Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Дэвид! Дэвид! Это я!.. Джейсон!

Мари столкнулась с экскурсоводом, который вел группу японцев. Мужчина пришел в ярость, она тоже. Мари стала пробивать себе дорогу сквозь толпу удивленных людей... Все они были ниже ее, она возвышалась над ними, но это ей не помогло. Муж не заметил ее и скрылся. Куда он пошел?! В сад? На улицу, где много людей и поток машин с Йенского моста? Куда же, ради Христа?!

— Джейсон! — громко крикнула она. — Джейсон, вернись.

Люди обращали на нее внимание: некоторые взгляды выражали сочувствие, другие — недоумение. Выбежав на улицу, она долго искала Дэвида, но, выбившись из сил, взяла такси и вернулась в «Мёрис». Словно в полусне, она добралась до своего номера и упала на кровать, стараясь сдерживать слезы и уговаривая себя не раскисать. На это не было времени — ей надо передохнуть и поесть, надо восстановить силы (еще один урок Джейсона Борна). И так она лежала, уставившись в потолок, и чувствовала, как ей становится немного легче: она ищет Дэвида, а Дэвид ищет ее. Ее муж не убежал от нее — даже Джейсон Борн не мог убежать от нее. Непонятно, по какой причине Дэвид так быстро ушел из «Трокадеро», но то, что он там искал ее, опираясь на воспоминания тринадцатилетней давности, было очевидно; Дэвид понимал, что в каком-то месте, которое запечатлелось в их памяти, встретит Мари.

Отдохнув, она попросила горничную прибраться в комнате и через два часа опять отправилась на улицу.

Теперь Мари ждала рассвета, зная, что весь день она посвятит поискам Дэвида.

* * *

— Бернардин!

— Mon Dieu, сейчас четыре утра... У вас что-нибудь важное?

— У меня неприятности...

— По-моему, у вас сплошные неприятности... Что случилось?

— Я почти у цели... Теперь мне нужен «последний человек».

— Будьте добры, говорите яснее по-английски, или, если соблаговолите, по-французски, но так, чтобы мне было понятно. «Последний человек»... Это, наверное, одно из американских выражений. Уверен, что в Лэнгли есть специалист, который нарочно их придумывает.

— Бросьте! У меня нет времени для ваших bon mots.

— Нет, это вы бросьте, мой друг. Я не умничаю, а стараюсь проснуться... Уже сижу в кровати, собираюсь закурить. Так в чем дело?

— Человек, с помощью которого я доберусь до Шакала, рассчитывает, что сегодня утром получит из Лондона два миллиона восемьсот тысяч франков...

— Вы располагаете значительно меньшей суммой, насколько я помню, — перебил его Бернардин. — «Банк Норманди» чем-нибудь помог?

— Даже очень. Деньги я получил, а этот Табури — просто прелесть. Он уговаривал меня приобрести недвижимость в Бейруте.

— Табури — вор, а вот Бейрут — это интересно...

— Пожалуйста...

— Простите. Продолжайте.

— Дело в том, что за мной следят... Я не могу пойти в банк. К тому же у меня нет англичанина, который доставит в «Пон-Рояль» то, чего у меня нет...

— Именно это вы назвали «неприятности»?

— Да.

— Вы готовы отдать... пятьдесят тысяч франков?

— Кому?

— Табури.

— Думаю, да.

— Вы ведь подписывали там бумаги?

— Подписывал...

— Подпишите еще одну о перечислении денег... Минутку... Я должен подойти к столу. — Последовало молчание; Бернардин, по-видимому, выходил в другую комнату. Наконец Борн вновь услышал его голос: — Алло?

— Слушаю.

— Знаете, забавно, — сказал бывший специалист Второго бюро. — Я утопил этого человека вместе с яхтой возле мелей Коста-Бравы. То-то была пожива акулам: такой упитанный и сладкий малый. Его звали Антонио Скарци... Он был родом с Сардинии и продавал наркотики за информацию... Вам об этом, конечно, ничего не известно...

— Конечно. Как пишется имя и фамилия? — Борн повторил: — Антонио Скарци.

— Все правильно. Запечатайте конверт так, чтобы вдоль линии склейки остался отпечаток вашего большого пальца. Пусть консьерж передаст письмо господину Скарци.

— Понял. А как быть с англичанином? Он нужен сегодня утром... У меня всего несколько часов.

— Проблема не в англичанине, а в том, что у нас осталось всего несколько часов. Перевести деньги из одного банка в другой — дело нехитрое: нажмешь на кнопки, компьютеры мгновенно перепроверят Данные, а на бумаге появятся циферки. Труднее получить три миллиона франков наличными... К тому же ваш связной наверняка откажется взять фунты или доллары — вдруг попадется, когда будет обменивать их или зачислять на свой счет. Да еще сумма должна быть в крупных купюрах, чтобы получился небольшой пакет, который вряд ли привлечет внимание таможенников... Ваш связной, mon ami, должен отдавать себе отчет...

