И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

они отлично.

– Царица замужем, – холодно ответила Василиса. – А царь женат.

– Когда это кого останавливало? – усмехнулся ее неназванный собеседник. – Говорят, у них был бурный роман.

Роман?

– Кто говорит?

Мужчина негромко рассмеялся, провел пятерней по волосам, приглаживая их.

– Приятно общаться с умной женщиной. Позвольте представиться: Леший Вячеслав Павлович.

– Кощеева Василиса Петровна.

– О! Как неловко получилось… – смутился он. – Простите меня. Разумеется, я не то имел в виду, просто искал тему, чтобы завязать разговор. Как же я мог вас не узнать? Не зря говорят, что жена Кощея Бессмертного – очень красивая и мудрая женщина.

– Кто говорит? – снова повторила свой вопрос Василиса.

Вячеслав улыбнулся, но улыбка вышла напряженной.

– Смею надеяться, что в скором времени у нас с вами будет шанс познакомиться заново, и я смогу исправить свою оплошность.

Он поклонился ей и ушел, оставив гадкое ощущение.

У нее на голове была корона. Не узнал?

– Почему ты одна? – раздался сзади голос Кощея, и Василиса едва не подпрыгнула.

Да что же им всем так нравится подкрадываться к ней со спины?!

– Прости, – выдохнула она. – Кош, тебе о чем-нибудь говорит имя Леший Вячеслав Павлович?

– Правая рука Лебеди, – поморщился Кощей. – Та еще сволочь. Почему ты спрашиваешь?

– Да так… Что хотела от тебя Лебедь?

– Заверений, что я понимаю ситуацию.

– И?

– Выразил надежду, что она тоже ее понимает.

Василиса закатила глаза. Ох уж эти игры. Вот она точно уже ничего не понимала. Еще раз обвела взглядом зал и снова увидела Лешего. Он стоял рядом с Полозом у одной из колонн и что-то ему говорил. Удивительно, но, кажется, Полоз выглядел растерянным.

Очень захотелось узнать у Кощея, правда ли у него был роман с Лебедью. Но наверное, сейчас был не самый подходящий момент для подобных разговоров. Василиса коснулась подушечкой большого пальца кольца. Оно уже совсем остыло и больше не подавало сигналов тревоги. Мог ли ошибиться бездушный артефакт? В любом случае уходить сейчас было нельзя.

– И чего теперь нам ждать? – спросила она.

– Полагаю, что буря миновала, – ответил Кощей.

– Ты вступишься за Баюна?

– Нет.

– Но…

– Василиса. Нет.

Она покорно склонила голову. Она могла понять, почему «нет». Но принять это было сложнее.

– Пойдем, – позвал Кощей. – Все садятся за стол.

– Кош, – позвала Василиса. – Прости меня за Демьяна.

– Не лучшее место, чтобы…

– Кош…

Она заглянула ему в глаза, и Кощей ответил пристальным протяжным взглядом.

– Я понимаю, – наконец ответил он. – Но поверь мне, так будет лучше всем.

Просто довериться мужу. Сделать так, как он говорит. Настя вот часто поступала так. Но Сокол не был темным магом. И не предавал друзей, чтобы разобраться со своим прошлым… Но ему и не приходилось спасать жену от безумной бывшей.

«Я понятия не имею, на что на самом деле готова ради Финиста», – сказала ей Настя.

Один раз Василиса уже поступилась принципами ради них с Кощеем и знала, что поступила неправильно, однако это спасло им жизни.

Все было слишком запутанно.

– Идем, – снова позвал Кощей, предложив ей руку, и Василиса приняла ее.

Ужин прошел спокойно. Кольцо больше ни разу не обожгло и даже не потеплело, а значит, отравления можно было не бояться, хотя Кощей все равно на всякий случай проверил ее столовые приборы и незаметно зачаровал их. Текли разговоры. По традиции, предписанной в Тридевятом, мужчины и женщины должны были сидеть за разными столами или по разные его стороны, но Лебедь давно отошла от нее. Как и от многих других непреложных правил. Царице двух миров не был чужд новаторский дух. Так что, к огромному облегчению Василисы, справа от нее сидел Кощей, а место слева занял старичок-волхв, которому она, видимо, понравилась и который, слегка захмелев, осмелел, обратился к ней и далее развлекал неожиданно занятными рассказами, отвлекая от мыслей о Баюне. Однако она все равно ждала, когда все закончится. Платье было тяжелым, мешало дышать, корона давила на голову, грозя мигренью. К тому же Василиса давно отвыкла от подобных мероприятий, впрочем, она и раньше скорее тяготилась ими, нежели радовалась им. Одно дело сходить с Кощеем в ресторан, где они проводили время исключительно в компании друг друга, или собраться на чьем-то дне рождении в Конторе и совсем другое – несколько часов держать лицо перед сотней зрителей.

