Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

Блондинка надломила бровь.

– Это бразильянки.

– Там шесть девушек, но двое из них – ч ё р – н ы е, у них очень грязные ауры.

– Понятно, подстрахуемся. – Анна картинно переложила журнал из руки в руку, проговорили быстро: – «Сотый», двое бразильянок меченые, проследите. – После этого она как ни в чём не бывало заговорила о погоде.

– Мне питерская не нравится, – признался Роман. – Я человек ярославский, мне бы летом под двадцать три, а зимой – под минус пять.

– Это дело вкуса, – согласилась Анна. – Для меня тоже лучше холодно, чем жарко. Как только он выйдет…

– Не волнуйтесь, я помню. Те двое…

– В очках? Наши, как и те две свистушки из Латвии, у стойки. Кстати, японцы тоже с нами.

– Бывает.

– Хорошо, с погодой уяснили. Не угостите меня кофе? Справа стойка бара.

Роман встал, заказал два капучино, сел обратно.

Через три минуты миниатюрная официантка принесла заказ.

И тотчас же в ухе заговорил наушник рации:

– Внимание! Он выходит! Подойдите к первому лифту.

Роман хлебнул кофе, встал, вместе с Анной направляясь к лифту.

По холлу прошло общее, незаметное незаинтересованному глазу д в и ж е н и е.

Поднялись два парня в полуспортивных костюмах, также двинулись к лифту.

Быстро–быстро заговорили японцы, жестикулируя и перебивая друг друга, плавно переместились к лифтам.

Две девицы из бразильской делегации покинули своих спутниц, приблизились к колонне у лестницы, начали внимательно разглядывать присутствующих в холле людей.

Парни, японцы и Роман с Анной подошли к лифтам одновременно.

Звякнул сигнал остановки, дверь раздвинула створки, из лифта вышел Арчибальд Феллер в сопровождении крутоплечего мужика с наголо обритой головой. Увидев Романа, остановился, впиваясь в лицо экстрасенса заледеневшими навек глазами.

В принципе, задача Романа и сводилась к тому, чтобы американец его увидел, «закладка» после этого срабатывала автоматически, подавляя волю кодиранта. Но вокруг были люди, готовые защищать своего босса как цепные псы, и Роман сказал с почти искренним удовлетворением, по–английски:

– Джордж? Какая приятная встреча! Вот уж не ожидал увидеть вас в этом отеле. Пойдёмте поговорим?

Два бугая выступили из–за спин японцев.

– А они пусть подождут, – перевёл на них взгляд Роман.

– Ждите, – оглянулся на гарантов своей безопасности Феллер.

Роман вздохнул с облегчением: «закладка» сработала, воля американца была подавлена (что было видно на ментальном плане как стянутый сеткой «букет свечения»), никаких злобных и хитрых замыслов он не готовил.

Сели за столик в холле, где до этого сидели японцы.

Впрочем, это и в самом деле были совсем не японцы, а оперативники Ё–группы, как говорила Анна. После того, как Феллер послушно сел на диван, по холлу снова прошло общее д в и ж е н и е, «японцы» удалились, лопоча по–своему, бразильские девушки тоже, их место заняли чопорные англичане и демократично одетые – джинсы, рубашки навыпуск, шляпы, коммуникаторы на запястьях, заменяющие фотоаппараты и телекамеры, – американцы. Кто из них представлял одну сторону – триэновцев, а кто другую – охранников Феллера, понять было трудно. Да Роман и не старался это делать. Сказал, не глядя на Анну:

– Закажи кофе, милая.

Девушка проворковала: «Да, дорогой, сейчас», – отошла к стойке бара.

Парни Феллера подсели было ближе, но Роман добавил с мрачной силой в голосе, бросив на них тяжёлый взгляд:

– Подождите нас на улице!

Бугаи переглянулись, посмотрели на босса, тот кивнул, и они, не спеша, двинулись к выходу из отеля.

Анна принесла кофе.

– Пейте, друг мой, – предложил Роман, зорко следя за изменениями в свечении ауры Арчибальда. – Сейчас мы сядем в машину и поедем к господину Фурсенюку в усадьбу Юсуповых. Вы представите меня как экстрасенса Романа Волкова, которого вам удалось сломить. Эта девушка поедет с нами. После того, как вы передадите меня Фурсенюку, вы свободны. Уяснили?

Взгляд Феллера остался холодным, но тусклым. «Закладка», программе которой он подчинялся в данный момент, не позволяла блэкзору действовать самостоятельно.

– Уяснил.

– Пейте кофе, и выходим.

Они посидели ровно две минуты, пока допивали эспрессо, делая вид, что ведут непринуждённую беседу (куда делись бразильянки из команды поддержки Арчибальда, можно было лишь догадываться), потом Анна взяла американца под руку (он не сопротивлялся), и все трое вышли из гостиницы на улицу.

