Александр Дюма Великий. Книга 1 - Даниель Циммерман

В числе прочих посещает он новаторский Институт педагогики для глухих и слепых детей и образцовую тюрьму. Между делом узнает, что девиз Конфедерации — «Один за всех и все за одного», то есть тот, что наивно приписывают его собственной фантазии в «Трех мушкетерах». Несмотря на свою склонность к головокружениям, смело лезет в гору вместе с проводником Габриелем Пэйо: воля должна возобладать над телесным недугом. Он выигрывает конкурс по стрельбе в тире. В охоте на серну он равен Генералу. Ему пошли на пользу суровые уроки, преподанные Морисом, молодым гостиничным слугой. Дело было в Бексе, кантон Вале, куда они прибыли с Белль. Уже поздно, к ужину подали восхитительную форель. Александр заказывает такую же на завтрак. Хозяин постоялого двора будит Мориса и велит ему взять нож и фонарь, чтобы идти на рыбалку. Александр заинтригован.

«— Ну что, вы идете? — говорит мне Морис, видя, что я намерен идти за ним.

— Конечно, — отвечаю. — Такая рыбалка представляется мне весьма оригинальной…

— Ну да, — бормочет он сквозь зубы, — уж так оригинально посмотреть, как бедный малый будет шлепать по пояс в воде, вместо того чтобы в такой-то час спать, зарывшись по горло в сено. Хотите тоже нож и фонарь? Тоже порыбачите, и будет еще оригинальней».

Морис идет слишком быстро. Александр запутывается в натянутой цепи, растягивается, чертыхается. «Морис осмотрел мои раны, выслушал стенания и, когда я перестал отряхивать пыль с одежды и извлекать не менее чем дюжину камешков, впившихся в виде мозаики в мои ладони, произнес:

«— Вот что значит ходить на рыбалку в половине десятого ночи».

Они приходят к оврагу, в глубине которого стремительно несется поток. Морис начинает спускаться, но у Александра закружилась голова, и Морису приходится его поддерживать. Морис заходит по пояс в воду. Александр пробует воду рукой и восклицает: «Но она ледяная!» Морис пожимает плечами: пусть даже он заболеет воспалением легких и умрет от этого, как его предшественник, но он состоит при гостинице рыбаком, и ему полагается удовлетворять любой каприз клиента. Александр пускается в рассуждения об удовольствиях, которые доставляют охота и рыбная ловля. Морис не возражает и прерывает его лишь один раз: удовольствие для тех, кто удит и охотится для себя.

«Я уронил голову на грудь, не отрывая глаз от человека, который только что, и не подозревая об этом, опустил такой веский аргумент на чашу весов человеческой справедливости. Среди гор, в Альпах, в стране вечных снегов, орлов и свободы начался без всякой надежды на выигрыш процесс тех, кто ничем не владеет, против тех, кто владеет всем».

Из уважения к себе подобному Александр входит в поток вслед за молодым человеком. Форель устремляется к свету фонаря. Морис оглушает ее ударами ножа. Александру кажется, что и он в состоянии сделать то же. Он берет фонарь, рыба приближается, и он наносит ей «удар, способный расколоть бревно.

Бедная тварь распалась пополам.

Морис берет ее в руки, рассматривает и с презрением выбрасывает в реку со словами:

— Она опозорена».

Кроме всего прочего, Александр подхватывает насморк. Все действительные и выдуманные истории он записывает каждый вечер, сидя в ванной: «Ванна служила мне рабочим кабинетом, в ней я вел свои каждодневные записи, и я бы не рискнул утверждать, что блаженное состояние, в котором я пребывал, предаваясь этому занятию, не оказало влияния на то доброжелательное отношение к людям и восхищение всем сущим, которое я обнаруживаю и сегодня в моем альбоме от первой до последней страницы».

