Фантастические повести и рассказы - Сергей Казменко

Но зато они меня три раза ограбили. Три раза! Первый раз, наверное, еще на побережье. Забыли они, что я туда на вертолете прилетел. Забыли, и все. С неба я туда, по их мнению, свалился. И летает теперь мой вертолет неизвестно где. Второй раз — уже в госпитале. А может, и раньше. В описи моего имущества денег не оказалось вообще. Представляешь — ни гроша! Я поговорил потом с теми, кто эту опись составлял. Когда выписывался. Ох какими кристально чистыми глазами они на меня смотрели! Такой взгляд приобретается только от долгой практики. Хорошо отполированный взгляд.

Мерзавцы!

Ну а в третий раз меня уже при выписке ограбили. Выпустили без гроша в кармане и всего в долгах. За лечение насчитали шесть тысяч монет — это же ума лишиться! Даже пуговицу на рубашке, ими же, наверняка, и оторванную — и ту в счет включили! И не проверишь, и не придерешься…

Спокойнее, говоришь? Да я полгода спокойным был, полгода! Совершенно спокойным. Пока тебя вот сегодня не встретил.

Конечно, все мои документы пришлось оставить в госпитале в качестве залога. Они мне взамен удостоверение выдали. Тут тех, кто с такими удостоверениями, и за людей не считают. Пришлось с ним, конечно, в полицию идти, регистрироваться. Ловко у них тут все обставлено — одни грабят, а другие это в законную форму облекают. Да знал я об этом, конечно же знал! Пойми ты, мне же выговориться надо! Я же с тех пор, как мы с тобой расстались, ни с кем поговорить по-человечески не мог. Я выговорюсь и успокоюсь, только ты мне не мешай.

Мне в полиции все-все про законы здешние порассказали. И об ответственности за неуплату долга в установленный срок, и о запрете на выезд, и об ограничении в правах. Законы у них тут на все, оказывается, есть. Такие законы, что человека сами-собой на преступление толкают. Потому что деваться-то некуда. Или нарушай закон, или помирай. А когда я заикнулся о том, что неплохо бы выяснить, куда же все мои деньги пропали, полицейские мне посоветовали нанять адвоката. Они, мол, такими делами не занимаются. Вернее, мне сказали, что подобные вопросы не в их компетенции, что их дело — следить за соблюдением порядка, а если я имею какие-то претензии к госпиталю, то мне следует обратиться в суд. Сержантик такой сказал.

Вот так я тут и остался: один, без денег, весь в долгах и с двумя только нитями — Герри и Кеммелом. Донесение о случившемся я, конечно, отправил при первой же возможности, ну а на помощь, ты сам знаешь, рассчитывать было нечего. Надо было как-то определиться и действовать самостоятельно. С момента твоего вылета к Кеммелу прошло уже с полгода, ты так и не объявился, и я решил, что Кеммела пока следует избегать. Значит, оставался только Герри.

Назад, назад поворачивай! Быстрее, Карл! По-моему, он нас не заметил. Иначе увязался бы. А может, это тоже кто из нарушителей был? Надо же такое невезение — именно сегодня день солнечный! Слушай, давай южнее возьмем для гарантии. До Хинковых холмов долетим, а там и повернем. А то, знаешь, не может же без конца везти.

Значит, оставался мне один путь — попытаться через Герри на место выйти. Я ведь не знал, что у вас там с Кеммелом случилось. Боялся, что ты вообще провалился, и тогда, значит, они настороже и ждут, когда и я в западню угожу. О том, что ты в лесу пропал, когда Кеммел живой и здоровый в Городе появляется, я и подумать не мог — ведь он о вашем полете никому не рассказывал. Но это я уже позже так рассуждать начал. А тогда вышел я из полицейского участка и не знаю, куда податься. Шел, куда глаза глядят. И пришел на площадь, где памятник стоит. На площади этой, как ты знаешь, главный кабак местный, где проводники собираются. Центром они его называют. И подумалось мне, что самое время мне в этот Центр заявиться, потому как делать-то все равно нечего.

Ты помнишь, какая там внутри обстановка? Ну да, прямо против входа стойка бара, слева отдельные кабинеты, где обычно сделки с клиентами заключаются, ну а справа общий зал. Вошел я, значит, внутрь, у входа остановился. Музыка, конечно, играет, кто-то на эстраде вертится, народ кое-какой за столиками сидит. Днем-то там обычно немного народа, хотя наверху, где в куант да рулетку играют, никогда, по-моему, пусто не бывает. Но тогда день уже к вечеру клонился, так что в зале народ уже собирался.

