Пелопоннесская война - Дональд Каган

плана по высадке в Пирее: если бы к их появлению Этиония находилась под контролем их друзей-олигархов, они могли бы захватить гавань или заблокировать ее вход, после чего голодом склонить афинян к покорности. При лучшем для себя раскладе они застали бы афинян раздираемыми гражданской войной, а гавань незащищенной. В противном же случае, если бы укрепление оказалось в руках их противников, спартанцы всегда имели бы возможность просто проплыть мимо и направиться в Эвбею.

Однако, поскольку укрепление лежало в руинах, спартанцы не знали, что им следует делать. Афиняне же, едва завидев вражеский флот, бросились на защиту гавани. Спартанский командующий Агесандрид с сорока двумя кораблями миновал город и двинулся на юг к мысу Сунион, лежавшему на пути к Эвбее. Стараниями умеренных и простого народа Афины были спасены.

УГРОЗА ЭВБЕЕ

Так как для людей, запертых в Афинах, в Пирее и в огражденном стенами пространстве между ними, Эвбея «была… всем» (VIII.95.2), афиняне поспешили на защиту этого слабо укрепленного острова, отправив в Эретрию срочно собранную эскадру под командованием Фимохара, стратега из числа умеренных. Находившийся на другой стороне пролива, в Оропе, более чем в десяти километрах от афинян, флот Агесандрида превосходил афинский в соотношении сорок два корабля против тридцати шести. Кроме того, преимуществами спартанцев были более опытные и лучше подготовленные экипажи, отработанный план битвы, элемент неожиданности и союз с эретрийцами. Частью общего замысла было помешать афинянам воспользоваться рынком в месте их высадки, чтобы в поисках съестного им пришлось порознь отправиться вглубь территории. Когда они в самом деле разбрелись таким образом, эретрийцы подали сигнал, и Агесандрид начал атаку. Афиняне были вынуждены бегом вернуться на свои корабли и сразу же выйти в море. Им не хватило времени построиться в боевом порядке, поэтому очень скоро их оттеснили обратно на берег. Эвбейцы перебили многих из тех, кто спасался бегством, хотя некоторым все же удалось укрыться в Халкиде, а другим – в афинской крепости на острове. В конечном итоге афиняне потеряли двадцать два корабля вместе с экипажами, а пелопоннесцы водрузили трофей победы. За исключением Гистиеи на северной оконечности Эвбеи, весь остров присоединился к восстанию.

Смятение, охватившее афинян после поражения в битве, было бóльшим, чем после сицилийской катастрофы. У них оставалось слишком мало денег и кораблей, они были отрезаны ото всей Аттики за пределами городских стен, а теперь к этому добавилась еще и Эвбея, ранее заменявшая им оккупированную врагом территорию. Город раздирали внутренние распри, ему угрожала измена. В любое время могла разразиться гражданская война или произойти нападение афинской эскадры с Самоса. Больше всего жители Афин боялись, что пелопоннесцы вернутся и атакуют Пирей, теперь почти что не защищенный флотом. По мнению Фукидида, спартанцы могли либо блокировать порт, либо взять его в осаду, вынудив находившиеся на Самосе суда прийти на выручку соплеменникам и родному городу, после чего афиняне растеряли бы все свои владения от Геллеспонта до Эвбеи. Но, как пишет историк, спартанцы «оказались такими врагами, воевать с которыми афинянам было очень удобно» (VIII.96.5), что они еще раз подтвердили в этом случае, как и во многих других, упустив представившуюся им возможность.

Однако, судя по дальнейшим событиям, нельзя сказать, что пелопоннесцы обязательно победили бы, веди они себя более дерзко. В самих Афинах угроза нападения спартанцев привела не к гражданской войне, а к свержению Четырехсот и сплочению государства под властью умеренных – атака спартанцев могла лишь приблизить такой исход. Если же говорить о державе, блокада или осада спартанцами Пирея непременно повлекла бы за собой нападение с Самоса силами находившегося там афинского флота, который легко справился бы с намного меньшей эскадрой Агесандрида, как и с мятежами в заморских владениях. В результате произошло бы воссоединение афинского флота под командованием умеренных вроде Фрасибула, а во главе города встали бы такие умеренные, как Ферамен и Аристократ. Вновь объединившись, афиняне могли бы бросить вызов пелопоннесскому флоту и имели бы прекрасные шансы на победу и возвращение утраченных территорий. Таким образом, у спартанцев были все основания воздержаться от рискованной атаки на афинский порт.

