Анимация от Алекса до Я, или Всё включено - Александр Новгородцев

Никто не удивился, когда Боб извлёк на свет божий замусоленную разлохмаченную бумажку с новым приказом и пятнами кетчупа. Ничего хорошего от этой бумажки никто не ожидал, особенно после того как Боб, кашляя, перенёс на неё свою микрофлору вместе с мокротой. Естественно, в бумажном послании свыше, как и в памятной собравшимся предшественнице, говорилось об отмене ближайшего выходного дня, приуроченного к празднованию Рамадан Байрам и к Дню Победы.

День победы — это ежегодный большой государственный праздник, отмечаемый в Турции 30 августа в честь решительной победы над греческими оккупантами и в память о погибших в битве при Думлупинаре, которой была завершена война за независимость Турции в 1922 году.

Поэтому утром, как говорилось в захарканном приказе, наша обязанность, облачившись в национальную одежду, встречать гостей у входа в ресторан с традиционными словами приветсвия в честь окончания поста, а вечером, будучи облачёнными в цвета турецкого флага, принимать участие в вечернем шоу, посвящённому Дню победы.

К этому празднику в Rose отель заехало бесчисленное множество турецких гостей. Причём создавалось впечатление, что чтобы воздерживаться от плотских искушений и не испытывать свой религиозный дух радостями земными они месяц жили в землянках, пещерах, гротах, на необитаемых островах и теперь, снова выбравшись в мир живых, были до краёв переполнены бурлящими эмоциями, физическими потребностями и обильным многословием. Эта словоохотливость выражалась у них повсеместно, как будто всё для них было в диковинку и во время отшельничества они утеряли память. Приехавшие бродили по территории отеля большими семейными таборами, включающими отца семейства в головном уборе, полную супругу, по неизвестным науке причинам не только сохранившую, но и преумножившую телесные округлости за время поста, задрапированную в бесчисленные платки. Отпрыски помоложе обоих родов в числе до дюжины, включая без умолку голосящих младенцев. Незамужние сестры, сваты, кумовья, пожилые представители семейства, с лицами подобными коре векового дерева, уже стоящие одной ногой в засасывающем болоте маразма.

В ресторане семьи осман вели себя крайне шумно. Ещё бы, 30-ть дней не вкушать нормальной пищи — тут любой будет хватать из корзин лепёшки, отламывать от каждой по ломтю, а оставшийся мучной месяц оставлять обратно в корзине или разбрасывать по полу. Явно у них была задача перепробовать всё что они пропустили, пребывая денно и нощно в молитвах. Но сохранив разум и подобие логического мышления, они понимали, что задача для желудка справится с таким объёмом — непосильная, ограничивались покусываниями от каждого блюда, переводя при этом впрок залежи наготовленной еды.

Что такое шведский стол они не знали и отягощать себя такими познаниями не собирались. Слыханное ли дело носить собственноручно тарелки, подобно прислуге. Разве долгим воздержанием они не заслужили право отведать пищу как все обычные люди ресторанного типа, не покидая стол. Официанты носились как ужаленные — таская им блюда с обильной снедью, питьё, при этом успевая кормить с ложечек нестабильно себя ведущих младших представителей знатных родов.

От моря и бассейна турецкие бабоньки (назвать их женщинами, не получалось из-за опасения сломать таким откровенным преувеличением язык) тоже успели отвыкнуть, поэтому ползли туда во всём многообразии шалей, платков и занавесок, закрывающих тело от макушки до пят. В воде они становились похожими на раздутых медуз. Лицезрение незапатентованной европейцами процедуры купания истинных мусульман у людей непросвещённых, слабых духом и малоподготовленных могло бы вызвать культурный шок. Но с другой стороны, мало кому хочется смотреть на раздутые неприкрытые телеса в ходе часового чревоугодия. Минус в том, что в многочисленных складках хламид скрывались остатки с пиршества и сам бассейн стал напоминать исполинский чан с окрошкой. Не хватало только большой солонки и перечницы. На самом пляже семьи обходились без лежаков, устраиваясь прямо на песке шумными компаниями, превращая пляж в подобие вокзала.

