Рейтинговые книги
Читем онлайн Фальшивый Фауст - Маргер Оттович Заринь

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 119
способен испепелить сто белых лошадей… Древнелатышская борода приходит в неописуемый восторг, щелкает затвором. Вот тебе раз!

Песня заканчивается в тональности фа мажор, притормаживая на двух цезурах:

Овцам сена принесли,

девок парни обошли.

Широким взмахом руки изображаю фермату, выдерживаю и быстро обрываю. Эффектно!

— Конец первой части! — произносит в громкоговорителе знакомый металлический голос. Слушатели встают, приветствуют меня. Мою голову украшает пышный дубовый венок.

— Качать будем? — бережно осведомляется один деревенский житель.

— Да не стоит, — отвечаю, — на сей раз лучше не надо…

2. БОЛЬШОЙ ПРИЗ

Нужно решить, что делать. Прибежали Отынь с Лелде и принесли жуткую весть: наш ансамбль «Риторнел» ликвидирован. Сидим и дымим: одна сигарета за другой. Воздух до того сперт, что нечем дышать. Отынь хочет открыть ставни, но я в последний миг успеваю его остановить: окно выходит во двор, а на противоположной стороне спит папа. Он не выносит моего магнитофона. Лелде только что поставила «Rolling Stones». Эта музыка не успокаивает, наоборот — будоражит. А мы и не хотим успокаиваться! Пойду сварю двойной кофе, мои нервы вибрируют, как струны. Вдруг придет Пинкулис, подбросит дельный совет?

— Это из теории относительности, — говорит Отынь. — Сперва нужно решить самим.

Отынь и Лелде мои сокурсники по консерватории. Дезертиры. Такие же, как я. Отынь перешел на ударные инструменты. Лелде кончила по музыковедению. Теперь поет в микрофон и играет на бас-гитаре. Занятная комбинация, не правда ли?

Среди рижской молодежи наш «Риторнел» пользуется невиданным успехом, в то время как старикам он словно бельмо на глазу. Особенно классикам из консерватории, в том числе моему папе. Долгое время ни один клуб, ни один Дом народного творчества не осмеливался оформить нас в законном порядке, мы были левым товаром (ну и терминология, скажу я!). Когда наконец над «Риторнелом» сжалился наш почитатель, руководитель Дома культуры из села Лапсуцием, принял под крыло своего заведения и под названием «Эстрадный ансамбль Гауйских заливов» внес в официальный список желающих участвовать в конкурсе на большой приз на фестивале рока в Кишиневе, то отец Лелде, директор какого-то рижского завода, и мой папа, профессор консерватории, устроили неслыханный скандал в районном масштабе. Вот и добились: с сегодняшнего дня «Риторнел» ликвидирован, а руководителю Дома культуры объявлен строгий выговор за грубые ошибки, допущенные в эстетическом воспитании молодежи.

Ликвидирован с двадцать четвертого мая, прямо с сегодняшнего дня, когда мы должны двинуться в путь, чтобы успеть на конкурс.

Утром отец Лелде просто-напросто запер дочь в ее комнате на даче в Стирнасраге. Но в узилище, к счастью, оказался телефон. Через час Отынь помог Лелде спуститься из окна и привез ее к себе. Лелде оставила записку, что навсегда покидает отцовский кров, дабы посвятить себя искусству и соединить судьбу с Отынем.

А мой папа из соседней комнаты прислал ультиматум в письменном виде (мы уже неделю, как не разговариваем): 1) в течение трех дней вернуться в консерваторию;

2) подготовиться к государственным экзаменам.

Ха! Ха-ха!

Отынь сам себе хозяин, ни от кого не зависит. Мать работает на колхозном рынке, делами сына не интересуется. Он подрабатывает, играя в ресторане. И вообще потребности у Отыня невелики: ему достаточно, чтобы были кофе, сигареты и общество художников. Это не значит, что Отынь пишет картины. Нет, картины он покупает и продает. Бизнес это или нет, сказать не берусь, только без картин и художников Отыня нельзя представить. Именно он привел ко мне Пинкулиса, этого своеобразного художника и богатыря духа, который напрочь изменил мои взгляды на жизнь и искусство.

