Венганза. Алый рассвет - Виктор Хант

жара! И становится все жарче и жарче. Чувствуете?

Себастьян, немного сутулясь, сел, и умостив на коленях раздутую потрепанную сумку с письмами, согласился:

– Ваша правда, синьора, такой жары не было пожалуй, лет с тридцать.

Донья метнула на почтальона быстрый взгляд:

– Лет тридцать! Вы правы, похоже на то. Пожарным службам надо быть наготове. Полыхнет в любой момент. Как бы не опоздали, если придется тушить. Весь город выгореть может.

– Может, – не стал спорить почтальон. – В газетах пишут, в Мария-эн-ла-Рока на днях горело, пожарные ликвидировали все очаги возгорания и справились быстро. Теперь мы на очереди. Сами знаете, донья Кармен, а таком деле работают без спешки.

Мария-эн-ла-Рока оставалась до недавнего времени вотчиной картеля Кабесас Муэртас, одного из последних, сохранивших открытое влияние. И он ликвидирован, силами Тайного Корпуса, конечно, кто еще осмелится бросить вызов донам? Орден обычно не вмешивается, пока не затронуты храмы и магические устои. В прошлый раз убийство исповедника и распространившийся культ Санта Муэрте, Великой Жницы, призвали в город рыцарей Алой Чаши. В этот раз дело может принять похожий оборот, и остается только молиться, чтобы Тайный Корпус появился в городе раньше, чем мостовые дрогнут под копытами орденских коней.

Себастьян задумчиво наблюдал как соколы Гарсии сменяют своих товарищей на ступенях храма, а патрульные жандармы у дверей мэрии старательно не замечают этого открытого беззакония.

– Значит, решение уже принято?

Донья Кармен стиснула сумочку, напряженно ожидая ответа. Почтальон вздохнул:

– Вы же знаете, донья Кармен, я только наблюдатель, принимать решения не в моей компетенции. Но я бы рискнул предположить, что в этот раз пожарные будут действовать жестко. Очень жестко.

Слабый ветерок вяло шевелил листву платанов, первые желтые сухие листья падали с шорохом на землю, предвещали осень.

– Война слишком долго отвлекала внимание столицы от того, что происходит в провинциях. К тому же смена монарха… – осторожно проговорила донья. – Теперь пожарные службы пытаются вернуть ситуацию под контроль?

– И весьма решительно, – флегматично подтвердил почтальон.

На другом конце площади, у храма, затевалась сцена, ставшая уже привычной для горожан.

Соколы преградили вход в храм семейству с младенцем на руках. Родители, небогатые деревенские жители, топтались на ступенях, не зная как быть – заплатить требуемую мзду не позволял кошелек, но как оставить ребенка без благословения Святой Девы?

Ну почему она теперь может только смотреть? Рука сжалась, сминая конверт. Не в первый раз донья Кармен пыталась смирить сердце, не желавшее признавать власти старости и благоразумия. Уймись, сказала она себе. Ты и так делаешь что можешь.

Долг властей покончить с беззаконием. Всё так, но опыт говорил – погибнут многие. Очищающий огонь коснется каждого дома, каждой семьи в городе, оплетенном сетями Гарсии. И положа руку на сердце, уже неважно, кто придет первым – Тайный Корпус или рыцари Ордена. Город обречен пережить страшные, темные времена. Осознание этого наполняло душу болью и бессилием. Нет, предаваться печали не время. Надо довести до конца начатую игру. Пусть Кармен Родригес не в силах поднять меч, она еще кое на что сгодится! Заставляя себя не смотреть в сторону храма, донья повернулась к почтальону:

– Скажите, синьор Себастьян, что пишут в рехонских газетах? Здоров ли наш губернатор?

– Пишут, что его превосходительство принимает гостей из Сангры – аудиторы Королевского Совета проверяют бухгалтерию провинции, – все так же меланхолично поведал Себастьян. – Губернатор заявил что докажет – он белее снега на вершинах Сьерра-Альте, и никто не сможет усомниться в том, что его подчиненные не позволяют себе никаких злоупотреблений.

– Значит, и синьор Биготудо, представляющий губернатора на родео, тоже образец кристальной чистоты и неподкупности? – слегка усомнилась донья.

– Чист как младенец, неподкупен как святой Адар. И пусть страшится тот, кто сунется к синьору Биготудо с грязными предложениями.

Ирония в словах почтальона едва показывала кончик носа из-под толстого слоя меланхолии, но синьора Родригес ловила намеки на лету:

– Аудиторы из Королевского Совета бросают отблеск святости даже на такие отдаленные уголки Асконы, как Сан-Висенто, верно, синьор Себастьян?

Почтальон кивнул:

– Почтенный синьор Биготудо вряд ли допустит хоть малейшее сомнение в неподкупности своего решения на финале родео. Рисковать положением в Рехоне из-за того, какое ранчо станет победителем? Нет, это не то, чем можно соблазнить помощника губернатора. Однако, как знать? Вдруг у Биготудо случатся провалы в памяти? Хорошо, если кто-нибудь вовремя напомнит ему, что аудиторов интересует не только отчеты и цифры.

– И такая достопримечательность Асконы как родео их тоже может заинтересовать?

– Может. Значительные персоны часто остаются в тени, пока второстепенные персонажи отвлекают внимание публики. Кто заподозрит слегка сумасшедшего любителя древностей и легкомысленную столичную синьору в том, что они и есть посланцы королевы?

Громко заплакал младенец на руках у матери, отец попытался обойти соколов, и получив тычок в живот, согнулся и упал на ступени. Кричали женщины, беспокойно ржали лошади у привязи, соколы ругались и сквернословили, пиная упавшего.

Не зная, что она будет делать, донья Кармен поднялась со скамьи, опираясь на трость, шагнула вперед. Тяжелая рука Себастьяна легла ей на плечо:

– Постойте, синьора. Не торопитесь. Этот бой не ваш.

Кармен Родригес гневно взглянула на почтальона, но поколебать безмятежность Себастьяна не могла и сотня гневных взглядов. Однако ее вмешательство и вправду не понадобилось. По ступеням храма сбежал исповедник, падре Энрике. Донья не слышала, что он сказал соколам, но те отступили. Падре помог подняться окровавленному мужчине, указал женщинам на двери храма и те бросились внутрь, как в укрытие. Не спуская глаз с соколов, падре раскрыл ладонь и те шарахнулись от ярко пульсирующего между пальцами исповедника сгустка света.

– А наш падре не так-то прост, – пробормотал Себастьян, – а, донья Кармен? Что скажете? Ведь это Чистый Свет, чтоб мне паэльей подавиться!

– Вы правы… давно я не видела такого, неужели то, о чем болтают – правда? Рог Быка проснулся?

Себастьян не ответил, но его непроницаемое лицо подтвердило предположения доньи.

Исповедник тем временем вернулся в храм – неторопливо, спокойно вышагивая в своем сером плаще под ненавидящими взглядами соколов. Лохматый как комок шерсти, шар Чистого Света плыл за ним также неторопливо и величественно. Донья улыбнулась:

– Скажу, что немного смирения мне не повредит. И без меня есть кому присмотреть за городом. Прощайте, синьор Себастьян, благодарю вас за письмо.

Господин Оbservador (*Наблюдатель) молча склонил голову в жесте прощания. Немногословность – достоинство того, кто видит больше, чем говорит.

Донья Кармен очень сожалела, что не видела своими глазами партию, разыгранную падре Энрике для представителя губернатора.

Но хорошо представляла, как синьор Биготудо, полный сознанием