Колоски - Елена Евгеньевна Павлова

знаешь? Пусть уж сами как-нибудь. Лучше спину мне разомни, больше пользы будет. У меня, кажется, позвонок заскочил, мышцы-то никакие, вот и перекосило. Лису просить мне совестно, она и так, как белка в колесе, а к целителю не пойти, я же труп. И перекидываться я не умею, научил бы, что ли? Нет, выше. Да, вот здесь. Уй, ё!!! Ай, блин!!! Правее, ага. Ой, ё-о!!! Ой, хорошо-то как! Нет, я точно извращенец! Ай, не смей щипаться, вредная девчонка! — на краю кровати рядом с подскочившим Лаймом был уже не Дон. — Ну вот, теперь ещё и синяк на заду болеть будет, — заворчал Лаймон, потом тревожно уставился на Донну: — Ты… уверена? Всё-таки раньше у тебя жены не было… нехорошо как-то…

— Да брось, Лисе я уже предложила, она отказалась, её девочки пока не интересуют, — руки Донны пустились в странствие по так хорошо знакомому им телу.

— Пока? — широко открыл глаза Лаймон.

— Конечно! Она уже не человек, Лайм. Можно долго спорить, хорошо это или плохо, но это уже есть. Это и тебя касается, хоть ты человеком никогда и не был. Будешь спорить? Нормы любой морали служат выживанию вида, поэтому у разных рас они разные. У вас с Лисой тело психику ещё не откорректировало, но вот пройдёт амортизация, разум адаптируется — и посмотрим, может тебе девочкой быть больше понравится! Ощущения-то разные. Мне, например, и так нравится, и этак! И не занудствуй, меня на вас обоих хватит! — умелые ручки уже завладели всем, чем надо, и было уже очень хорошо, но Лайм ещё сомневался:

— Ох, Дон, сдаётся мне, что ты по любым нормам совершенно аморальная тварь…

— Я? — с весёлым удивлением задрала бровки блондинка. — Да-а! А то! А ты не знал? — с обезоруживающей улыбкой уверила она Лайма. Лайм откинулся на подушку и бессильно захохотал. — Эй-эй, ты не расслабляйся! Я тебе сейчас кое-что покажу, очень полезное. Вы с Лисой друг от друга шарахаетесь, так что, кроме меня, такого аморального и циничного, вам обоим и не с кем. Зато выздоровеешь в момент. Утром никуда не пойду, покажешь мне, до чего дотренировался. Всё будет хорошо. Иди сюда…

Фэрри драконом не был. Он доблестно выдержал ночной марафон, но, проснувшись, похмелье получил жесточайшее. Роган над ним поколдовал, но Фэрри всё равно довольно быстро спёкся и после просмотра записи сразу пошёл спать дальше, в новую пещеру. Дэрри ушёл ещё раньше, вместе с Доном и Лисой. Остальной народ пошёл пройтись — Саймон вспомнил об улетевшей голове и предложил посмотреть, что за тварь была. Нашли, и вовремя. Голова умирать не собиралась, отрастила себе за это время крохотное тельце — с ладонь — с десятком жёстких суставчатых лапок. Йэльф предложил её заморозить, чтобы исследовать на досуге, Роган собрался взорвать, но Саймон сказал, что нельзя, вдруг из каждого кусочка новая жукипука вырастет, надо просто сжечь. Пока они спорили, Ри тихо разложил её на молекулы, и жижа впиталась в песок, так вопрос и решился. Вернувшись, принялись сортировать добычу. Саймон своих богов хвалил со страшной силой. Отличные боги, в чужом мире, и то не забыли! Прибытку — гора, ещё понять бы, что к чему, зачем оно надо, и надо ли вообще. Провозились почти до вечера, уж больно странный был набор предметов. Но разобрали-таки, кому что, и что — куда. Три рулона тканей, мех и шкуры Вэйт с Йэльфом оттащили в кельи, Лисе отложили пару замечательной красоты раковин, а для Дона какой-то музыкальный инструмент со струнами из жил на длиннющем грифе. Так и не вспомнили, где и на что его выменяли. Оружие при детальном рассмотрении оказалось паршивым, хоть и разукрашенным чеканкой и камнями. Сам поход обсуждать не стали, отложили, чтобы впечатления утряслись. Ужин тоже сообразили из трофеев, а после ужина Саймон открыл по записи портал в ночь, и Йэльф в него ушёл. Вернувшись через полчаса, долго откашливался и отплёвывался, сказал, что воздух там ужасный, воняет просто жутко, дышать даже дракону тяжело, какие, всё же, скоты эти люди, любой мир испакостят, на-райе на них нет! Точно нет, иначе такое бы натворить не дали. Но несколько капель крови он где-то раздобыл и сделал амулеты, один для Вэйта, и ещё два — на всякий случай. Потом втроём насели было на Ри, чтобы он вытащил с заднего плана звуковой дорожки песню, но он заворчал, что это всё глупости, он устал, и кому это надо, и Вэйт сразу сказал, что тогда ничего не надо. Совсем. Ничего. Спасибо. И пошёл гулять. Один. Но Йэльф всё равно пошёл с ним. А Роган с Саймоном дружно поведали Ри, что он козёл и ушли в новую пещеру.

Недоумевающий Ри остался в оазисе один. Совсем он не понял, чего они хором на него взъелись? Ну, глупость же полная — ради нескольких строчек какой-то дурацкой песенки проделывать такую большую работу! Ну и валите. Ну и свалили. И занялись звуковой дорожкой сами, и всё им удалось. При помощи инфора все лишние звуки успешно отсекли, а Саймон ещё и закольцевал получившийся отрывок. Скинули запись на ленту видеошара, оставленного Доном, дождались возвращения «гуляк», посидели немного с зарёванным Вэйтом и разошлись по кельям спать. А Вэйт уселся в груду меха у окна, и уже полчаса слушал бесконечно повторяющиеся строки, остановившимся взглядом уставясь в темноту ночи и ошеломлённо шепча себе под нос:

— Он же… человек. Откуда же он… это знает? Просто человек…

«Я так хочу быть с тобой!

Я хочу быть с тобой, и я буду с тобой.

В комнате с белым потолком…» — плакал в ночи Бутусов.

— Не может быть, чтобы он сам… Там же нет эльфов… Кто же ему рассказал? — уткнув подбородок в острые коленки, растерянно шептала печально съёжившаяся в первом луче Луны дракхия Вэйтэльфи. Утром её не нашли.

Артём любил две вещи: музыку и фэнтези. Ну, а девушки? А девушки потом. Музыку он любил почти всю. Не любил только жирные, сальные, квакающие голоса, которыми почему-то принято исполнять то, что сейчас называют шансоном, причём неважно, отечественного производства были эти голоса, или зарубежного. Вот от такого его сразу крючило, коробило, он просто зверел и начинал хамить. Неинтеллигентно. Вплоть до уничтожения источника звука, невзирая на превосходящие силы противника. Только очки приходилось менять — в драке они гибли первыми. Нет, классическим дохлым очкариком он не был. Тощий, да, шестьдесят пять кило на