Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза - Михаил Восленский

При Горбачеве появился еще один элемент на вершине номенклатуры: введен пост Президента СССР.

Разумеется, говорилось в связи с введением президентского режима, что он существует в развитых демократических странах: в США и Франции. При этом деликатно умалчивалось, что преобладает он в слаборазвитых странах — в африканских государствах, в странах Латинской Америки, Среднего и Ближнего Востока. В этих странах президентом именуется обычно диктатор, особенно если он не избирается всенародным голосованием. Горбачев тоже не был избран таким голосованием: было это объяснено тем, что президент-де необходим немедленно, прямо сейчас, и отложить его избрание на месяц для подготовки выборов никак нельзя.

Значит, Президент СССР — диктатор? Он становится диктатором. Во всяком случае сопоставлять его с американским или французским президентом нельзя.

При Президенте СССР образованы различные органы — в том числе Кабинет министров СССР. Впрочем, они могут быть недолговечными. Так, Президентский совет, которому, как казалось, была уготована важная роль, просуществовал всего 9 месяцев. Решение о его роспуске Горбачев принял, видимо, внезапно: за пару недель до того в совет был введен министр культуры СССР Н. Губенко, так что о роспуске и мысли еще не было.

Свою опору Президент видит не только в партаппарате и органах безопасности, но и в Вооруженных Силах. Таким образом, пущены в ход все существенные элементы класса номенклатуры (вспомните ее схему!). Деятельность Президента хорошо вписывается в структуру и функционирование этого класса, выражая, таким образом, его интересы.

5. Культ личности и культ Ленина

В Советском Союзе «ленинская скромность» вошла в пословицу. Бесконечно занятый и деловой до мозга костей, Ленин, вероятно, действительно был довольно равнодушен к византийскому фимиаму хотя бы уже потому, что не имел досуга им наслаждаться.

Казалось бы, после смерти Ленина совсем уж не было нужды создавать его культ, тем более что Сталин, который только благодаря параличу и смерти Ленина удержался на благодатном посту Генерального секретаря ЦК, не испытывал к покойному ничего, кроме своей обычной ядовитой ненависти. И, однако, именно после смерти Ленина культ его личности стал расцветать. Сталин сразу выступил в роли главного глашатая и толкователя ленинизма, который он определил как «марксизм эпохи империализма и пролетарских революций». Позднее, когда мощный хор льстивых голосов блудливо воспевал «великого Сталина», сам он скромно поминал Ленина и даже провозгласил однажды оригинальный тост: «За здоровье Ленина и ленинизма!» В день смерти Ленина, 22 января каждого года, в Большом театре в Москве проходило торжественно-траурное заседание, где делался доклад под стереотипным названием «(столько-то) лет без Ленина под водительством Сталина по ленинскому пути». Благосклонно пропускаемый цензурой, в газетах печатался миф, будто перед решением трудных вопросов товарищ Сталин по ночам спускается один в Мавзолей «посоветоваться с Ильичем».

После того, как товарищ Сталин спустился в Мавзолей на более длительный срок, культ Ленина резко усилился. Этому не помешали ни рассуждения маленковского периода «о роли личности в истории», ни последовавшее при Хрущеве «разоблачение культа личности» Сталина.

Но особенно пышно культ Ленина расцвел после Хрущева. Постановления и речи, книги, брошюры, статьи, лекции, кинофильмы, радио- и телепередачи, заседания и конференции, мемориальные доски и комплексы, плакаты, портреты и бюсты Ленина — вся эта продукция пропагандистской машины номенклатуры быстро перевалила узкий рубеж, отделяющий, по словам Наполеона, великое от смешного. Думается, что действительно, если бы Ленин мог услышать раздававшиеся тогда в советской печати в его честь бесстыдные панегирики, он почувствовал бы острое омерзение.

Такое чувство охватило и жителей Советского Союза. Народ выразил это чувство, как обычно, анекдотами. Даже при Сталине бывали анекдоты о его культе, например, такой: «Час говорят о товарище Сталине, два говорят о товарище Сталине, три говорят о товарище Сталине. Что происходит? Юбилей Чайковского». Тут же, на фоне официальных обещаний заняться, наконец, производством товаров для населения, появилась серия анекдотов о предполагаемых товарах: духи «Аромат Ленина»; трехспальная кровать «Ленин всегда с нами»; мочалка «По ленинским местам». С анекдотом о юбилее Чайковского перекликался анекдот о конкурсе на лучший памятник Пушкину: третью премию получает монумент «Ленин читает Пушкина», вторую — «Пушкин читает Ленина», первую — «Ленин».

