оборотень.

– Есть, – отвечал бодисатва.

– Сорви мне одну, – приказал оборотень.

Майтрея тотчас сорвал ту самую тыкву, в которую превратился Сунь Укун, и, держа ее обеими руками, поднес оборотню. Тот, ничего не подозревая, принял тыкву и стал есть. А Сунь Укун превратился в крохотный шарик, проскользнул к оборотню прямо в брюхо и начал кувыркаться, колотя ногами и руками. От боли оборотень стал кататься по земле, скрежетать зубами, громко плакать.

Тут Майтрея принял свой настоящий облик и подошел к оборотню.

– Что, тварь, узнаешь меня? – спросил он гневно.

Оборотень поднял голову и, увидев хозяина, в страхе повалился ему в ноги, принялся отбивать земные поклоны и приговаривать:

– О мой владыка! Мой повелитель! Пощади! Молю тебя, пощади! Никогда больше я не буду поступать подобным образом!

Майтрея схватил его за шиворот, отвязал у него волшебный мешок, отнял колотушку для била и крикнул:

– Сунь Укун! Пощади его!

Тогда Сунь Укун крикнул:

– А ну, тварь, открой рот пошире! Я вылезу!

Оборотень разинул рот, Сунь Укун выпрыгнул и сразу принял свой первоначальный вид. Он хотел добить оборотня своим посохом, но Майтрея уже запрятал его в мешок и привязал к поясу.

– А где золотые тарелки? – спросил Майтрея. – Говори, скотина ты этакая!

– Золотые тарелки разбил Сунь Укун, – ответил, всхлипывая, оборотень. – Осколки сложены на лотосовом престоле в тронной зале.

Неся мешок за плечами, Майтрея усмехнулся и, обращаясь к Сунь Укуну, сказал:

– Пойдем, Сунь Укун, за осколками золотых тарелок.

Сунь Укун повел бодисатву на гору в монастырь, но ворота оказались наглухо запертыми. Тогда бодисатва Майтрея указал на них своей колотушкой, и ворота распахнулись. Бодисатва и Сунь Укун вошли в монастырь, и тут Великий Мудрец перебил всех до единого оборотней. Майтрея собрал золотые осколки, произнес заклинание, и в руках у него оказались золотые тарелки, точь-в-точь такие, какими они были первоначально. После этого Майтрея вскочил на благовещее облако и умчался в свое царство беспредельной радости и блаженства.

А Великий Мудрец Сунь Укун освободил Танского монаха, Чжу Бацзе и Шасэна, они подкрепились, накормили коня и снова двинулись в путь.

О том, какие еще пришлось им вынести испытания, вы узнаете, если прочтете следующую главу.

Глава шестьдесят седьмая,

из которой читатель узнает о том, как были спасены жители селения Толочжуан, как укрепилась духовная сила учения Будды, а также о том, как путники избавились от скверны и очистили свои сердца

Итак, паломники продолжали свой путь. Прошел месяц, весна была в самом разгаре, распустились цветы. Любуясь прекрасными видами, путники все продвигались вперед и увидели впереди горное селение.

Они направились прямо к селению, подошли к одному из домов и постучались в ворота. На стук вышел старец с посохом в руке, в соломенных сандалиях, повязанный черной косынкой.

Танский монах сложил ладони, поклонился и сказал:

– Я, бедный монах из восточных земель, иду со своими учениками на Запад за священными книгами. Время сейчас позднее. Не пустишь ли нас на ночлег?

– Послушай, монах! – сказал старец. – Отсюда тебе никак не попасть на Запад. Это место называется Малым Западным Небом. А до Большого Западного Неба путь неблизкий и очень трудный. К западу от этого селения, примерно в тридцати с лишним ли, есть узкий проход, который называется проходом Гнилой хурмы, а сама гора, где находится этот проход, носит название Семь Превосходств. В поперечнике гора эта насчитывает восемьсот ли и вся поросла деревьями хурмы, а древняя поговорка гласит: «Деревья хурмы обладают семью превосходствами». Они приносят долголетие, дают много тени, вороны не вьют на них свои гнезда, возле этих деревьев не водятся змеи, у них очень красивые листья, когда они тронуты инеем, прекрасные плоды и пышная крона.

Земли здесь много, жителей мало, в горы никто не ходит. Каждый год переспелая хурма падает на землю, и единственный узкий проход в скалах завален ею почти доверху. От дождя, снега, росы и инея хурма намокает, гниет и превращается в липкую жижу. Сейчас самый разгар весны и чаще дуют юго-восточные ветры, а стоит подуть западному, как сразу же поднимается нестерпимый смрад, хуже, чем при очистке нужников.

– Мы устали от долгого пути и пришли попроситься к тебе на ночлег, – сказал Сунь Укун, – а ты докучаешь нам своей болтовней! Сказал бы прямо, что у тебя тесно и нас некуда положить, мы бы уж как-нибудь провели эту ночь под деревьями.

Старец поглядел на Сунь Укуна и так опешил от его безобразного вида, что в первый момент не мог слова вымолвить. Однако, придя в себя, расхрабрился и стал поносить Сунь Укуна:

– Ах ты костлявый! Урод! Черт недужный! Невежа! Не умеешь вести себя со старшими! Нагрубил старику!

– Не сердись, почтенный! – отвечал Сунь Укун. – Не по наружности судят о человеке. Я – старший ученик Танского монаха и сопровождаю его на Запад за священными книгами. Пусть я безобразен на вид, зато обладаю огромной волшебной силой, владею искусством превращений и слыву героем.

Услышав это, старец, сменив гнев на милость, с поклоном пригласил путников в дом. Он усадил их, напоил чаем. А немного погодя слуги поставили столы и принесли отменные кушанья: колобки из теста, бобовый сыр, ростки батата, тертую редьку, горчичный корень, брюкву, отварной рис и кисловатый суп из растения куй, вымоченного в уксусе.