Дура LEX - Борис Палант

— Ну, привет.

— Привет.

— Паспорт отобрали?

— Отобрали.

— И как ты собираешься его назад получить?

— Не знаю. Скажу, что встретила друзей, и они пригласили меня покататься по окрестностям, а без паспорта в чужой стране опасно ездить на машине.

— Встретила друзей из Америки?

— Нет, конечно. Сокурсников.

— А теперь сокурсники пачками в Югославию на отдых ездят?

— У тебя есть лучший вариант?

— Кто отобрал паспорт?

— Руководитель группы.

— Опиши его.

— Пожилой партиец. По-моему, бздит, чтоб кто-нибудь из группы не дернул.

— Хорошо. Скажи ему, что встретила сокурсников, попроси паспорт. Если не даст, скажи, поедешь без паспорта, но он будет отвечать, если что не так.

— Мы так и будем здесь сидеть?

— Зачем же? Пойдем представишь меня руководителю группы. Скажешь, что я американский коммунист, отдыхаю в партийном санатории.

— Ты как раз очень похож на американского коммуниста.

— Ладно, пошли искать Алика. Ты идешь минимум в десяти шагах за мной. Разглядывай витрины. Я пойду к отелю «Эспланада». Там на нас не должны обратить особого внимания — полно немцев и всяких бельгийцев. Наш номер тридцать два — на третьем этаже, вторая дверь справа от лифта. В номере на всякий случай ни о чем таком не говори. Если ты паспорт получишь, ты готова смываться?

— Не знаю. Мы еще так мало виделись.

— Ну давай месяцок проведем в Югославии, ты подумаешь.

У Люды на глазах навернулись слезы. Так мы наконец поцеловались. А потом уже долго стояли у доски, лежавшей на двух кирпичах, и целовались. Стало все равно — наблюдает ли за нами руководитель группы, или агенты югославской разведки, или самого КГБ. А пока целовались, поняли, что операция наша продолжается.

Мы без приключений добрались до нашего номера в отеле «Эспланада». Посидели, повспоминали, пообнимались. На большее не рискнули, ожидая прихода Алика. Он не подвел — пришел минут через двадцать, включил телевизор и стал с интересом смотреть передачу на хорватском языке. Потом выключил телевизор и присоединился к разговору. Люда все еще немного колебалась, я говорил ей, что больше за ней не приеду, — либо сейчас, либо никогда. Алик начал объяснять Люде, почему надо бежать с политической точки зрения. Судя по реакциям Люды, этот аспект был ей безразличен. Мало того, она проявила неуважение к нам, американцам, назвав Рейгана дураком, чем вызвала у меня большое раздражение: я любил Рейгана. Конечно, разговаривая в гостинице на такие темы, мы серьезно нарушили конспирацию.

Через час политзанятий Алик сказал, что хочет спать. Он говорил правду, потому что заснул сразу. Нам с Людой негде было заниматься любовью, кроме как на другой кровати. Думаю, что даже английская королева нас бы простила. Конечно, Алику хорошо было бы пройтись по набережной и поплавать в Адриатическом море, но его сморило, и я не могу его обвинять в нетактичности. Это мы были бестактны, а не он. Хотя мог бы и поплавать часок.

Прощаясь, мы с Людой договорились встретиться на следующий день на набережной в девять утра. Если Люде удастся забрать свой паспорт, то уходим в отрыв сразу же. В таком случае Люда должна захватить с собой маленькую сумочку и положить в нее самое необходимое. Я предупредил ее, что, возможно, нам придется идти лесом, рассказал про фонарь и веревку. Люда сказала, что для такого путешествия у нее ничего с собой нет. Решили купить джинсы и кеды в Загребе.

— Ничего не бери с собой, кроме самого необходимого, — напутствовал я ее. — Никто не должен догадываться, что ты сбежала. Нам необходим отрыв в двадцать четыре часа.

* * *

Ровно в девять часов я увидел Люду, выходившую из «Звезды» с маленькой сумочкой, болтающейся на левой руке. Она была в легком платье, которое я когда-то прислал ей из Америки. Я развернулся и пошел в сторону нашего отеля, затем свернул налево и еще раз налево — на наше старое место встречи.

— Паспорт у тебя?

— У меня.

— Это все, что ты с собой взяла? — кивнул я на сумочку.

— Да. Помада, две пары трусиков, еще пара вещей, которые мне нужны.

— Хорошо. Ты уже знаешь, где «Эспланада». Наша машина запаркована во дворе за гостиницей. Погуляй ровно пятнадцать минут и иди в тот двор. Ты нас увидишь. Если во дворе никого нет, иди прямо к машине, забирайся на заднее сиденье и ложись — мы накроем тебя нашими вещами. Если во дворе будут люди, погуляй еще пять минут и возвращайся. Когда убедишься, что во дворе никого нет, залезай в машину, а если кто-то будет, иди есть мороженое. Но не в сторону своей гостиницы. Вот тебе пара хиляд. — Мне нравилось слово «хиляда», по-хорватски это «тысяча».