Но как бы ни издевались в народе над ленинским культом, этот культ старательно поддерживается номенклатурой. Отдал дань ему и Горбачев.[348] Цель — прививать народу и постоянно поддерживать в нем культ вождя. Глава партии, особенно если он к тому же является главой правительства, занимает те же посты, которые занимал в свое время Ленин. Но все-таки неудобно избирать на пленуме ЦК классика марксизма-ленинизма. Вождь должен сам суметь пройти путь от удачливого номенклатурщика до «великого гения человечества» и создать свой собственный культ, постоянно хранимым эталоном которого служит культ Ленина.

Генеральный секретарь ЦК КПСС в качестве главы класса номенклатуры стремится всячески раздуть культ своей личности. В идеале, который был пока что достигнут только Сталиным, вождь провозглашается равным Ленину. В своей наивной книжке о Сталине Анри Барбюс нашел для этого явления удачную формулу: «Сталин — это Ленин сегодня». В таком идеальном случае культ живого вождя затмевает собой культ покоящегося в Мавзолее, и наоборот, чем дальше живой руководитель от вершины обожествления, тем активнее пропагандируется культ Ленина. Такова своеобразная закономерность.

А как же марксистское учение о роли личности в истории? Собственно, оно и породило культ Ленина как эвфемистическую форму культа вождя. Ведь если смог Ленин стать после смерти Маркса и Энгельса этаким живым богом марксизма, то только естественно, что после смерти Ленина кто-то должен занимать это место. Кто же? Ясно, что номенклатурщик № 1 — глава партии.

Таковы побудительные мотивы обожествления Ленина и культовых песнопений приверженцев научного социализма. Право на культ своей личности — это дополнительная, особая привилегия главного номенклатурщика. Поэтому культ личности независимо от качеств этой личности окружал и будет в дальнейшем окружать каждого руководителя ЦК партии — до тех пор, пока существует система реального социализма.

6. Борьба за власть в Кремле

Византийский культ личности генерального секретаря не способен скрыть от мира то, что на самой вершине класса номенклатуры происходит борьба прежде всего именно за этот пост, хотя обладатель его всегда изображается как незаменимый и как бы прямо для него рожденный.

На Западе это стало такой аксиомой, что западные авторы уже привыкли к формуле «Борьба за власть в Кремле», но связывают с ней представления о постоянных спорах и драматических дискуссиях, чуть ли не как в западном парламенте. Между тем ничего подобного нет. Борьба идет не при помощи парламентского красноречия, а путем длительного — годами — подсиживания, сложнейших хитросплетений и интриг, понять которые политики демократического Запада вообще, вероятно, неспособны. Красноречие же, если слово это можно применить к подготовленным аппаратом и читаемым по бумажкам речам на номенклатурно-бюрократическом жаргоне, используется лишь на заключительном этапе, когда нужно наклеивать политический ярлык на уже поверженного противника. До того никаких открытых выступлений против него не бывает; наоборот, его бдительность стараются усыпить демонстративной дружественностью.

Пост генерального секретаря может получить только какой-то один человек, поэтому верхушка номенклатуры старается при каждой смене генерального секретаря создать более выгодные исходные позиции для очередного тура борьбы в целом.

Кого эта верхушка стремится выбрать в генеральные секретари: самого сильного и способного? Наоборот, того из членов Политбюро, что кажется ей самым недалеким и безобидным. Таким казался Сталин в начале 20-х годов на фоне членов ленинского Политбюро; таким казался Хрущев после смерти Сталина (Маленков, наоборот, считался очень сильным); таким казался Брежнев после смещения Хрущева, когда сильным считался Шелепин. Феодальные князья всегда старались посадить на королевский трон возможно более слабого монарха, «князья» класса номенклатуры избирают по этому же принципу Генерального секретаря ЦК. Вот почему тот из членов Политбюро, кто очень хочет стать генеральным секретарем, должен не поражать воображение своими талантами и динамизмом, а выглядеть ограниченным и бескрылым, скромным, погруженным в техническую работу бюрократом, как это сделал Сталин; Иванушкой-дурачком, какого любил разыгрывать из себя Хрущев; стандартным провинциальным партработником, каким казался Брежнев; исполнительным юнцом, готовым слушаться старших, каким считался Горбачев.