Вспомни обо мне - Екатерина Вересова

Когда они с Игорем подошли к назначенному месту встречи, там никого не было. Они подождали пять минут. Подождали десять. Пятнадцать. Кристина сидела на мягком кожаном диване и нервно теребила ремешок сумочки. Ей казалось, что все взгляды направлены только на нее.

— Думаю, что дальше ждать бесполезно, — уверенно сказал Игорь, который внешне сохранял абсолютное спокойствие. — Видимо, у них нашлись какие-то общие интересы… в деловой сфере. У Лады отличное чутье, когда дело касается нужных людей…

Кристина усмехнулась краешком рта. «Кажется, к коллекции Сивожелезова добавился еще один экземпляр», — подумала она, но Игорю ничего не сказала. Впрочем, наверняка он прекрасно все понял и без нее.

Вечером на премиальные деньги был устроен грандиозный банкет в ознаменование успеха. Труппа Гермесова завалилась в английский ресторан и учинила там чисто русское веселье.

Верстаков публично заявил, что насчет Кристины он погорячился и берет все свои слова обратно.

— Милые бранятся — только тешатся… — улыбнувшись своим «джаггеровским» ртом, добавил он.

Потом, по своему обыкновению, режиссер быстро напился и принялся самозабвенно поносить покойника Гермесова. «Кормилица» с «синьорой Монтекки» во все горло распевали «Ой, мороз, мороз», пугая других посетителей ресторана. «Ромео» с «тещей» все время толклись возле музыкантов и танцевали блюзы, прижимаясь друг к другу самыми интимными местами. Петюня с самого начала вечера принялся обхаживать какую-то приглашенную дамочку-англичанку… Время от времени он украдкой бросал Кристине заговорщицкие взгляды — ну, как я смотрюсь? И Кристина одобрительно кивала ему.

К вечеру настроение у нее снова ухудшилось. Наверное, радость от победы была столь сильной, что ею надо было срочно с кем-то поделиться. А поскольку делиться было не с кем, то в одиночку Кристина попросту отравилась ею. Во всяком случае, она чувствовала себя так, словно объелась сладкого. Напиваться вместе со всеми ей совершенно не хотелось, разговаривать с кем-либо — тем более.

«И чего я здесь сижу?» — вдруг подумала Кристина, и ноги сами вынесли ее из ресторана. В дверях она столкнулась с очередным журналистом, который, не переставая что-то жевать, попытался взять у нее интервью на ломаном русском языке.

— Извините, но я забыла дома красный мяч, — сказала ему Кристина и удалилась, оставив журналиста в полном недоумении дожевывать свою жвачку.

Кристина оказалась одна на широкой, сверкающей вечерней иллюминацией улице. Теперь, без провожатого, она сразу почувствовала себя песчинкой в бескрайней пустыне. Она глазела во все стороны на мигающие огни витрин, на торчащие тут и там небоскребы, на кричаще одетую толпу. Здесь никто не знал, что Кристина несет в своей сумочке главный приз Шекспировского фестиваля, здесь она была просто растерянной девушкой, которая плохо представляла себе, что ей делать и куда идти.

Взгляд ее упал на старинную красную телефонную будку. Только сегодня утром Петюня говорил ей, что из таких будок можно звонить в любой город мира — достаточно иметь телефонную карточку. А что, если позвонить в Москву? Она даже не представляла, кому она будет звонить, но сама мысль показалась ей спасительной.

Кристина купила в ближайшем киоске «telephone-card», зашла в будку, и ее пальцы вдруг сами набрали телефон Марго. Вскоре она уже с бьющимся сердцем слушала длинные гудки. Они были такие громкие и четкие, как будто она звонила домой с соседней улицы.

Один гудок, второй, третий, четвертый… И вдруг трубку сняли!

— Алло… — сказал заспанный голос Антона.

От радости сердце Кристины чуть не выпрыгнуло из груди.

— Тото!!! — во весь голос закричала она. — Ты вернулся! Я так рада!

— Ты что, с ума сошла так кричать? — спокойно и ласково отозвался Антон. — Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

— А сколько? — невинным голосом спросила Кристина.

— Четыре утра.

— Но ты вернулся? Скажи, вернулся? — продолжала кричать Кристина.

— А я никуда и не уходил. Тебе показалось.

— Тебя не было целых четыре дня! Я чуть не свихнулась, не знала, что думать!

— Да нет же, я все время был дома и сидел в шкафу.

— Господи, Тото, ну перестань… Скажи мне лучше, ты меня любишь? Знаешь, как мне тут страшно одной! Все болтают не по-нашему. Просто кошмар.

— Я тебя обожаю. Обожаю и поздравляю. Между прочим, про тебя сегодня говорили в «Новостях». Даже отрывок из спектакля показали — там, где ты склонилась над Ромео…

— Тото! — закричала Кристина. — Я тебя тоже ужасно люблю! Я скоро приеду и все тебе расскажу. Жди меня!

После этого разговора Кристина почувствовала, что она не находит себе места. Ей хотелось немедленно хоть как-нибудь стать ближе к Антону. И вдруг она поняла. Она сделает ему сюрприз! А кроме того, она преподнесет сюрприз и еще кое-кому — про кого так давно не вспоминала…

В следующий час Кристина развила такую бурную деятельность, что удивилась себе самой. Для начала она заглянула в банк и получила по своему чеку деньги.

Двести долларов Кристина потратила на те самые песочные часы, которые они с Петюней видели в магазинчике возле Пиккадилли. Затем она вернулась в гостиницу, прокралась, чтобы ее никто не видел, в свой номер и достала из чемодана несколько афиш спектакля «Ромео и Джульетта». Развернув одну из них на столе, она бережно выложила на нее три стодолларовые купюры, накрыла сверху другой афишей, а затем аккуратно свернула их в трубочку и перетянула резинкой. Это была как раз та сумма, которую она стащила дома из-под подкладки кресла, когда уезжала в Москву…

Через десять минут Кристина толкнула массивную дубовую дверь под солидной вывеской «Royal Post», что означало — «Королевская почта». Вообще в Лондоне было довольно немного вещей, которым бы не было присвоено это высокое звание.

Кристина подошла к стойке и, открыв русско-английский разговорник на разделе «Почтовые услуги», обратилась к сидящей за стеклом миловидной девушке в форменном жакете:

— I would like to mail this small parcel (Я хотела бы отправить эту бандероль), — сказала она, старательно произнося английские слова.

— What small parcel? (Какую бандероль?) — спросила ее девушка, и Кристина торопливо достала из сумки свернутую трубочкой афишу и небольшие песочные часы в форме Биг-Бена.

— You mean two small parcels — or one parcel? (Вы хотите отправить две бандероли или одну?) — Девушка за стойкой сопровождала свою речь жестами — видимо, она догадалась, что перед ней иностранка, совершенно не знающая языка.

— Two… — неуверенно сказала Кристина, и девушка протянула ей два бланка, в которые попросила латинскими буквами вписать адреса.