Наши с Аликом вещи были собраны. Мы быстро спустились в лобби, выписались из отеля и пошли к машине. Я попросил Алика постоять на противоположной стороне улицы и понаблюдать за теми, кто будет входить во двор. Машину пришлось отогнать в дальний конец двора, чтобы ее с улицы совсем не было видно. Потом я вынул из сумок наши с Аликом вещи и разбросал их на заднем сиденье, а почти пустые сумки сложил в крошечный багажник. Оставив мотор включенным, я откинул переднее пассажирское сиденье, вышел из машины и стал ждать. Через несколько минут появилась Люда. За ней буквально по пятам следовал Алик, хотя я предполагал, что он в лучших шпионских традициях выждет несколько минут, чтобы убедиться, что за ней никто не следит. За Аликом, однако, никто не шел.

Я открыл пассажирскую дверь, Люда скользнула внутрь и свернулась калачиком на заднем сиденье. Я посмотрел вокруг — ничего подозрительного. Мы с Аликом набросали поверх Люды все наше шмотье, так чтобы ее не было видно. Еще раз осмотрелись — вроде бы все в порядке. Во дворе ни души. Я тихо тронул «Рено-4», мы выехали со двора и покатили через Башку к мосту, ведущему на континент.

— Так и не скупнулся в Адриатическом море, — сказал я.

— А я скупнулся, — сказал Алик. — Вчера, когда вы разговаривали.

— Ну и как?

— Очень хорошая вода, — сказал Алик.

— Я уже могу вылезти? — спросила Люда.

— Нет еще, — ответил я. — Вот переедем мост, тогда и вылезешь.

— Наверное, лучше до моста вылезти. Вдруг на мосту проверка, найдут ее, тогда нам всем хана, — сказал Алик. — А так, ну едут три человека, ничего особенного. Мы же еще границу не нарушили, а значит, никакого преступления не совершили, — сказал Алик.

— Разумно. Вылезай, так и быть, — разрешил я Люде.

Вдали показался мост. Никакой проверки не было, мы проскочили мост за пару минут, с облегчением вздохнули, и я повернул на шоссе, ведущее на Риеку. Алик с Людой разговаривали, я рулил, выдвигая и задвигая в приборную доску клюку коробки передач. Люда рассказала, что ее поселили в комнате еще с одной девушкой, которая уже бывала в Югославии.

— Точно стукачка, — сказал Алик.

— Не сомневаюсь, — поддержал я. — Такая тревогу быстро забьет, всех на ноги подымет.

— Сказала ей, что встретила друзей по университету и приду поздно ночью. А свой чемодан со всеми вещами оставила на кровати, чтобы она не волновалась.

— Она тебя спрашивала, каких именно друзей ты встретила? — спросил я.

— Нет.

— Странно. Стукачка, которая не интересуется подробностями.

— Наверное, сама собирается деру дать, — пошутил Алик. — Надо было бы и ее прихватить с собой.

На обочине промелькнул знак «Карловач».

— Вперед, на Карловач! — крикнул я.

— Сказал Михайловач, — откликнулся Алик.

Молодость спасала нас от тяжелых раздумий о предстоящем переходе границы. Наверное, правильно, что в армию призывают с восемнадцати лет. Убивать и нелегально переходить границу лучше в юности, а быть убитым никогда не лучше. Мы еще несколько раз спели «Вперед, на Карловач», Люда тоже нам подпевала.

В Загребе мы без труда нашли отель, в котором я оставил по пути в Башку тридцать долларов, и заняли две комнаты. Бросив вещи в номерах, мы вышли на улицу поискать кафе. За ужином я рассказал о планах на завтрашний день: утром едем в австрийское консульство, где попытаемся получить австрийскую визу. Пока мы с Людой будем в консульстве, Алик ждет нас в машине. Если австрияки отказывают, мы связываемся с контактом Зорана в Мариборе — Иво — и направляемся к нему, предварительно закупив необходимое снаряжение. Иво довезет нас до границы на нашей машине, покажет, куда идти, а потом отгонит машину в Загреб и оставит ее ночью на площадке прокатной фирмы. Ели мы молча. Вдруг Люда рассмеялась.

— Ты по-прежнему ешь по-хомячьи, — сказала она Алику. — Жуешь быстро-быстро.

— Ну а если вас два часа не будет? — спросил Алик, пропуская мимо ушей наблюдение Люды. — Куда мне тогда ехать?

— Быстро выписываешься из гостиницы и сразу в американское консульство. Я дам тебе адрес консульства в Загребе и американского посольства в Белграде. Сообщишь им, что произошло. Затем садишься на поезд и дуешь во Франкфурт. Там звонишь Майклу Коэну и рассказываешь все ему. Еще позвони Бернис Голден — у нее могут быть контакты на высоком уровне. Затем меняешь билет и летишь в Нью-Йорк. В Нью-Йорке встречаешься с Майклом, опять звонишь Бернис — может быть, к тому времени она выйдет на кого-нибудь в Госдепе. Посольства и консульства подчиняются Госдепартаменту, и человек оттуда может повлиять на посольских работников, чтобы они какие-то шаги предприняли. Ведь я не гражданин США, и они не обязаны идти на какие-то экстраординарные действия.