Кофе готов, и, когда я захожу с ним в комнату, Отынь говорит:

— Сын мой, соберись с мыслями!

Чтобы собраться, я должен импровизировать, поэтому выключаю «Rolling Stones» и сажусь за старый добрый «Блютнер».

Глубокий тон в контроктаве, нажимаю и держу педаль… только один звук… дун… дун… долго….

Лелде не выдерживает, распахивает окно и выбрасывает сигарету.

— Это что, проспект Сигулды? — спрашивает она.

— Нет, улица Порука… Ну и вопросы у тебя дурацкие!

Когда импровизируешь, включается комплекс спинного мозга, правда это или нет, не знаю, но я могу не задумываясь сказать: где главная партия, где побочная. Решения ворочаются как змеи, тщатся сбросить старую кожу, но не могут…

— Нужно ехать! — говорит Отынь и встает. — Бас-гитара здесь, как с деньгами?

— О деньгах и говорить нечего, нету!

— У меня есть тридцать семь рублей пятьдесят копеек! — после долгого копания в расшитом бисером кошельке объявляет Лелде. (Ну и видик у нее! Максиплатье со всевозможными висюльками на подоле, босые ноги, волосы распущены. Потрясная девица!)

В кустах за окном показывается костлявая рука. Выныривает косматый чуб и вслед за ним черная бородка.

— Пич, как на горизонте? Чисто?

Это Пинкулис. Он боится папы. Всегда проверяет, нет ли в коридоре профессора.

— Чисто. Заходи!

Пинкулис влезает в окно. Он на удивление трезв.

— Художник Екаб Пинкулис собственной персоной, — говорит он с поклоном.

Оригинальный мужик, превосходный художник, но безнадежно травмированный человек. Страдает комплексом обид. Раньше, когда выставочное жюри постоянно отвергало его сверхсмелые полотна, Пинкулис чувствовал себя великолепно. Вкушал сладкую славу непризнанного гения, устраивал в моих комнатах «частные» выставки, заносился сверх всякой меры. Теперь же, когда его признали и разрешают свободно выставляться, оказалось: молодые куда модней, абстрактней и смелей его. Пинкулис обмяк, как проколотый воздушный шар. Мне его жаль, он действительно большой художник. Теперь он включился в борьбу молодых смельчаков за поп-музыку. Никто не ведает, как ему удалось опубликовать гневную статью против Бетховена и ему подобных. Пинкулис в ней предрекал наступление эры биг-бита и превозносил «Риторнел». С этого шага он снова сделался главой и теоретиком рижского авангарда, получил десятки уничтожающих ответных статей, но стоит скалой за наши идеалы. Должен признаться, что, несмотря на его человеческие слабости, я Пинкулиса очень люблю. Об искусстве он, правда, говорит только парадоксами, причем городит их в шесть этажей, зато картины его — блеск, это признают все. Из упрямства он нигде больше не выставляется…

— Так! — цедит Пинкулис. — Ликвидированы? Руки в кандалах? Во рту кляп?!!

— Каждый может погореть, кто первый раз с трубкой на крыше сидит, — говорит Отынь. — Прикажешь демонстрацию устроить, консерваторию поджечь?

— Не время шутить! — грозно осаживает его Пинкулис. — Вы должны поехать на фестиваль, и баста!

— Никак, ты оплатишь дорожные расходы?

— Не исключено… Отынь, за сколько ты можешь их толкнуть? — Пинкулис показывает на стену, где висят два подаренных им натюрморта.

— Сегодня я ничего не могу толкнуть. Нужно ехать немедленно или никогда.

— На поезде или

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 ... 119
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Фальшивый Фауст - Маргер Оттович Заринь бесплатно.
Похожие на Фальшивый Фауст - Маргер Оттович Заринь книги

Оставить комментарий