Слова сияния - Брендон Сандерсон

— Потому что ты не сломлена, — проговорила Тин с отсутствующим выражением лица.

— Возможно, я притворяюсь.

— Детка, ты рисуешь преступников, чтобы обратить их в героев. Ты порхаешь по цветочным полянам с альбомом и краснеешь при малейшем намеке на непристойность. Насколько бы плохо, как ты считаешь, ни сложилась твоя жизнь, приготовься услышать кое-что неприятное. Будет еще хуже. И я, честно говоря, понятия не имею, сможешь ли ты выдержать что-то подобное.

— Зачем ты говоришь мне все это? — спросила Шаллан.

— Потому что чуть позже, чем через день, мы доберемся до Разрушенных равнин. Сейчас твоя последняя возможность отступить.

— Я...

Как она собиралась поступить с Тин после прибытия? Признать, что она ей подыграла, согласившись с выводами мошенницы, чтобы поучиться у нее?

«Она кое с кем знакома, — подумала Шаллан. — Кое с кем в лагерях, кого, возможно, было бы очень полезно встретить».

Следовало ли Шаллан продолжать игру? Ей хотелось, хотя какая-то ее часть знала — это потому, что Тин ей нравилась, и Шаллан не желала давать той повода прекращать обучение.

— Я уверена, — услышала свои слова Шаллан. — Я хочу продолжить действовать по плану.

Ложь.

Тин вздохнула, затем кивнула.

— Хорошо. Ты готова рассказать мне, в чем заключается грандиозная афера?

— Далинар Холин. Его сын обручен с девушкой из Джа Кеведа.

Брови Тин поползли вверх.

— Уже любопытно. И эта девушка не приедет?

— Не тогда, когда он ожидает, — сказала Шаллан.

— И ты на нее похожа?

— Можно и так сказать.

Тин улыбнулась.

— Неплохо. Ты заставила меня думать, что дело в шантаже, а он очень труден. Однако что-то подобное ты вполне сможешь провернуть. Я под впечатлением. Смело, но достижимо.

— Спасибо.

— Так каков план? — спросила Тин.

— Ну, я представлюсь Холину, назовусь той девушкой, на которой должен жениться его сын, и позволю устроить себя в его доме.

— Не пойдет.

— Нет?

Тин резко затрясла головой.

— Такой поступок поставит тебя в слишком сильную зависимость от Холина. Ты будешь казаться нуждающейся, и такое положение подорвет возможность заслужить уважение. То, что ты задумала, называется мошенничеством со смазливым личиком — попытка избавить богача от сфер. В таком деле весь смысл в том, как ты преподнесешь и представишь себя. Лучше обосноваться в гостинице в каком-нибудь другом военном лагере и вести себя так, будто ты полностью самодостаточна. Напустить загадочного тумана. Не слишком быстро позволить его сыну себя заполучить. Кстати, который из двух? Старший или младший?

— Адолин, — ответила Шаллан.

— Хм-м-м... Не уверена, лучше он или хуже, чем Ренарин. Адолин Холин имеет репутацию любителя пофлиртовать, поэтому мне понятно, почему Терновник хочет женить сына. Тем не менее будет трудно удерживать внимание парня.

— Правда? — спросила Шаллан, почувствовав укол настоящего беспокойства.

— Ага. Он был на грани обручения с десяток раз. На самом деле мне даже кажется, что он уже был обручен раньше. Хорошо, что ты встретила меня. Нужно поразмыслить надо всем, чтобы определить наиболее удачный подход, но тебе точно не стоит пользоваться гостеприимностью Холина. Адолин заинтересуется только тогда, когда ты будешь в каком-то смысле недоступна.

— Тяжело оставаться недоступной, когда мы уже помолвлены.

— Но все равно важно, — ответила Тин, поднимая палец. — Именно ты задумала любовную аферу. Они замысловатые, но относительно безопасные. Мы справимся.

Шаллан кивнула, хотя внутри зашевелились страхи. Что произойдет с помолвкой? Рядом больше не было Джасны, чтобы подталкивать события. Женщина хотела связать Шаллан со своей семьей, по-видимому, из-за потенциала волноплетения. Шаллан сомневалась, что другие представители дома Холин будут так упорны в стремлении ввести неизвестную веденскую девчонку в семью.

Когда Тин поднялась с места, Шаллан спрятала свою тревогу поглубже. Если помолвке придет конец, так тому и быть. У нее были гораздо более серьезные дела касательно Уритиру и Несущих Пустоту. Ей требовалось найти способ разобраться с Тин, причем чтобы не пришлось на самом деле дурачить семью Холин. Просто еще одно дело к ее длинному списку.

Удивительно, но Шаллан обнаружила, что взволнована планами на будущее, и решила сделать еще один набросок, прежде чем отправиться за едой.