Стою я, значит, соображаю, как быть, а бармен тамошний в это время, смотрю, пальцем так меня подзывает. Пока я к нему подошел, он мне уже налил с четверть стакана и молча так пододвигает. Я ему объясняю, что нет, мол, ни гроша, нечем расплатиться. А он отвечает, что ему таких вещей объяснять не надо, он и так видит. Я, говорит, угощаю. Ну выпил я, хотя натощак да после такого дня не больно хотелось. Жду, что дальше будет. Наверное, думаю, в баре работу предложит — прибираться, там, или еще чего. За полцены, конечно — по мне же видно, что на все готов. Но у него, оказывается, другое насчет меня соображение было. Спрашивает: удостоверение-то хоть имеется. А как же, отвечаю, в порядке удостоверение. Показал. А что умеешь? Вертолет, говорю, водить умею, стрелять… Ну он мне тогда и показывает на один из столиков. Вон к тому, говорит, подойди, ищет он ассистента. Так вот я и познакомился с Эдвином Эварсом.

Вообще он тут больше известен как Мрачный Эд. Промышляет, как и многие здесь, в основном тем, что привозит всякую гадость из леса и сбывает ее перекупщикам. Ну а проводником только для прикрытия представляется — обычная здесь история. Занятие это довольно опасное, особенно для ассистентов, которых, в основном, под удар-то и подставляют. Зато денежное. Если суметь вовремя из игры выйти, то все может удачно сложиться. Но обычно это мало кому удается. Там ведь конкуренция жуткая, и новые люди им совсем не нужны. А потому как начнет ассистент в курс дела входить, связи кое-какие собственные налаживать, в лесу ориентироваться, так и выводят его на клопа. Клопами тут мнимых перекупщиков называют, которые на полицию работают. А поскольку выводят ассистента на клопа с таким товаром, что откупиться ему невозможно, то получает он сразу три, а то и пять лет в лагерях. Почти то же самое, что вышка, хотя кое-кто и выживает, говорят. Но из лагерей, сам знаешь, прямая дорога назад на Эниару, и въезд сюда бывшим заключенным запрещен — если, конечно, их снова в лагеря не пошлют. Так что бояться какой-то там мести со стороны ассистента бывшего местным подонкам не приходится, и они тут весьма мило с полицией уживаются. Полиция тут работает только с теми, кто «приличий» не соблюдает. То есть не платит отступного. Ну а кто платит, тех полиция охраняет.

Не беспокойся, со мной все в порядке. Я в таком состоянии полгода здесь прожил, только что поговорить не с кем было. Хотя тебе, конечно, еще труднее пришлось.

Эти полгода… Они же меня неизвестно в кого превратили. Я же теперь ни во что не верю, ты понимаешь это? Я все по инерции делаю. Из меня же это болото всю веру высосало. Я же не человек теперь, я даже думать разучился по-человечески, во мне только и осталось, что злоба и ненависть. Меня теперь и на Землю пускать нельзя, потому что все, на что я гожусь это летать в лес, стрелять, напиваться в кабаке и ненавидеть. Понимаешь, я не верю больше в наши цели. Во имя чего мы работаем? Во имя кого? Это же все не люди! Их же совсем не надо спасать! Их уничтожать надо! Очистить от них все эти планеты, и дело с концом — вот как я теперь нашу задачу понимаю.

Может, ты и прав. Может, это пройдет. Не знаю. Я оказался слишком плохо подготовленным. Таких просто нельзя посылать сюда. Сперва надо научить человека подлости, предательству, надо трусом его сделать, вытеснить из его головы все те красивые идеи, на которых мы воспитаны. Надо сначала превратить человека в червя, а потом уже посылать его сюда. А так… Так это слишком жестоко.

Ладно, буду о деле говорить. На чем я остановился-то? Да, правильно, на том, как я к Мрачному Эду попал. Обыкновенный подонок, как и все остальные, кто этим бизнесом занимается. Конечно, со стороны может показаться, что он далеко не так опасен, как Кеммел, например. Но он опаснее, Карл, опаснее. Потому что на таких, как он, держится весь здешний мир. Кеммел — это исключение, страшное исключение, а Мрачный Эд тем именно и страшен, что он — самый обыкновенный человек этого мира, что он, занимающийся своим гнусным бизнесом, может быть спокойно замещен любым прохожим из толпы, и ровным счетом ничего не изменится. Он преуспевал, и потому едва ли не любой из тех, кто этот мир населяет, с радостью поменялся бы с ним местами.

Нет, Карл, нет. Янсен — это такое же исключение, как Кеммел, только с обратным знаком. И оно только подтверждает изначальную преступность всего этого мира. Ну тем хотя бы, что для нас с тобой он кажется самым обыкновенным человеком, а в сравнении со своим окружением предстает едва ли не святым.

Так вот, устроился я к этому подонку в ассистенты, и стали мы с ним в лес летать. С месяц, наверное, возили клиентов для прикрытия. Так, однодневные вылазки. Капиталов на этом не сколотишь, едва концы с концами сводить удается. Ну а как поулегся шум после ареста предыдущего-то ассистента, так и занялись мы настоящим делом. Своими, выходит, руками я самой отвратительной здешней мафии помогал сырье добывать.