И поэтому, когда Лебедь наконец поблагодарила всех за вечер, Василиса чувствовала себя ужасно усталой, и оставалось только радоваться, что завтра воскресенье и не нужно идти на работу.

Мысли о работе немедленно повлекли за собой мысли о Баюне. Она поискала его среди тех, кто после ужина разбрелся по палате, общаясь, и увидела недалеко от одного из зеркал. Видимо, ему тоже не терпелось вернуться назад.

Внезапно пролился свет, вслед за этим раздался общий вздох, и прошлась волной по зале тишина. Василиса заозиралась, пытаясь понять, что происходит. На другом конце палаты стояли Полоз, Настя и Сокол. И последний отчего-то совсем некстати вспомнил, что он боевой маг.

Кощей присвистнул.

– Не ожидал, – протянул он.

В этот момент Василиса поняла, что никогда раньше не видела Финиста в действии. В обеих его руках сияло по пульсару – яркие, словно солнце, и большие, больше ладони, куда больше, чем те, что обычно творили и вообще могли сотворить боевые маги. Пульсары залили пространство вокруг светом, и Полоз все-таки сделал шаг назад. В отличие от Насти, которая, наоборот, стояла совсем рядом с мужем, едва ли не прижавшись грудью к его груди, не боясь обжечься, и что-то отчаянно шептала, явно пытаясь достучаться до него.

Но в наступившей тишине раздались легкие хлопки, и все повернули головы уже в их сторону. Хлопала Лебедь.

– Сейчас мы наблюдали демонстрацию силы от главы Отдела магической безопасности Западно-Сибирского отделения, – совершенно спокойно произнесла она. – Впечатляюще, правда? И как прекрасно, когда такая сила принадлежит тому, кто точно знает, на чьей он стороне. А иначе могли бы мы спать спокойно?

Финист погасил пульсары. Настина рука, до этого сжимавшая плечо мужа, безвольно упала. Сокол отступил от нее и склонился в глубоком поклоне.

– Благодарю, моя царица, – ответил он громко, только вот голос был странный, словно ему было тяжело говорить.

Но Лебедь удовлетворенно кивнула и отвернулась, будто не произошло ничего заслуживающего ее внимания. Настя взяла мужа за руку и повела в сторону, за колонны. Василиса снова взглянула на царицу, но та уже беседовала с кем-то из гостей. Зато Гвидон очень внимательно смотрел в спину уходящего Сокола.

* * *

Кабинет Баюна распахнул им свои объятия и принял в них, когда они шагнули из зазеркалья. Мирт на подоконнике встрепенулся, просыпаясь, когда тяжелые шаги начальника, замыкавшего их группу в проходе по зеркальной тропе, нарушили предрассветную тишину. Сокол с Настей шли посередине. Вид у Сокола до сих пор был малость безумный.

– И какого Горыныча это было?! – едва ли не прошипел Кощей, когда зеркальный проход закрылся. – И где была твоя силища, когда мы сражались с Марьей?

– Это я на эмоциях, – выдохнул Финист и тяжело сглотнул, вздохнул глубоко.

Настя стиснула руку мужа, открыла рот, видимо, желая сказать, что сейчас не лучший момент устраивать допрос, но Кощей продолжил, не дав себя перебить.

– И что тебя так взволновало? – зло прищурился он, делая шаг вперед.

– Да он прямым текстом позвал Настю к себе в постель! – снова взорвался Сокол. – А потом еще и заявил, что отказа не примет, и все это при мне!

– Финист, пожалуйста! – воскликнула Настя. – Это была провокация чистой воды!

– Да понял уже! – выкрикнул Финист и со всей силы ударил кулаком по стене.

Кладку промяло на сантиметр, и во все стороны брызнуло кирпичное крошево. Тяжело дыша, Сокол стряхнул его с руки.

– Успокойся, – потребовала Настя на этот раз твердо и тихо. – Сделанного не воротишь. Вопрос в том, зачем ему это понадобилось и что будет дальше. Но сейчас мы здесь, и мы свободны, удовлетворимся этим.

Она поймала взгляд мужа и удерживала до тех пор, пока его дыхание не выровнялось. Тогда Финист отвел глаза, взглянул на рассеченные о стену костяшки и направил силу в ладонь, исцеляя порезы. Подобные мелочи боевые маги лечили на раз-два.

– Узнаете в ближайшее время, – вздохнул Баюн, который, что удивительно, до этого молчал и даже не стал высказываться по поводу порчи казенного имущества. Он выглядел понуро, и казалось, что даже насыщенный черный цвет его костюма померк. – Идите по домам. И если захотите попрощаться, приходите завтра к ужину. Может быть, вы согласитесь оказать мне честь и разделить со мной последнюю трапезу здесь.

Как все продолжилось…

Сто пятьдесят три года назад где-то в Тридевятом

В саду при женском тереме нынче было скверно.