Эквилибрист. Путь долга - Михаил Катюричев

Глава 13

Захватывающая игра в войну Динке понравилась. То есть, это не игра, конечно, но все равно здорово. И пусть братец и повторяет за кем–то, что женщинам на войне не место, задавака противный. А о малыше Альберте кто заботиться будет? Ему же страшно и одиноко, наверное. А Ди она пообещала стукнуть хорошенько. И вообще, Динка тоже почти телохранитель и на полях может продержаться почти столько же, сколько и Александр. А война — это здорово: флаги, шатры, рыцари в блестящих доспехах. Можно даже, притворяясь, что охраняешь Альберта, присутствовать на всяких взрослых совещаниях. Папа, правда, восторгов не оценил и посоветовал прогуляться до лазарета и посмотреть что такое война на самом деле. Он вообще в последнее время какой–то хмурый и неразговорчивый. Мама объяснила, что папа просто очень устал и запретила лезть к нему со всякими глупостями. И в лазарет идти запретила категорически. В лазарет Динка все равно прокралась тайком, но ничего интересного так и не увидела. Ну, раненые, ну и что? Их она и в замке видела.

А вот битва была интересной. Диэнна ничегошеньки не поняла, но Александр весь такой взрослый, важный, иногда объяснял ей (то есть принцу, конечно, но и ей тоже) что происходит и куда смотреть. На левом фланге красиво переливались магические щиты и огненные волны, что запускала мама и другие маги. А вот на правом папу можно было найти только по черно–синим мундирам. Сашка объяснил, что задача "крыльев" не дать окружить отца, а остальное он и сам сделает. В том, что папа самый сильный Дина и не сомневалась, хоть никогда и не видела в бою, так что не удивилась, что именно на правом фланге противник побежал первым. Битва вообще кончилась как–то быстро.

А потом была коронация, на которую Диэнне сшили новое красивое платье и было много угощений и танцев. Правда, к Альберту ее не пустили и пришлось наблюдать с балкона. А потом снова война, и Альберт уговорил маму с папой, что он тоже непременно должен ехать, и никак не хочет расставаться с близнецами (ну, это они с Ди его подговорили, но ведь не честно же — Альберт едет, а они нет). Правда, ничего интересного так и не было — все битвы были маленькие и где–то впереди. И еще было жалко дядю Ричарда — он плакал, а Ниа его утешала. Потом хоронили кого–то, а потом вешали. Сашка позже объяснил, что предатели убили тетю Анну и дядю Поля, а вешали тех самых предателей. А потом солдаты приносили присягу дяде Ричарду, Альберт говорил речь и папа говорил и сэр Харальд. А потом снова все двигались вперед, пока не забрались в горы, на самую границу.

— … к демонам этих стратегов! — Диэнна вынырнула из воспоминаний и вновь прислушалась к разговору, — если мы сделаем так, как они советуют, то положим все войско. Мам, пап, может быть, вы что–то посоветуете? У вас же есть опыт. Телепортом там, или еще как?

Александр выглядел совсем удрученным. Диэнна даже знала, что вся проблема в большой крепости, которая перекрывала дорогу в Сенар. Сегодня было большое совещание, но, видно, ничего толкового так и не придумали. Сейчас вся семья расположилась в их с мамой шатре. Динтар угрюмо нахохлился в углу, поближе к жаровне, молчаливый и задумчивый отец замер у входа, а Александр склонился над картой, что расстелили прямо на ковре.

— Телепортом не получится, — мама задумчиво крутила в пальцах огненную змейку, — через поля ты тоже уже пробовал.

— Там защита какая–то, — согласился брат, — но что тогда делать? В лоб атаковать? Мы так половину войска положим. А войско нам терять нельзя, даже если мы уничтожим все силы Сенара…

— То нам все равно будет некуда возвращаться, — продолжила за него мама, — потому что те, кто остался в Литии, с удовольствием ударят нам в спину, чтобы не делиться властью.

— И что тогда? Утереться и отступить? Это невозможно. Нас не поймут собственные люди.

— Не волнуйся, я справлюсь, — отец потрепал Сашку по плечу и вышел не попрощавшись.

— Интересно как?.. — Александр недоуменно посмотрел ему вослед.

— Не волнуйся. Если папа сказал, что сделает, значит так и будет, — успокоила его Дина.

— Я понимаю. Но мне интересно — как? Я ведь тоже почти магистр и в семейных традициях разбираюсь, но все равно не понимаю.

— Думаю, мы и сами увидим, — Динке не удалось скрыть предвкушение.

— Кто тебя туда пустит? — братец спустил ее с небес на землю.

— Спорим, тебя тоже не пустят? — надулась девочка, — Но все равно расспросим, когда вернется.

— Он не вернется, — все так же смотря себе под ноги, бросил Динтар.

— Что? — Динка развернулась в его сторону, но младший ее проигнорировал, обращаясь по прежнему к Александру:

— Ты ведь тоже маг. Ты должен чувствовать. Разве ты ощущал давление его силы?

