Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

Не сказать, чтобы последний обиделся или расстроился, но лёгкий осадок остался.

Но потом его внимание было вновь привлечено «Эскалейдом», призывно светящим дальним светом.

«Они там что, целуются?» мелькнула мысль у шпионящего у окна брата, в голове возник образ высасывающего из сестрёнки душу дементора, роль которого была отведена Оливеру Бассу.

Егор тут же вызвонил сестру и постарался вразумить её идти домой.

Покинув машину, она долго смотрела вслед своему кретину-кавалеру, будто страдала, что их свидание было прервано злым братом, что даже вызвало в душе Егора укол совести, но он в одно мгновение взял себя в руки и напомнил себе, что Оливер Басс — та ещё скотина, просто Ленке об этом пока неизвестно, а когда станет известно, будет поздно. Так что его долг, как правильного брата, защитить наивную сестрёнку.

В коридоре, когда Егор спешил открыть дверь Лене, он наткнулся на не находящего себе места Стаса, которому было отчего-то очень плохо. Он носился туда-сюда, заламывал руки, закатывал глаза, — вёл себя, как беспокойный таракан перед кораблекрушением. Особой причины подобного поведения не наблюдалось, но и легче ему не становилось, он не температурил (что отметало версию о подхваченном ОРЗ), тогда общими усилиями Егора и Лены, они выпросили у Максима успокоительных таблеток и накачали им братишку, который после львиной дозы успокоительных вырубился и продрых до вечера следующего дня, а встав, удостоил всю родню нелицеприятных ругательств, что теперь его войска в какой-то там онлайн игре беспардонно взяты в плен, а он не смог с этим ничего поделать, потому что его «нагло усыпили». Братишка решил, что вся семья в сговоре с его врагами и объявил всем бойкот.

На самом деле, причиной его «болезни» явилась сестра-двойняшка, которая в то время как Лена вела продуктивную беседу в машине своего мужа, а Егор готовил им козни, в центре города в известном боулинг-клубе «Counter Strike» вливала в себя уже девятый, если не десятый по счёту коктейль и изливала душу учтивому бармену с прилизанными чёрными волосами, покрытыми лаком.

Обычно брат и сестра чувства не разделяли, как это часто рассказывают о двойняшках, но в их случае выпивка служила мощным катализатором, и тогда трезвый чувствовал, как плохо другому. Учитывая, что Стас ни разу в жизни не напивался и в виду более скромных интересов, алкоголь распробовать не успел (его друзья не тусили вечерами по подъездам), то чаще страдать приходилось именно ему. Сестрёнка тоже не слыла алкоголиком. И доставила неприятностей братику всего пару разиков. Но о своей чудо-способности они и понятия не имели.

Знай она об этой генетической шутке, может и не тянулась бы за следующим коктейлем. На другом конце барной стойки сидели Лиза и Оливер, без конца бросавшие на неё умоляющие взгляды, но девушка в своём выборе была сурова и подсаживаться к себе им не разрешала. Парочка ждала, когда же стойкого оловянного солдатика Соню срубит очередной алкогольный микс, и они смогут отвезти её домой. Или в больничку под капельницу, но это уже как расклад ляжет.

Оливер бесил её до невозможности, но терять его было «нельзя, или весь план к чертям собачьим рухнет» — это она помнила чётко. И всё равно испортила ему вечер, в который тот привёл девушку в шикарнейший в городе ресторан «Сальери».

Интерьер заведения поражал до глубины души даже такого далёкого от искусства, практически редкостного лоха в понимании интеллигенции, человека — Соню. Золочёная вывеска с витиеватыми буквами, сложенными в имя известного композитора, зазывно приглашала войти внутрь, и уже заранее предупреждала своей отделкой о диких кусачих ценах и стильном до рвоты бомонде в качестве посетителей. Да и само здание издалека обдавало шиком и лоском начищенных до блеска стёкол, сияющих в громадных витражных окнах с изображением в каждом из них одной из вечных опер Антонио Сальери, трагично известного как убийца Моцарта. Таким образом, на фасаде здания можно было ознакомиться со своеобразным представлением опер Сальери, таких как «Образованные женщины», «Венецианская ярмарка», «Школа ревнивых» и «Иисус в чистилище», одного из известных в будущности, как ему пророчили все преподаватели наперебой, художников современности, по совместительству хорошим знакомым Оливера и сокурсником с факультета Художественного Изобразительного Искусства, начинающим художником Ксандром (сокращение от Александр) Ветровым. Это Олли посоветовал хозяину заведения, отцу Артёма, Сандалу Евгеньевичу Охренчику, перспективного художника, расхвалив его, как только мог. В племяннике Сандал Евгеньевич души не чаял, поэтому поверил на слово и был дико рад, что благодаря ему новое в городе заведение ещё быстрее обретёт клиентуру, восхищая великолепными витражами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сам Оливер был здесь впервые, поэтому заведение было для него также ново и интересно, как и для Соньки.

