Взлет и падение третьего рейха. Том I - Уильям Ширер

В сентябре 1936 года в связи с передачей четырехлетнего плана под жесткий контроль Геринга, который стал вместо Шахта диктатором экономики, хотя был в этой области почти таким же невеждой, как Гитлер, Германия перешла к системе тотальной военной экономики. Целью четырехлетнего плана было превратить за четыре года Германию в страну, которая сама обеспечивала бы себя всем необходимым, чтобы в случае войны ее не смогла удушить военная блокада. Импорт был сокращен до минимума, был введен жесткий контроль за ценами и размером заработной платы, дивиденды ограничивались 6 процентами годовых, строились огромные заводы по производству синтетического каучука, тканей, горючего и другой продукции из собственного сырья. Были также построены гигантские заводы Германа Геринга, производившие сталь из местной низкосортной руды. Короче говоря, немецкая экономика была мобилизована на нужды войны, а промышленники, доходы которых резко подскочили, превратились в винтики военной машины. Их деятельность была скована такими ограничениями, такой огромной отчетностью, что д–р Функ, сменивший Шахта в 1937 году на посту министра экономики, а в 1939 году на посту президента Рейхсбанка, был вынужден с сожалением признать, что «официальная отчетность теперь составляет более половины всей деловой переписки предпринимателей» и что ведение «немецкой внешней торговли предполагает заключение 40 тысяч отдельных сделок ежедневно и на каждую из них необходимо заполнить 40 различных документов».

Заваленные горами бумаг, постоянно получающие указания от государства, что, сколько и по какой цене производить, отягощенные растущими налогами, облагаемые нескончаемыми крупными «специальными отчислениями» на партию, промышленники и коммерсанты, которые с таким энтузиазмом приветствовали установление гитлеровского режима, поскольку рассчитывали, что он уничтожит профсоюзы и позволит им беспрепятственно заниматься свободным предпринимательством, теперь ощутили глубокое разочарование. Одним из них был Фриц Тиссен, который в числе первых сделал наиболее щедрые отчисления в кассу партии. Бежав из Германии накануне войны, он признал, что «нацистский режим разрушил немецкую промышленность», и всем, кого встречал за рубежом, говорил: «Ну и дурак же я был!»

Поначалу, однако, бизнесмены тешили себя надеждами, что нацистское правление ниспослано им в ответ на все их молитвы. Бесспорно, «неизменная» партийная программа провозглашала зловещие призывы национализировать тресты, справедливо делить доходы в оптовой торговле, «коммунилизировать универмаги, сдавая торговые места в них за невысокую плату внаем мелким торговцам» (пункт 16 программы), провести земельную реформу и отменить проценты на закладные, но промышленники и финансисты вскоре поняли, что в намерения Гитлера не входило считаться с каким бы то ни было ее пунктом, что радикальные обещания были включены в нее лишь для того, чтобы получить голоса избирателей В течение первых нескольких месяцев 1933 года ряд партийных радикалов попытались было установить контроль над ассоциациями предпринимателей, взять на себя управление крупнейшими универмагами и учредить корпоративное (с местным самоуправлением) государство по примеру того, какое пытался создать Муссолини, однако Гитлер быстро добился их замены консервативными предпринимателями. Один из них, Готфрид Федер, бывший в числе первых наставников Гитлера в области экономики, человек со странностями, стремившийся упразднить «процентное рабство», получил пост помощника министра экономики. Но его шеф, д–р Карл Шмидт, страховой магнат, всю жизнь занимавшийся выдачей ссуд и получением на них процентов, не давал ему никакой работы, а когда позднее министерство возглавил Шахт, он и вовсе освободился от услуг Федера.