— Так он же вечно под щитами, — недоуменно посмотрел на брата огненный, — просто поднял повыше вот и все.

— У него черные глаза. — Ди замолчал, словно эта фраза объясняла все, но потом продолжил: — черные они только когда папа колдует. Он не закрывался щитами, у него просто не осталось силы. И он абсолютно пуст уже почти декаду, я наблюдал.

— Ты думаешь?.. — Алекс явно что–то понял.

— Ультима инканта, — мрачно кивнул брат.

— Что? — Ди переводила взгляд с одного на другого, — я не поняла. А, кстати… где мама?

* * *

Вывести последние буквы — пальцем, оставляя в камне неглубокую бороздку, и всадить меч до половины, ставя точку. Он мне не понадобится больше, никогда. Да и броню, пожалуй, оставлю — только мешать будет. Уходить нужно налегке. Найденный когда–то ритуал не требует особых ингредиентов — только кровь, что уже расползается по камню, образуя несложный узор.

Темное пятно крепости на фоне неба — черное на черном, редкие огоньки ночных костров, до рассвета еще часа три. Холодно. То ли от ветра, то ли от потери крови, то ли от общего ощущения пустоты и безысходности. За спиной литийский лагерь, семья, друзья и просто союзники, но я не могу вернуться. Таким не место среди людей. Безумие разрушителя опасно в первую очередь для тех, кто рядом — я ведь едва не убил собственного сына, просто за неосторожное слово. Харальд прав — таких нужно держать на цепи. Вот только моя цепь — я сам, и уже не осталось сил бороться. А значит, пора уйти, и уйти так, чтобы достойно завершить эту нелепую жизнь.

Сила внутри меня была иного мнения — рванулась вперед, проникая в мышцы, заставляя побелевшие от напряжения пальцы замереть на полпути. Зачем ты так? — мысленно обращаюсь к частице хаоса, ставшей мной, — я ведь иду, к тебе. Нет, безумие требовало иного — вернуться, покарать предателей, всех, до единого, а потом сравнять с землей эту жалкую груду камня.

Занятый борьбой, я не почувствовал Тин, только услышал шорох шагов.

— Все–таки пришла? — сколько усилий мне стоило говорить так, не оборачиваясь! — Лично проверить, сделаю ли я правильный выбор? О, и даже помочь? Ты действительно думала, что я не почувствую такой клинок даже сквозь ножны? Архимаг из своей коллекции подарил, наверное?

Тишина была мне ответом. Но ответы мне и не требовались.

— А ты не думала, что первой жертвой станешь именно ты, моя любимая предательница? Молчишь? Что ж, молчи. Я и так знаю, что ты скажешь мне о благе детей, о том, что если я стану опекуном принца (а кто кроме меня?) то бывшие союзники ударят в спину. Что ты не хочешь еще одной войны, что заботишься исключительно о благе Литии, об Альберте, Ди и Сашке. Конечно, ты права: мертвый герой гораздо лучше, чем живой муж–разрушитель, глупый и упрямый. Ну, что же ты, радость моя?

Давай, бей!

Эпилог

Яркое летнее солнце проникало сквозь витражные окна тронного зала, пятная белоснежные костюмы гвардейцев, замерших в почетном карауле. Ричард сощурился от попавшего в глаз солнечного зайчика.

— Был великим воином, мудрым правителем, настоящим рыцарем и опорой трона… — голос Альберта, усиленный магией, разносился над залом.

Скептическая ухмылка сама собой выползла на лицо. Какой дурак писал эту речь? "Истинный рыцарь и опора трона"… это Старик–то! Да наставник не уставал издеваться над всеми рыцарскими идеалами вместе и по отдельности, хотя, сам, наверное, того не осознавая, следовал если не букве, то духу. Заноза в пятке правителей с двумя смертными приговорами и обвинением в измене. Опора трона, конечно! Хотя Альберт ведь и не знал его толком.

— Ах, милочка, это ведь сама герцогиня… — раздался за спиной чей–то шепот, — … Черная Вдова, вы знаете… Ах, как романтично…

Малолетки безмозглые! Романтично им. Вот она сидит слева от трона — в неизменном траурном платье, хотя два года уже прошло. Тианамирея Домитилла Ардивенто тани Чинере, герцогиня тай-Сен. Эти земли ей вручили единогласно. Впрочем, после того, что устроила в некогда вольном Сенаре обезумевшая огненная демоне… простите, убитая горем вдова, попробовал бы кто–то возразить! Хотя истинный творец этой впечатляющей победы сейчас скромно стоит за плечом матери. Но, если сказать честно, там и делать–то нечего было после того, как заклинание Старика уничтожило всю сенарскую армию и треть населения. А Динтара, кстати, нет. Опять, наверное, сбежал в море. Ниа говорила, не ладят они с матерью что–то.