Дети Брагги - Арина Воронова

— Вот теперь ты больше похож на самого себя, Ночной Волк! — усмехнулся в ответ Бранр.

Скрывая облегчение, Грим повернулся к столу, чтобы налить Хамарскальду пива.

— Снимешь ты наконец мокрый плащ? — проворчал он, а потом, шагнув к сеням, крикнул: — Гюда!

— Передышки у нас не будет, — устало выдохнул Бранр, принимая третий уже по счету кубок, будто пиво не утоляло жажды.

— Не знаю… — Стринда-травник был непривычно мрачен. — Я никогда не питал особой любви к младшему сыну Хакона, и все же руна Перт слишком ненадежна.

— Руна игрока, — усмехнулся Ивар Белый, которого, как и прочих скальдов, разбудил среди ночи Грим, собирая их в горницу Круга. — Доверившись катящейся кости, можно выиграть, а можно и проиграть.

— Не в том дело. — Стринда, казалось, вот-вот вспылит, рассерженный тем, что соратники не понимают или не желают понять смысла его слов. — Вы никогда не задумывались, почему Перт способна разорвать замкнутый круг, нет? А мне последние два дня это не давало покоя.

— И? — подстегнул его Эгиль, бросив взгляд на сына, который, стоило заговорить целителю, удвинулся поглубже в тень.

— Перт разрывает связи причины со следствием, те самые нити, что связывают воедино прошлое и будущее.

— То есть это именно то, чего мы ищем? — пожелал удостовериться Ивар.

— Не совсем. — Целитель нахмурился. — Если не совладать с выпущенной на волю силой, возможна душевная смерть того, кто подвергнут волшбе. А тогда вместо вожака всех дружин у нас на руках окажется бесполезное и бессмысленное существо, неспособное даже самостоятельно ходить.

— Итак, кукла вместо конунга, — усмехнулся вдруг Скальдрек. — Подмалевать, подвязать веревочки и дергать за них, как нам будет угодно?

Целитель уставился на него в ужасе и недоумении, даже не зная, что на это сказать.

— Услышь я такое из уст скальда Локи, я, возможно, бы не удивился, обрушился на Скальдрека Ванланди, — но ты…

— Хорошеньким я пугалом здесь стал, — раздался из темного угла язвительный голос Квельдульва. — Признаю, в твоих речах немало разумного, Ванланди. Не я ли стал причиной раздора между конунгом и детьми Брагги?

— Хватит, — резко оборвал обмен колкостями Эгиль. — Не хватало еще, чтобы Круг стал местом для ссор.

Пожав плечами, Грим подался вперед.

— А что, если замкнуть Веса в расположенных по окружности знака Футарка? задумчиво предложил он.

— Недурная идея, — с готовностью отозвался Ванланди, — но…

— И все же я попробовал бы сперва мед Одина, — возразил травник, а Гранмар, соглашаясь с ним, степенно кивнул.

— Попробовать применить силу всего Футарка стоит, — вернулся час спустя к недоговоренному Ванланди. Скальд Фрейя задержался в горнице после того, как разошлись остальные. — Но, боюсь, он способен лишь помешать асу в Весе покинуть по собственной воле место волшбы. В круге рун с ним должен быть кто-то еще.

Грим только кивнул. Гюда, слуга Эгиля, успел уже потушить факелы, и теперь просторную горницу освещал лишь огонек фитиля, плавающего в плошке с салом.

— Прости мне, Грим, но опасно допускать туда твоего отца, — продолжал Ванланди.

— Он знает. — Грим снова кивнул. — Я и сам сделаю все, чтобы отговорить его, реши он творить волшбу. Этим человеком должен быть я. Локи — против Одина, волк — против охотника. — Он нехорошо усмехнулся, заметив, как поморщился скальд Фрейя на его непочтение.

Грим встал, чтобы, повернувшись к столу, собрать в кожаный мешочек выложенные на него руны, и вдруг — и опять слева! — Ванланди тронул его за рукав. Удивленный тревогой, поступившей на немолодом морщинистом лице непреклонного скальда, издерганный поучениями стариков Грим обнаружил, что не должен даже давить в себе желание огрызнуться.

— Принимая решение и подбирая нужные знаки, не относись к этому слишком легко. — Ванланди сокрушенно покачал головой. — Худые пришли времена, если сами руны небезопасны скальду. Что ж до волшбы, даже я, невзирая на многие свои странствия в видениях, не в силах представить себе, с чем тебе придется столкнуться. Да пребудет с тобой сила светлого Ингви.

Неожиданно для себя самого Грим улыбнулся — несколько смущенно и совсем, как когда-то в бытность свою мальчишкой, которого не уставал проклинать за шальные проделки этот самый скальд-воин, — и протянул Ванланди руку.

Первые пару дней у Скагги не было времени думать о том, что им предстоит не было времени думать ни о чем, если уж на то пошло.

Непривычная работа оказалась слишком тяжела, и Скагги не раз удивленно задавал себе вопрос, как же выдерживает немолодой уже Гранмар. Оберон-оружейник вставал затемно и работал иногда до поздней ночи: ковал, перековывал, точил, закалял, а уважением оружейники франков пользовались почему-то не в пример меньшим, чем в Северных землях. И все же в многочисленном воинстве норманнского герцога число воинов, у которых возникала потребность в оружейнике или кузнеце, казалось бесконечным: у одного расшаталось лезвие секиры, щиту другого требовались новые клепки, а кто-то считал, что копью его срочно необходимо новое древко.

Иногда выстраивалась очередь человек в двадцать, вытянувшись от самой кузни до жилого шатра, а иногда даже и в проход, который вел меж палаток к походным мастерским лагеря.

Случалось, на долю Скагги и Бьерна выпадали и более сложные задания. Несколько раз оруженосцы приносили от своих хольдов, которых здесь называли рыцарями, кольчужные рубахи, порванные и окровавленные. Кольчуги предстояло залатать, расширить или подогнать под нового владельца. Все это требовало немалого труда: каждое колечко приходилось встраивать в четыре других, а каждое из этих четырех — в четыре следующих.

— Кольчугу легко носить, — заметил Бьерн, когда Скагги однажды принялся ворчать на занудную работу, — она дает свободу рукам, хоть и не предохранит от мощного удара. Но, побери меня Хель, сколько же от нее мороки кузнецам!

— А я и не знал, что ты это умеешь. — Скагги даже не думал скрывать удивление.

— В странствиях много чему приходится учиться, — пожал плечами Бьерн.

Большой Кулак, казалось, не унывал, даже выполняя неподходящую, на его взгляд, для воина работу. И все же пребывание их во вражеском лагере никак нельзя было бы назвать спокойным.

— Не знаю я, зачем вы заявились к нам, и знать этого не хочу, — сказал Бьерну в первый же вечер Оберон. — Укрепить щит, ты, положим, умеешь, но ты не кузнец и не оружейник, а мальчишка твой не отличит железа под наконечник от того, что годится для секиры.

Бьерн с каменным лицом молчал, делая вид, что целиком и полностью занят рукоятью меча, с которой он как раз сбивал окалину, Скагги же из предосторожности подался поглубже в тень, лихорадочно соображая, выдаст ли их герцогский оружейник. А если нет, то не удастся ли перетянуть его на свою сторону?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});