— Вы полагаете, он меня проверяет?

— Он просто обязан...

— Деньги могут быть собраны в валютных отделах разных банков. Небольшой частный самолет без труда перелетит через канал и приземлится на каком-нибудь поле... Там будет ждать машина, которая доставит прибывшего в Париж.

— Bien. Разумеется. Однако на организацию этой операции даже самым влиятельным людям потребуется некоторое время. Это не должно выглядеть слишком просто — может вызвать подозрение... Информируйте связного о развитии событий, подчеркните необходимость конфиденциальности, объясните задержки. Если их не будет, могут подумать, что это ловушка.

— Я понял, что вы имеете в виду: это не должно казаться простым делом!

— И вот еще что, мой друг. Хамелеон способен менять окраску и днем, однако ночью он чувствует себя увереннее...

— Вы кое-что забыли, — сказал Борн. — Как насчет англичанина?

— Ату его, старина, — ответил Бернардин.

Операция прошла без сучка без задоринки. Джейсон вряд ли мог припомнить подобную ей... Возможно, все получилось так гладко благодаря таланту человека, выразившего недовольство по поводу раннего телефонного звонка. В течение дня Борн неоднократно информировал Сантоса по телефону о том, как продвигаются дела. По просьбе Бернардина кто-то забрал конверт с инструкциями у консьержа и принес конверт ему. Бернардин условился о встрече с мсье Табури. Около половины пятого пополудни ветеран Второго бюро вошел в «Пон-Рояль», одетый в темный полосатый костюм, который был таким вызывающе английским, что прямо кричал о том, что его приобрели на Сэвил-роу. Он вошел в лифт и, поднявшись на нужный этаж и дважды повернув не в ту сторону, наконец оказался в номере Борна.

— Вот деньги, — сказал Бернардин, ставя на пол атташе-кейс. Он направился к бару, достал оттуда две сувенирные бутылочки джина «Танкерэй» и вылил их содержимое в стакан сомнительной чистоты. — A votre sante[101], — произнес он, выпив залпом половину, потом глубоко вздохнул и быстро прикончил остаток. — Я уже давно ничего подобного не делал.

— Не делали?

— Честно говоря, нет. За меня это делали другие. Слишком опасно... Тем не менее Табури — ваш вечный должник... Он убедил меня, что и мне надо присмотреться к Бейруту.

— Что?

— Конечно, таких средств, как у вас, у меня нет, но некоторый процент из les fonds de contingence[102] за сорок лет перекочевал в Женеву на мой счет. Так что я далеко не бедняк.

— Вас могут убить, если заметят на выходе.

— А я и не собираюсь уходить, — сказал Бернардин. — Я останусь здесь до тех пор, пока вы не закончите свои дела. — Франсуа открыл еще две бутылочки. — Теперь, возможно, мое старое сердце немного успокоится... — добавил он, подходя к маленькому столику. Поставив на него стакан, он вытащил из карманов два автоматических пистолета и три гранаты. — Теперь можно и расслабиться.

— Черт подери, что это такое? — спросил Джейсон.

— По-моему, у американцев это называется «силы сдерживания», — ответил Бернардин. — Хотя, правду сказать, и вы и Советы обманываете сами себя, тратя уйму денег на вооружение, которое не работает. — Я — представитель другой эпохи. Когда отправитесь по делам, оставьте дверь открытой. Тот, кто пойдет по коридору, увидит гранату в моей руке... Это не какая-то ядерная абстракция, а настоящие «силы сдерживания».

— Мне это подходит, — сказал Борн на прощание. — Пора кончать со всем этим.

Выйдя на улицу Монталамбер, Джейсон завернул за угол и так же, как в Аржантей, прислонился к стене и закурил. Он ждал, напустив на себя равнодушный вид; мозг его лихорадочно работал.

С противоположной стороны улицы Бак, которая пересекала улицу Монталамбер, к нему направился мужчина. Это был разговорчивый посыльный, с которым он виделся прошлой ночью; он приблизился, держа руку в кармане пиджака.

— Где деньги? — спросил он по-французски.

— А где информация? — ответил Борн.

— Сначала деньги.

— Мы так не договаривались. — Без предупреждения Джейсон схватил связного из Аржантей за грудки и притянул к себе. Схватив свободной рукой посланца за шею, так что пальцы вонзились в плоть, он добавил: — Передай Сантосу, что он может заказывать себе билет в ад. Я так не работаю...

— Достаточно! — произнес низкий голос, владелец которого появился из-за угла справа от Джейсона. К ним приближался Сантос. — Отпустите его, Симон. Он — никто. Дело касается только нас двоих.