ГЛАВА 31. Затишье перед бурей

Форма тумана — скрываться, скользить меж людей.

Похожа на волны, что спрены даруют.

Осмелься примерить ее, станешь шпионом-туманом.

Коварством богов эта форма страшна.

Несотворенных проклятие носит она.

Из тени соткана, к смерти близка, сочится обманом.

«Песнь тайн» слушающих, строфа 51

Каладин привел отряд измученных, усталых мужчин к бараку Четвертого моста, и, как он тайком и попросил, их встретили ободрением и приветственными криками. Был ранний вечер, и знакомый аромат рагу казался одной из самых соблазнительных вещей, которые Каладин мог представить.

Он шагнул в сторону и позволил сорока мужчинам пройти мимо него. Они не являлись членами Четвертого моста, но в этот вечер считались таковыми. Когда им передали миски с рагу, головы поднялись выше, зажглись улыбки. Камень спросил одного из солдат, как прошло патрулирование, и, хотя Каладин не смог уловить ответа, он явно расслышал взрыв смеха Камня.

Каладин усмехнулся и прислонился к стене барака со сложенными на груди руками. Затем он поймал себя на том, что изучает небо. Солнце еще не полностью село, но в сгущающейся темноте вокруг Шрама Тална стали появляться звезды. Прямо над горизонтом зависла Слеза — звезда, сияющая гораздо ярче других, названная в честь единственной слезы, которую, как говорят, обронила Рейя. Некоторые звезды двигались — спрены звезд, ничего удивительного, но что-то в этом вечере казалось странным. Каладин глубоко вдохнул. Слишком душно?

— Сэр?

Каладин обернулся. Один из мостовиков, серьезный мужчина с короткими темными волосами и грубыми чертами лица, не присоединился к остальным у котла с рагу. Каладин поискал в памяти его имя...

— Питт, не так ли? — спросил Каладин.

— Да, сэр, — ответил он. — Семнадцатый мост.

— Что тебе нужно?

— Я только...

Мужчина оглянулся на манящий костер, вокруг которого смеялись и беседовали члены Четвертого моста и солдаты из патрульной группы. Рядом на стенах барака кто-то повесил несколько необычных комплектов доспехов. Панцирные шлемы и нагрудные пластины, прикрепленные к кожаной одежде простых мостовиков. Их теперь заменили на хорошие стальные шлемы и нагрудники. Каладин задался вопросом, кто повесил сюда эти старые комплекты — он даже не знал, что их принесли. Это была дополнительная броня, которую Лейтен приспособил для мостовиков и прятал в ущельях перед тем, как они освободились.

— Сэр, — сказал Питт. — Я только хотел попросить прощения.

— За что?

— Когда мы были мостовиками... — Питт поднес руку к голове. — Шторма, кажется, что это произошло в другой жизни. В те времена я не мог как следует думать. Все как в тумане. Но я помню, как радовался, когда ваш мост отправляли вместо моего. Помню, как надеялся, что вы оплошаете, потому что осмеливались ходить с высоко поднятой головой... Я...

— Все в порядке, Питт, — сказал Каладин. — Ты ни при чем. Можешь винить Садеаса.

— Полагаю, что так. — Питт пристально взглянул ему в лицо. — Он сломил нас, не так ли, сэр?

— Да.

— Выходит, однако, что людей можно перековать. Никогда бы не подумал. — Питт оглянулся через плечо. — Я должен буду сделать то же самое для других парней из Семнадцатого моста, верно?

— С помощью Тефта, надеюсь, что да, — ответил Каладин. — Думаешь, у тебя получится?

— Мне всего лишь нужно притвориться вами, сэр, — сказал Питт. Улыбнувшись, он отошел, взял миску с рагу и присоединился к остальным.

Скоро эти сорок человек будут готовы. Будут готовы стать сержантами в своих собственных бригадах мостовиков. Их преображение произошло быстрее, чем рассчитывал Каладин.

«Тефт, ты замечательный человек, — подумал он. — У тебя получилось».

Кстати, куда же подевался Тефт? Он был с ними в патруле, а теперь исчез. Каладин оглянулся через плечо, но не увидел его; возможно, Тефт ушел проверить другие бригады мостовиков. Зато Каладин заметил Камня, который отгонял долговязого человека в одеяниях ардента.

— Что происходит? — спросил Каладин, поймав проходящего мимо рогоеда.

— Тот парень, — сказал Камень, — продолжает слоняться тут с альбомом. Хочет рисовать мостовиков. Ха! Потому что мы знамениты, видишь ли.

Каладин нахмурился. Странное поведение для ардента, впрочем, в некоторой степени все арденты странные. Позволив Камню вернуться к рагу, Каладин отошел от костра, наслаждаясь покоем.