Имея цепкую память, Соня знала о том, кто такой Сальери, слышала его оперы, хотя их класс и ознакомили с ними ещё в начальной школе, она хорошо помнила названия. В довершение полной картины, прекрасно знала, что Сальери, числящийся главным подозреваемым в смерти Моцарта, был оправдан, правда, лет через двести, но клеймо убийцы продолжало висеть на нём и по сей день достаточно прочно, не каждый мог похвастать тем, что знает эту тёмную историю. Но Соня знала в опровержение тому, что все считали её недалёкой и полным нулём в учёбе. Она сама выбрала для себя путь неуча, считая, что таким образом будет выделяться из толпы, и все будут кричать ей вслед: «Крутоболл!», а не: «Ботаник!» О своих достижениях в учёбе она стойко молчала, все контрольные специально заваливала, вызывая на головах учителей реактивное поседение, а у некоторых даже сезонную миграцию волос в сторону силы притяжения Земли.

Она упорно делала вид заслушавшейся кулёмы, с обожанием глядя на рыцаря из сказки Оливера, когда он рассказывал ей о Сальери, мысленно сотню раз обозвав его выпендрёжным клоуном, кичащимся своими глубокими познаниями.

— Моя принцесса, а ты знаешь, кто был учителем этого великого композитора? — распинался перед ней Оливер.

Соня знала и чуть не заржала в голос, подготовив по случаю имени учителя жутко смешной прикол, но вовремя себя остановила, дав фору своему «принцу».

— Его звали Глюк, — Олли расплылся в улыбке.

— Серьёзно? — округлила глаза его спутница. — Невероятно… Так и звали?

Сколько в её тоне наигранности, она и сама не смогла бы высчитать, может вёдер десять, а может и больше. Олли же принимал всё за чистую монету.

— Представляешь? — открывая перед ней резную дверь и пропуская даму сердца, вещал Оливер. — Так и звали…

— Это так интересно, узнавать что-то новое об известных людях, — с придыханием вымолвила Соня, поражаясь своей учтивости.

Внутри было ещё круче, чем снаружи, так что Сонька искренне вымолвила восхищённое: «Отпад…», а затем, углядев себя в огромном зеркале в громоздкой раме, немного застыдилась, что не оделась прилично, придя на свидание в своей обычной одежде. Но и Оливер сам в атмосферу заведения своим неформальным прикидом не вписывался.

Их встретил менеджер «Сальери» и проводил к заказанному столику.

По пути Соня чуть не споткнулась, снеся на своём пути пузатого дядечку, активно дегустирующего лобстеров, со стула, но её вовремя спас Олли, а она даже не подумала обругать себя за то, что засмотрелась на изображённое на куполообразном потолке действо из вошедших в раж музыкантов дирижируемого самим Антонио Сальери оркестра во время исполнения некой явно зажигательной оперы, потому что агония на лицах музыкантов от исходящей от их инструментов волны питала их неимоверно сильно, что тела отдавались музыке. Или же художник настолько хорош, что смог всё это передать. В любом случае — есть на что посмотреть.

Сам столик, находящийся в отдельной комнате, отделённой от общего зала полупрозрачной шторой, тоже впечатлял. С этого места хорошо просматривался и сам зал, и сцена, на которой мучили инструменты операми того же Сальери небольшой оркестр из восьми человек. Этого композитора было так много в ресторане, что он стал порядком надоедать вспыльчивой Соне. Она и сама не заметила, как всучила свой букет с белыми лилиями, который подарил ей молодой человек, в руки менеджера, а заботливый интеллигент Оливер попросил того поставить цветы в воду.