Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

– Что? Вы отклоняете? Вы говорите, что отказываетесь выполнить мой

приказ?

– Как я понимаю, господин барон, вы созвали нас обсудить план штурма.

– О нет, господин капитан. Я вызвал вас для получения моего приказа.

Мной все уже продумано и решено. Надеюсь, что теперь вы понимаете?

– Да, я-то понимаю! – засмеялся Блад. – А вот понимаете ли вы? – И,

не давая барону возможности задать вопрос, Блад продолжал: – Вы все ужепродумали и все решили? Но, если ваше решение не основано на желаниипогубить большую часть моих людей, вы сейчас же измените его, как толькоузнаете то, что известно мне. Картахена кажется вам очень уязвимой ссеверной стороны, где она выходит к морю. А не возникал ли у вас, господинбарон, законный вопрос: почему испанцы, строившие этот город, постаралисьтак укрепить его с юга и оставили его таким незащищенным с севера?Де Ривароль ничего не ответил, потому что в самом деле вынужден былзадуматься.

– Испанцы совсем не такие уж болваны, какими вы их себе представляете,

– продолжал Блад. – Два года назад, готовясь к рейду на Картахену, я

провел рекогносцировку города. Вместе с несколькими дружественнымииндейцами-торговцами, переодевшись индейцем, я явился туда и провел в городецелую неделю, досконально изучая все подходы к нему. С той стороны, гдегород кажется таким соблазнительно доступным для штурма, испанцы защищенымелководьем. Оно простирается более чем на полмили от берега и не даетвозможности кораблям приблизиться настолько, чтобы огонь их пушек могнанести ущерб городу.

– Но мы высадим десант на каноэ, пирогах и плоскодонных лодках! –

нетерпеливо воскликнул один из офицеров.

– Даже в самую спокойную погоду прибой помешает осуществить вам такую

операцию, – возразил ему Блад. – И следует также иметь в виду, что мы несможем прикрывать наш десант огнем корабельных пушек. Людям будет угрожатьопасность от своей же собственной артиллерии.

– Если мы проведем атаку ночью, ее не придется прикрывать огнем пушек,

– сказал де Ривароль. – Ваш отряд будет на берегу еще до того, как испанцы

успеют опомниться.

– Вы исходите из того, что в Картахене живут только ослы и слепые.

Неужели вы полагаете, что они уже не сосчитали наши паруса и не задали себезаконного вопроса: кто мы такие и зачем сюда пожаловали?

– Но если они считают себя в безопасности с севера, как вы

утверждаете, – нетерпеливо воскликнул барон, – то это чувство безопасностии усыпляет их!

– Оно не усыпляет их, барон, а напротив – не обманывает. Всякая

попытка высадиться с этой стороны моря обречена на неудачу самой природой.

– И все же мы сделаем такую попытку! – упрямо настаивал барон, так

как его высокомерие не позволяло ему уступить в чем-либо в присутствии своихподчиненных.

– Ну что ж, – сказал капитан Блад, – если вас не убеждают мои слова,

действуйте. Это, конечно, ваше право. Но я не поведу своих людей на вернуюсмерть.

– А если я прикажу вам… – начал было барон.

– Послушайте, барон! – бесцеремонно прервал его Блад. – Нас

привлекли на службу не только из-за тех сил, которыми мы располагаем, но иучитывая наши знания и опыт в военных действиях такого характера. Япредоставляю в ваше распоряжение мой личный опыт и знания и добавлю еще, чтов свое время я отказался от намеченного мною нападения на Картахену, так какне располагал достаточными силами, чтобы захватить гавань – единственныеворота города. Теперь же наши силы делают выполнение такой задачи возможным.

– Да, но пока мы будем заняты этой военной операцией, испанцы вывезут

из города большую часть богатств. Мы должны напасть на них внезапно.Капитан Блад пожал плечами:

– С точки зрения пирата, ваши соображения, конечно, очень убедительны.

Так в свое время думал и я. Но если вы заинтересованы в том, чтобы сбитьспесь с испанцев и водрузить флаг Франции на фортах этого города, то потерячасти богатств не должна серьезно вас беспокоить.Де Ривароль прикусил губу. Мрачно и с ненавистью он посмотрел накорсара, который так независимо держал себя.

– А если я прикажу действовать вам? – спросил он. – Отвечайте мне на

этот вопрос! Кто, в конце концов, командует этой экспедицией – вы или я?

– Ну, знаете, вы мне просто надоели, – сказал капитан Блад и быстро

повернулся к де Кюсси, который чувствовал себя очень неловко и сидел как наиголках. – Господин губернатор, подтвердите наконец генералу, что я прав!Де Кюсси очнулся от своего унылого раздумья:

– В связи с тем, что капитан Блад представил…

– К черту! – заревел де Ривароль. – Выходит так, что вокруг меня

одни только трусы. Послушайте, вы, господин капитан! Вы боитесь вести этуоперацию, и поэтому командовать ею буду я. Погода стоит хорошая, и мыуспешно высадимся на берег. Если это будет так – а это так и будет, – то

завтра вам придется выслушать кое-что малоприятное. Я слишком великодушен,сэр! – Он сделал величественный жест рукой. – Разрешаю вам удалиться.Де Риваролем руководили глупое упрямство и тщеславие, и он, конечно,получил вполне заслуженный урок. Во второй половине дня эскадра подошлапоближе к берегу. Под покровом темноты триста человек, из которых двестибыли неграми (то есть все негры, участвовавшие в экспедиции), отправились наберег в каноэ, пирогах и лодках. Де Ривароль вынужден был взять на себяличное командование десантным отрядом, хотя это совсем не прельщало его.Первые шесть лодок, подхваченные прибоем и брошенные на скалы,превратились в щепки еще до того, как находившиеся в них люди смоглиброситься в воду. Грохот волн, разбивающихся о камни, и крики утопающихпослужили убедительным сигналом для экипажей других лодок. Командующийдесантом барон сразу же отдал приказ уходить из опасной зоны и занятьсяспасением утопающих. Эта авантюра обошлась недешево: погибло околопятидесяти человек и было потеряно шесть лодок с боеприпасами.Де Ривароль вернулся на свой корабль взбешенным, но отнюдь непоумневшим. Он не принадлежал к числу тех людей, которые становятся мудрее врезультате жизненного опыта. Он гневался на все и на всех и от огорчения тутже завалился спать.На рассвете его разбудили раскаты пушечных залпов. Выбежав на корму вночном колпаке и в ночных туфлях, барон увидел странную картину, от которойего ярость удвоилась. Четыре корсарских корабля, подняв все паруса,

совершали непонятные маневры, находясь приблизительно в полумиле от Бока