ПАДЕНИЕ ЧЕТЫРЕХСОТ

Афиняне, конечно, не знали, чего ожидать, а потому приняли необходимые меры для обороны. Укомплектовав экипажами двадцать кораблей, чтобы хоть как-то защитить гавань, они собрались на Пниксе – привычном месте народных собраний при демократии. Этим они ясно давали понять, что срок нынешнего правления подошел к концу. Они официально низложили Совет четырехсот и «постановили передать власть Пяти тысячам» (VIII.97.1), а также запретили выплату жалованья на любых государственных должностях.

Фактически это было узаконивание программы умеренных. Поскольку основная часть флота, укомплектованного преимущественно выходцами из низших сословий, находилась на Самосе, принятое решение отвечало чувствам проголосовавших за него на собрании, главным образом гоплитов. Некоторым из них такая форма правления нравилась сама по себе, другие же, вероятно, поддержали ее как шаг к восстановлению полноценной демократии. Бдительность и мужество, проявленные лидерами умеренных, спасли город от измены и гражданской войны и не дали ему скатиться до олигархии. Своим поведением во время этого кризиса Ферамен и Аристократ заслуживают похвалы за «значительную услугу государству» (VIII.86.4) в гораздо большей степени, чем обаятельный перебежчик на Самосе.

ГОСУДАРСТВО ПЯТИ ТЫСЯЧ

При новом режиме право голосовать на собраниях, заседать в суде и занимать государственные должности было доступно лишь гражданам, занесенным в списки гоплитов, а также тем, кто был еще состоятельнее. Властные полномочия перешли от Совета четырехсот к народному собранию. Но насколько многочисленным было это собрание на практике? «Пять тысяч» были скорее символическим, чем реальным числом, ведь в него должны были входить все, кто мог обеспечить себя тяжелым вооружением или служил в коннице. В сентябре 411 г. до н. э. общее количество таких людей могло приближаться к 10 000.

В Афинах также имелся Совет, который, судя по всему, насчитывал пятьсот членов. Вероятно, они избирались голосованием, а не жеребьевкой и обладали бóльшими полномочиями и свободой действий, чем старый демократический Совет. В прочих отношениях государство было устроено так же, как ранее при демократии. Судебная система, по-видимому, функционировала традиционным образом, хотя из состава заседателей теперь исключались представители низших сословий. В целом, если отбросить сословные ограничения, режим Пяти тысяч по своему устройству был очень похож на своего демократического предшественника.

Правление Пяти тысяч продлится менее десяти месяцев, после чего мирно сменится полностью восстановленной демократией: «Вскоре у этого правительства народ отнял власть» (Аристотель, Афинская полития 34.1). Несмотря на короткий срок существования режима Пяти тысяч, Фукидид описывает его как «умеренное смешение немногих и многих» (8.97.2) и считает его наилучшим государственным строем из тех, которые были в Афинах на его памяти. Аристотель замечает, что «в эту пору, по-видимому, у афинян было действительно хорошее управление: шла непрерывно война, и руководство государством принадлежало тем, кто обладал тяжелым вооружением» (Афинская полития 33.2).

Впрочем, главной слабостью нового режима было то, что, отняв у основной массы моряков привычные им гражданские права, он был обречен столкнуться с серьезными трудностями в ходе войны, которая велась преимущественно на море. Чтобы добиться успеха, пришедшим к власти умеренным необходимо было соединить гоплитов и всадников в городе с еще более значимым в военном отношении флотом на Самосе. Но как только единение произошло, требования корабельных гребцов восстановить их в правах стали лишь вопросом времени. Так умеренные оказались перед дилеммой: их будущее и будущее их родного города зависело от союза двух разных сил, но этот союз неизбежно подводил черту под тем государственным строем, который они считали наилучшим.

ПЯТЬ ТЫСЯЧ В ДЕЙСТВИИ

В качестве первого шага к примирению двух лагерей Совет Пяти тысяч решил призвать в Афины Алкивиада и сопровождавшую его группу изгнанников. Ферамен и прочие умеренные всегда хотели вернуть Алкивиада и использовать в своих интересах те несравненные дипломатические и военные таланты, которыми он, по их мнению, обладал. Так же как он, будучи врагом государства, чуть было не привел его к краху, он же сможет спасти его, вновь став его гражданином. Действия Алкивиада после того, как вышло это постановление Совета, показывают, что оно не предоставляло ему гарантий полной реабилитации или прощения. Подтверждая избрание Алкивиада стратегом