Россия и последние войны ХХ века - Ксения Мяло

* * *

В США сформировалась новая стратегия окончания войны, непременным условием своего успеха имевшая обеспечение прочного боснийско-хорватского альянса, чему ни в Сараево, ни в Вашингтоне не считали препятствием присутствие на территории Боснии и Герцеговины хорватских вооруженных сил (как военизированных группировок боснийских хорватов, так и частей регулярной армии Хорватии). На это в 1995 году, когда трагедия уже развернулась в полном масштабе, указал генерал Младич. Однако факт подобного присутствия не вызывал протестов международного сообщества, хотя сколько-нибудь сравнимых с жесткостью его действий в отношении сербов. И не случайно: как показал дальнейший ход событий, это присутствие, напротив, должно было послужить закулисным стратегическим целям, реализация которых обеспечивалась активностью, по меньшей мере, на двух уровнях.

Первый из них может быть назван политико-дипломатическим, и в этом "малом круге" дипломатии, встроенном в видимый всем "большой круг" действий МКБЮ и КГ, решался вопрос о создании мусульманско-хорватского альянса, который представал уменьшенной копией, частным вариантом глобального феномена моджахедизма. На этом направлении качественный прорыв был достигнут 23 февраля 1994 года, когда мусульмане и хорваты, при посредничестве США, подписали соглашение о прекращении огня и окончании мусульманско-хорватского конфликта. Оно и открыло путь к созданию (18 марта 1994 года в Вашингтоне, в присутствии Клинтона) Мусульманско-хорватской федерации и, соответственно, начертанию "конвертных карт" в том виде, в каком Контактная группа предъявила их сербам, заставив их выступить в качестве единственной упорствующей в продолжении огня и, стало быть, заслуживающей наказания стороны.

Однако успех всей операции не стал бы возможен и без предварительной работы на другом уровне, военно-политическом. Она интенсивно велась на протяжении всех лет видимого затишья в Сербской Краине и за фасадом этого затишья. Быть может, именно обманутый этим затишьем, Милан Мартич, ставший президентом РСК, отказывался от каких-либо переговоров с международными посредниками и хорватскими властями. Когда же он все-таки согласился на таковые с Ясуси Акиси, было слишком поздно. Хорватская армия, тайно подготовленная и вооруженная Соединенными Штатами, уже была готова захватить Краину силой. Об американском участии в подготовке к такому захвату осенью 1995 года в "Нью-Йорк Таймс" подробно писал Роджер Коэн. Он сообщает, в частности, что боеспособность хорватской армии повышалась под бдительным патронтажем некой компании из г. Александрия (штат Вирджиния), руководимой группой отставных офицеров. Известная под именем Military Professional Resources Ync, она имеет репутацию крупнейшего объединения военных экспертов в мире. Кроме того, США закрывали глаза на постоянные нарушения Хорватией оружейного эмбарго и закупки ею вооружений на 1 млрд долларов, включая танки и бронированные вертолеты МИ-24.

И уже через год после того, как Республика Сербская Краина перестала существовать, в августе 1996 года английская газета "Observer" опубликовала признания посла США в Хорватии Питера Гэлбрэйта о том, как он - в обход международного эмбарго - давал "зеленый свет" контрабандным поставкам оружия из Ирана и некоторых других стран для боснийской армии. И делал он это не по своей инициативе, а, по его словам, "в порядке реализации политики президента Соединенных Штатов". Инициатором же снабжения боснийских мусульман оружием был Франьо Туджман, поскольку примерно треть доставалась "за услуги" его стране.

Да и сама августовская операция 1995г. происходила по согласованию со США; и по горячим следам силового самопревращения Хорватии, по выражению Франьо Туджмана, в "региональную сверхдержаву", обозреватель газеты "Вашингтон пост" Джим Холэнд писал с подкупающей прямотой: " Нужда в войне (курсив мой - К.М.) не исчезла с ядерными взрывами в Хиросиме и Нагасаки. Даже на пороге XXI века есть места и моменты, требующие (курсив мой - К.М.) развязывания сил разрушения (!). Правительство США негласно передало Хорватии сигнал, что именно такой момент наступил. На языке дорожных светофоров Вашингтон мигнул Загребу желтым светом, сигнализируя одобрение, а не зеленым, означающим команду начинать. Но истинный смысл сигнала не вызывал сомнений".