Их супругам надо отдать должное, они сохранили знание о том, что солнечный свет полезен для кожи, и обнажались до нижнего белья, к сожалению, не относящемуся к купальному классу. В большинстве это были семейки, но подобранные грамотно — в один стиль с плешивыми макушками, рыхлыми грушеобразными боками, бледной кожей и обилием волос на теле. Что поделаешь? Человеку, проводящему неустанно месяц в молитвах, не до эстетических красот, чем-то приходится жертвовать. Такое зрелище турецкого зоопарка или кунсткамеры могло у людей слабых духом и малоподготовленных вызвать культурный инсульт, но наши, на ту пору немногочисленные отдыхающие, не сдавались. Хотя в некоторых местах назревала необходимость спиритического сеанса с генералом Н. Н. Обручевым, разработавшим план успешной войны против Турции в октябре 1876 года в ходе русско-турецких войн.

Особенно потребность в сеансе связи с генералом проявилась, когда турецкие мужчины, в течение месяца исправно несущие молитвы Аллаху, воздерживаясь от плотских удовольствий, доводили себя на пляже до предоргазменного состояния видом русских красавиц в купальниках. Собираясь группками по 3–4 человека, в то время как их медузоподобных жён волнами выносило на берег и укладывало на песок в затейливых геометрических узорах, они жадно пожирали глазами девушек, мысленно играя с ними в дизайнеров куклы Барби, в большей части случаев, не продвигаясь дальше раздевания. Во время этого действа они воображали себя то ли персонами, имеющими депутатскую неприкосновенность, то ли считали, что находятся по другую сторону экрана, не ограничиваясь в комментариях, которые у лиц малоподготовленных, но понимающих язык продавцов пахлавы, могли бы вызвать культурный обморок и потерю речи.

Если же какую-то бедняжку посещала несвоевременная мысль позагорать топлесс, то участь её была незавидна. Подобно кроликам, загипнотизированным змеиным танцем, тюленеподобные, с красными от недосыпания во время ночных молитвенных вознесений ободками глаз и век турки подсаживались всё ближе, сокращая дистанцию до манящих округлостей, пока задремавшая девушка не просыпалась под физически ощущаемым гнётом вожделеющих взглядов и напуганным криком не пыталась прогнать озабоченных, поганочно-бледных чудовищ в семейках прочь. Её попытки не оказывали предполагаемого действия по прекращению зрелищного аттракциона, и спасение вырисовывалось только в виде медуз-горгон, привлечённых криками. Медузы прогоняли мужей от жертвы, но и сами собирались группой горланящих индюшек вокруг случайной обольстительницы и распекали её нравственные устои почём зря. Бедняжка понимала по интонациям, что она почему-то виновата в том, что является такой неположенно-красивой, да ещё имеет наглость демонстрировать эту красоту в общественном месте. Девушка обычно ретировалась с пляжа на третьей минуте вынесения обвинительного приговора женским собранием, и пару дней, отходя от культурного шока, загорала исключительно на балконе или на водяном матрасе, подальше от берега, куда ни мужья, с атрофированными от духовного поста мышцами, ни их бесформенные жёны, отягощённые пятью килограммами одежды, доплыть не могли.

Особое удивление этой нахлынувшей, подобно Ефрату в полноводье, янычарской армии вызывали диковинные похожие на людей странные животные — российские аниматоры. Во чтобы то ни стало, они стремились узнать все слова и выражения, которые известны этим homo animatores на языке основателей Стамбула.

— Дикат вящи кёпек вар! (осторожно, злая собака!) — предупреждал я их об осторожности хулиганского поведения в присутствии злой собаки, притаившейся за забором соседя.

— Dikkat, vashi kopek var, — передавали они друг другу, словно играя в сломанный телефон.

— Арабадан сакын! (берегись автомобиля!) — извещал я одно из главных правил поведения на дороге, с требованием опасаться двигающегося транспорта, чувствуя себя зачитывающим манифест для придурков.

— Arabadan sakin, — волновое эхо удивления от встречи с говорящей обезьянкой разносилось по обе стороны от меня.

— Сон дурак! (конечная остановка) — объявлял я голосом кондуктора о конечной остановке, вежливо давая понять людям, имеющим хоть пару грамм интеллигенции, что у меня есть так-то другие дела и обязанности, кроме как выступать в образе учёной обезьяны.

— Son Durak! — хором повторяли люди, утратившие всё понятие норм поведения с иностранцами.

— Су джимнастик! (водная зарядка) — требовал я дать проход инструктору по аквааэробике, дуя в свисток.

— Su jimnastic, — вторили люди, в здравом уме которых я всерьёз сомневался. Самые ближние намеревались повторить мой трюк со свистком.

— Эль сюрмейиниз! (руками не трогать) — безрезультатно увещевал я не трогать руками оборудование руками.