Подкатил мини–вэн «Шевроле».

Парни сопровождения Феллера встрепенулись.

– Садитесь, – бросил им Роман. – Мы за вами.

– Да, – бесстрастно подтвердил Феллер.

Бугаи полезли в мини–вэн, дверь за ними закрылась, и машина поехала, оставив остальных на тротуаре. Однако спустя секунду подъехал точно такой же микроавтобус, боковая дверца отодвинулась в сторону, приглашая пассажиров.

– Вперёд! – скомандовал Роман.

Феллер полез в салон. Его подхватили чьи–то руки, помогли сесть.

– «Четвёрка», работаем по стандарту, – скороговоркой проговорила Анна; она командовала своими бойцами.

Роман оглянулся, увидел в отдалении машину Ылтыына, позвал мысленно:

«Всё в порядке, продолжаем».

«Ты молодец! – похвалил его триэновец. – Пока всё идёт как по нотам».

Волков сел рядом с Феллером.

В салоне кроме американца и Анны сидели два массивных парня, как две капли воды похожие на телохранителей Феллера. Хотя на самом деле это были оперативники Ё–группы.

Машина резво побежала по улицам города, не задерживаясь на перекрёстках. Под её лобовым стеклом виднелся красно–сине–белый пропуск губернаторской службы охраны.

Роману сунули небольшой термос.

– От первого, – сказала Анна, – поднимает тонус.

Роман благодарно кивнул, сделал глоток: это был отвар каких–то трав, среди которых были мята и листики толокнянки. Он знал их вкус.

Голова посвежела. Появилась уверенность, что они доведут дело до конца.

Машина выехала на петлистую улицу Захаренкова, остановилась перед решетчатыми воротами, означавшими въезд в усадьбу.

– Полный самоконтроль, – понизила голос Анна. – «Второй», «четвёртый», «шестой», «сотый» – начинаем!

– Он там? – кивнул Роман на открывающиеся ворота, не рискуя выходить в ментал.

– Едет, скоро будет здесь.

Машину пропустили без требований предъявить пропуск. По–видимому, охрана видела главного пассажира через телекамеры.

В молчании подъехали к главному входу в особняк.

– Выходим, разговариваем о гоночных болидах, проходим внутрь и ждём Фурсенюка. Спросят – кто мы, скажете: эти со мной. Ждём министра. Повтори ему.

Роман повторил.

– Понял, – равнодушно сказал Арчибальд.

Было видно, что внутри него идёт какая–то борьба, но пока что внушённая в Москве программа была сильней.

Они вышли из машины, и Феллер повёл всех за собой, кивком ответив на поклон бугристого от мускулов охранника в пятнистом комбинезоне.

В холле особняка было прохладно, никого из людей не было видно, хотя Роман чувствовал их присутствие. За территорией усадьбы и внутренними помещениями особняка следили телекамеры. Стоило гостям остановиться, как из–за колонны вышел высокий мужчина в чёрно–синем костюме, с кобурой на поясе, вопросительно посмотрел на Феллера.

– Эти со мной, – сухо сказал американец.

– Я бы попросил вас пройти к себе.

– Я дождусь министра, он будет с минуты на минуту.

Дежурный достал рацию, поднёс к губам:

– Пик–пять, инструкции.

Ему что–то ответили, но в этот момент заговорила рация в ухе Романа:

– Подъезжают!

То же самое доложили и охраннику, потому что он спрятал рацию и пошёл к двери.

Роман сделал вид, что он сломлен, опустил голову, сложил руки за спиной, в ы п а л из поля мышления.

Анна сжала локоть Феллера:

– Р а б о т а й, дорогой!

В холл стремительно проскочил молодой парень в чёрном, за ним появился высокий седой господин в безукоризненно сшитом тёмно–синем костюме в полоску, прекрасно дополненном белой сорочкой и розовым галстуком. Увидев стоявшую посреди помещения группу, он приостановился.

Охранник в чёрно–синем поспешил к нему, но седой остановил его жестом.

Роман почувствовал ш к в а л «тёмного» ветра, рванувший от фигуры Фурсенюка–Кочевника, явно не ожидавшего увидеть, кроме Феллера, ещё кого–нибудь. Аура у рептилоида была своеобразной формы в сочетании с необычной расцветкой. Она пульсировала и становилась то ярче, то совсем невидимой, в соответствии с биением мыслей министра, привыкшего прятать от окружающих своё тело и чувства. Почему он не закрылся наглухо, умея это делать, было непонятно. Скорее всего, машинально расслабился, находясь на территории своих владений, не допуская и мысли, что «презренные людишки» вознамерятся пробраться в его апартаменты.