Мелкие предприниматели, первоначально являвшиеся одной из главных опор партии и многого ожидавшие от канцлера Гитлера, по меньшей мере многие из них, вскоре обнаружили, что их постепенно ликвидируют и вынуждают вновь влиться в ряды тех, кто живет на зарплату. После принятия законов в октябре 1937 года все корпорации с капиталом менее 40 тысяч долларов просто распустили, запретив создавать новые с капиталом менее 200 тысяч долларов. Это сразу привело к сокращению числа мелких фирм на одну пятую. Но крупные картели, которым покровительствовала даже Веймарская республика, получили со стороны нацистов дополнительную поддержку. По закону от 15 июля 1933 года их создание фактически было признано обязательным. Министерству экономики предоставлялось право принудительно создавать новые картели и предписывать фирмам объединяться с существующими. Нацисты сохранили систему промышленных и торговых ассоциаций, образованных во времена республики в огромном количестве. Однако в соответствии с основополагающим законом от 27 февраля 1934 года они были реорганизованы на четких принципах подчиненности и поставлены под контроль государства. Все предприятия были обязаны входить в соответствующие ассоциации. Во главе этой невероятно сложной структуры стояла Экономическая палата рейха, президентом которой назначался государством. Ей подчинялись семь национальных экономических групп, двадцать три экономические палаты, сто палат промышленности и торговли и семьдесят палат кустарных ремесел. В этой запутанной, как лабиринт, системе, среди бесчисленного количества отделов и агентств министерства экономики и управлений четырехлетнего плана, среди похожей на ниагарский водопад лавины специальных законов и указаний часто терялся даже опытный бизнесмен, поэтому, чтобы обеспечить деятельность фирме приходилось нанимать специальных адвокатов. Неудивительно, что взятки за то, чтобы найти путь к нужному высокопоставленному виновнику, принимавшему решения, от которых зависело размещение заказов, взятки за то, чтобы обойти бесчисленные правила и инструкции, изданные правительством и торговыми ассоциациями, достигли в третьем рейхе астрономических цифр. «Экономической необходимостью» назвал эту систему в беседе с автором книги один бизнесмен.

Однако, несмотря на столь беспокойную жизнь, предприниматель извлекал немалую прибыль. Доходы от перевооружения получала главным образом тяжелая промышленность. С 2 процентов в удачном 1926 году, году промышленного бума, они выросли до 6,5 процента в 1938 году. Даже закон, ограничивавший прибыль 6 процентами, не создавал трудностей компаниям, скорее наоборот. В теории согласно закону вся прибыль сверх 6 процентов шла на приобретение облигаций правительственных займов, об изъятии ее не могло быть и речи. На практике же большинство фирм вкладывали эту невыплаченную прибыль в собственное дело. Со 175 миллионов марок в 1932 году она возросла до 5 миллиардов марок в 1938 году, когда общие накопления в сберегательном банке достигли лишь 2 миллиардов марок, или менее половины суммы невыплаченных прибылей. Общая сумма выплаченной прибыли в виде дивидендов составила лишь 1,2 миллиарда марок. Помимо чувства удовлетворения от получения повышенных барышей, предприниматель был доволен также тем, что Гитлер поставил рабочих на место. Отныне не раздавались неоправданные требования повысить заработную плату. В действительности она была даже несколько урезана, несмотря на рост стоимости жизни на 25 процентов. Главное — не было так дорого обходившихся забастовок. Практически же их не было вообще — проявления подобных беспорядков в третьем рейхе были запрещены.

Подневольный труд

Лишенный профсоюзов, коллективных договоров и права на забастовки, немецкий рабочий стал в третьем рейхе промышленным рабом, зависимым от своего хозяина–предпринимателя в такой же степени, как средневековые крепостные от феодала. Так называемый Рабочий фронт, который теоретически заменил профсоюзы, не являлся представительным органом рабочих. Согласно закону от 24 октября 1934 года, которым он был учрежден, Рабочий фронт представлял собой «организацию творчески настроенных немцев, имеющих голову и кулаки». Он включал не только рабочих и служащих, но и предпринимателей и лиц других профессий. По существу, это была широкая пропагандистская организация — «гигантская фальшивка», как называли ее некоторые рабочие. Его целью, как формулировал это закон, была не защита рабочих, а «создание истинно социального и производительного сообщества всех немцев». Его задачей было следить за тем, чтобы каждый индивидуум «был способен… выполнять максимум работы». Рабочий фронт не был самостоятельной административной организацией, а подобно любой другой организации в нацистской Германии, кроме армии, являлся составной частью НСДАП, или, по определению Тиссена, «инструментом партии». Закон от 24 октября действительно предусматривал, что руководители Рабочего фронта должны выдвигаться из партийных рядов, из членов нацистских союзов, СА и СС, что и осуществлялось на практике.