А директор Лондонского Института войны и мира Энтони Борден полагает, что соучастие США в действиях Хорватии вообще знаменует становление некоего нового качества в системе международных отношений - вернее, регрессию к квази-мафиозным отношениям "патронов" и "клиентов". "Заведомая поддержка Соединенными Штатами действий в Краине, - пишет он, - и открытое, хотя и дозированное последующее их оправдание, зримо знаменуют явный возврат к использованию клиентарных государств и силовой политики в региональных конфликтах" (Anthony Borden, "Zagreb Speaks", in: "Nation", 28 August - 2 Sept. 1995, p. 188).

Операция "Шторм" ("Storm") началась утром 4 августа 1995 года массированным наступлением хорватских сил на Книн. При этом размещенные в РСК силы ООН накануне операции таинственным образом исчезли. Краина была захвачена почти мгновенно, армия краинских сербов, состоявшая из 50 тысяч солдат с устаревшим вооружением, рассеяна. Никакой помощи от Белграда не было, и уже в полдень над Книном взвился 20-метровый шахматный флаг.

За военным разгромом начался крупнейший исход беженцев за всю войну около 200 тысяч человек, под палящим солнцем, без пищи и воды, двинулись по дорогам, ведущим к Баня-Луке и Сербии. При этом беспомощные люди - как оставшиеся в селах немощные старики, так и беженцы на дорогах подвергались расправам, о которых даже западная печать поместила несколько ледянящих кровь репортажей. 26 тысяч домов было сожжено. По данным загребской группы Хьюмен Райт Уотч, за время операции "Шторм" исчезло 6 тысяч человек и тысяча - после нее. И, вполне возможно, многие из них стали жертвами той охоты на людей, которая сопутствовала операции, придавая триумфу Pax Americana специфические черты кровавого римского цирка.

Речь идет именно об охоте без кавычек, о своего рода сафари, которое некое подпольное турагентство в Лондоне бралось организовать для европейцев, желающих пощекотать себе нервы убийством сербских беженцев. Недельные "каникулы" подобного свойства стоили всего 2700 долларов. Любители летели в Мюнхен, откуда их доставляли в Загреб, а оттуда - в "мягкую" зону военных действий, где они становились членами Хорватской интербригады (так!). Им выдавалось оружие, и по условиям договора они получали возможность участвовать в грабежах и насилиях над беззащитными людьми, а также фотографироваться рядом с трупами. Такие вкусы имеют свое объяснение: большинство снайперов-туристов составили английские уголовники и богатые немецкие бизнесмены, но, оказывается, как прокомментировала сообщившая эту информацию газета "iностранец", "по существующему в Британии законодательству, английская полиция не может ничего предпринять против своих граждан, совершающих преступления в Хорватии".

Очевидно, не могла и немецкая, так как нигде не случилось шумного общественного скандала, который подобал бы явлению столь чудовищному. И, разумеется, дело здесь вовсе не в каких-то особенностях уголовного кодекса, а в том, что, как справедливо отмечают Удовицка и Риджуэй, на Западе уже прочно укоренился дикий взгляд, согласно которому какие бы страдания ни выпадали на долю сербского гражданского населения, его отказывались воспринимать как нуждающуюся в защите жертву. "В западных столицах полагают, что если что-либо и случится с краинскими сербами, то они вполне заслуживают этого", - заявил в конфиденциальной беседе один из крупных американских военных, притом - примерно за неделю до операции "Шторм".

Отсюда и ошеломляющее цинизмом равнодушие к сотням тысяч беженцев, трагического исхода которых Запад, поднимающий крик, когда ему это выгодно, о нескольких десятках человек, просто-напросто "не заметил". По этому поводу ярче всех высказался один хорватский священник: "Изгнание двухсот тысяч птиц из привычного ареала их обитания наверняка запустило бы механизм бурных протестов со стороны экологических и других движений. Но когда двести тысяч краинских сербов были единым махом выметены из их домов в Хорватии, очень мало кто в Европе или где-либо еще хотя бы заметил это" (Milorad Pupovac, "Srbin njie ptica", NIN, 5 July 1996, p. 21).

А о том, как много зависело и здесь от России, говорит такой выразительный факт: даже и после операции "Шторм" хорватские войска не вошли в ту часть Краины, которую на Западе именуют "восточнославoнским карманом" (точнее же это Восточная Славония, Баранья и Западный Срем) и в которой стояли русские части миротворческих сил. Разумеется, преувеличивать значение этого факта не стоит: он лишь молчаливо свидетельствует о масштабе упущенных Россией возможностей активного, хотя и вполне мирного вмешательства в процесс. Но повлиять на всю динамику процесса подобной статикой локального молчаливого присутствия было невозможно, и операция "Шторм" естественно, как и было задумано, перетекла в жестокие военные действия по ликвидации очага сербского сопротивления также и в Боснии.