Путешествие — это еще и встречи. Парижские знакомые в затерянном в горах постоялом дворе странным образом воссоздают некий светский салон. Порою целые космополитические группы путешествующих терпят бедствия: «Когда мы принялись сортировать эту смесь, оказалось, что она состоит из десяти американцев, одного немца и одного англичанина, все в самом плачевном состоянии, ибо американцев выловили из озера, немца — из-под снега, а англичанин, зацепившись за ветку, висел на дереве над пропастью глубиной в тысячу футов». Был еще молодой художник из Парижа, которого Александр назовет Альфред де Нерваль (не путать с Жераром!), который путешествовал с таинственной молодой дамой, пораженной неизлечимой болезнью. Видимо, она напомнит ему ту молодую новобрачную, которую Александр провожал на корабль, направляющийся в Гваделупу. Поэтому он назовет ее Полиной и сделает героиней романа, носящего это имя, тем самым выполнив некогда данное обещание.

Еще одна встреча — с беднягой англичанином, сто тысяч ливров годового дохода, находящимся в состоянии глубокого сплина по причине болезненной застенчивости. Чтобы узнать его историю, Александр спаивает его, при этом составляя ему компанию. Попутно следует заметить, что Александр, который нередко признается, что не курит и испытывает отвращение к алкоголю, в Швейцарии весьма охотно позволяет себе и сигару, и вишневую водочку. Трагедия англичанина оказывается уморительной до колик[131]. Он безумно влюблен в дочку соседа-баронета, и тот однажды приглашает его в гости. Баронет страдает от подагры, и скромник начинает с того, что ломает ему пальцы на ногах. Дальше — больше: он опрокидывает на бесценный ковер чернильницу, пытается промокнуть пятно своим носовым платком, при этом садится на кошку, стоически переносит раны от ее острых когтей и выходит победителем из схватки с этим любимым домашним животным, удушив кошку. За столом он выливает на себя суп, роняет соусник, начинает жадно есть пудинг в тот самый момент, когда его поджигают, выплевывает кусок, залпом опрокидывает стакан водки, думая, что это вода, закашливается, обильно срыгивает, обильно же потеет, вытирает потное лицо носовым платком, черным от свежих чернил. После всего этого ему не остается ничего другого, как бежать в Швейцарию и заключить там самоубийственное пари: он спустится на лодке по рейнским водопадам.

Другая чудесная новелла, вплетенная во «Впечатления», — история Алкида Жоливе[132], парижского коммивояжера и бонапартиста, которого по первому знакомству Александр счел вульгарным. Жоливе спровоцировал некоего англичанина на дуэль с невероятно жесткими условиями: противники должны были идти друг другу навстречу с двумя пистолетами в руках и стрелять в любое время, как им заблагорассудится. Невозможно не процитировать Александра, свидетеля этой дуэли: «Что до меня, то я, как зачарованный, не мог оторвать взгляда от этого молодого человека, в котором еще накануне вечером видел лишь комедианта плохого вкуса, а сейчас следил за ним так, как если бы это был мой друг. Он откинул волосы назад, и лицо его потеряло обычное для него выражение банальной шутки; его черные глаза, красота которых открылась мне лишь теперь, были отважно устремлены прямо на противника, приоткрытые уста позволяли видеть яростно сжатые зубы. Походка больше не казалась вульгарной: он шел выпрямившись, с высоко поднятой головой, и опасность придавала ему некую поэтичность, которой ранее я не мог в нем и заподозрить. Между тем расстояние между ними стремительно сокращалось; оба шли размеренным и твердым шагом. Когда оставалось не более двадцати шагов, англичанин делает свой первый выстрел. Как будто облачко набежало на чело его противника, однако он продолжал идти вперед. В пятнадцати шагах англичанин сделал свой второй выстрел. Алкид как будто бы пошатнулся, но продолжал идти вперед. По мере того как он приближался, его бледнеющее лицо принимало ужасающее выражение. Наконец, он остановился в одном туазе, не больше; однако ему этого показалось мало, и он сделал еще шаг, и потом еще один. Зрелища этого невозможно было вынести.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});