Крапивник - Екатерина Концова

год, но то, что о твоём дне рождения помнят — потрясающе.

…

78. Автор.

…

Открылась дверь. Луна оторвалась от книги и выглянула из своего закутка.

Уставший Эдмунд стянул сапоги, разослал по кристаллам, расставленным во всей башне несколько сияющих шаров энергии, чтобы камни начали светиться, и с явной неприязнью погасил огненные артефакты. Хозяин башни понимал, что, когда его нет дома, Луна не хочет освящать помещение своей энергией, и готов был с этим мириться. В конце концов, жить при лиловом свете ментальной энергии действительно не очень удобно. Но если магическим светильникам есть альтернатива, в его башне их не будет. Нет уж. Сам факт наличия этой гадости в доме причинял Эду почти физический дискомфорт.

Пройдясь взглядом по уснувшей на диване Пацифике, Эдмунд пошёл к ванной. Заметив ученицу, он улыбнулся одним уголком губ:

— Сейчас приду и будем доставать торт.

С верхних этажей ему в руки прилетели полотенце и комплект чистой домашней одежды, а от стола с лекарствами — банка средства для волос.

Эдмунд скрылся за дверью в небольшое помещение, а Луна, прихватив книгу, от которой ей пришлось оторваться, вышла из закутка.

Сковорода с печёночными котлетами и картошкой давно дожидалась своего часа, но включать под ней артефакт девочка не спешила — она знала, что если учитель собрался заняться волосами, он проведёт в ванной минут тридцать, не меньше.

Луна глянула на часы, прикидывая, во сколько надо поставить ужин греться и села читать за обеденный стол.

Неспешно перелистывая страницу за страницей, девочка дождалась момента, когда стрелки достигли нужных отметин на циферблате.

Закрыв томик, предписанный программой академии по литературе, девочка подошла к артефакту и повернула рычажок активации. Под сковородой вспыхнул огонёк.

Пяти минут хватило еде, чтобы разогреться. Луна выключила артефакт, переложила ужин в тарелку и вернулась к чтению.

Через полторы страницы текста появился Эдмунд.

— Что читаешь? — он моментально оказался за столом и накинулся на еду.

— Какой-то лютый бред, — девочка посмотрела на обложку и попыталась прочитать название, представленное фамилией главного героя. — Бе… беред… тьфу! Короче вот этот.

Она повернула книгу к учителю. Во время чтения она привыкла, завидев это невразумительное сочетание букв, смотреть на следующее слово, понимая, что речь о герое и даже не делая попыток воспроизвести звучание имени.

— А… эта фигня, — поморщился Эдмунд. — Я тоже никогда не мог это выговорить. Ещё и герой такой придурошный…

— Если закрыть глаза на постоянное нытьё на пустом месте, это ещё не худший представитель героев нетленной классики, — не согласилась девочка.

— Может, — пожал плечами Эд, одну за другой проглатывая несколько вилок картошки. — Считай, я это от зависти. Просто тоже хочу обидеться на весь мир за то, что меня, такого особенного, не носят на ручках и чтоб при этом история моей жизни считалась нетленной классикой.

— Ну, если так ставить вопрос, — улыбнулась Луна. — Теперь я тоже ненавижу этого придурка.

Эдмунд быстро уничтожил ужин и сгрузил посуду в чан водного артефакта.

— Такие дела, да… Так, ладно. Это я потом помою. Доставай торт.

Луну не пришлось уговаривать, она быстро отложила книгу и заглянула в холодильную яму. С самой глубокой полки был извлечён бисквитный десерт с малиной. Эд в это время поставил чайник на огненный артефакт.

Девочка передала торт учителю и потянулась за вторым, представляющим из себя несколько плоских котлет-коржей и «крем» из лука, моркови и омлета, обжаренных с большим количеством масла.

Занятый поправлением декора на сладком торте, Эдмунд не сразу заметил второй.

Луна поставила блюдо на стол и отправилась будить мать.

Эдмунд несколько мгновений смотрел на продукт с непониманием, но постепенно на его лице возникло выражение детского восторга. Усталость, не покидавшая лицо Эда весь вечер, внезапно испарилась.

— Мам, просыпайся, — девочка потыкала в плечо спящую.

Пацифика с трудом разлепила веки. Поздний вечер и сильная усталость мешали быстро проснуться.

— Тортик, — коротко сообщила Луна.

— Да, сейчас, — цепляясь за спинку дивана, женщина села.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы проморгаться и оценить окружающую обстановку:

— Эд, прекрати есть, — наконец собравшись с мыслями, потребовала Пацифика.

Эдмунд престал отдирать от торта кусочки «коржей».

— Вы чай поставили?

— Греется.

— Отлично. Сейчас приду, — кое-как поднявшись, Пацифика направилась в ванной.

Она скрылась, а Луна подошла к учителю, с хитрой улыбкой размещающему на каждом торте по тридцать пять похожих на свечи фигурок из светлой энергии.

— Когда она их задует, ты же не будешь гасить сразу семьдесят, правда? — уточнила девочка, доставая чашки и сахар.

— Обязательно. Как без этого?

— Можно загасить тридцать пять. Без злых шуток про возраст, — Луна усмехнулась. — Старших надо уважать.

— Надо, да? Тогда почему мне кажется, что ты сейчас неуважительно шутишь надо мной?

— Ты мне такой пример подавал.

Эдмунд поставил на стол три тарелки и столовые приборы:

— Если есть сладкий и солёный торты с разных концов одной тарелки, пофиг же? Или шесть поставить, как думаешь?

— Ставь всем по одной.

Пока учитель доставал ещё посуду, девочка доделала чай.

— Ну как вы тут? — Пацифика вышла из ванной и села за стол.

По дорожке крапивы, протянувшейся с верхних этажей, неслась коробочка.

Поняв, что учитель собирается сделать, Луна отправилась к себе и вернулась с небольшим деревянным ящичком.

— Ты любишь жаловаться, что тебе нечем заняться, Циф, — Эдмунд вручил имениннице подарок. — А ещё, когда-то давно ты хотела освоить плетение из бисера. Не знаю, освоила или нет, но сейчас всё равно хорошее время для этого.

В коробочке лежало несколько мешочков разноцветных стеклянных шариков размером с семечко помидора. Они не были абсолютно одинаковыми — сказывались дороговизна и сложность изготовления. Производственного брака хватало и без высоких стандартов качества — не очень-то просто отлить такие крохотные капли стекла, а потом в каждой проделать дырку.

— И сколько ты за них отдал? — Пацифика подняла смущённый взгляд.

— Не так много, — пожал плечами Эд. Мысленно оправдывая свой не вполне честный ответ тем, что с его доходом сумма и впрямь не критична.

— Это тоже тебе, — Луна протянула матери ящичек с баночками краски и тремя кистями.

— Спасибо, — Пацифика расплылась в улыбке. С ними-то она точно умела обращаться.

Пацифика поставила на стол обе коробки, поцеловала дочь и на секунду замешкалась, думая, как поступить с Эдом. Можно было бы и его в щёку чмокнуть, но… пожалуй, для всех будет лучше, если она просто обнимет его. Это женщина и сделала.

Объятия не длились долго. Не многим дольше обычного рукопожатия.

Оторвавшись от плеча, мокрого от лежащих на нём непросохших курдей, Пацифика оглянулась на часы. Без пяти десять.

— Пока рано, но