Навстречу Империи: Начало (СИ) - Алексий Малеев

И с тех пор, как установили этот фонтан, Герман всегда, проходя мимо него, останавливался ровно на минуту. Сначала он не понимал, почему его тянет так делать, но спустя полгода до него дошло: ангел действует на него успокаивающе. Он оказывает терапевтический эффект его расшатанной психике без всевозможных лекарств. А поняв это, стал как можно чаще выбирать маршрут передвижения мимо фонтана.

Выстояв отмерянную самим собой минуту, Герман поспешил через холл к лестнице на второй этаж, попутно кивнув заметившим его от входа охранникам. На втором этаже он зашёл в главный пассажирский лифт, поднимающий в ту часть башни, которую отец называл «чёрной». В отличии от «белой», никакие гости, какого бы чина они ни были, туда не допускались: там находились рабочие кабинеты верхушки компании.

Выйдя на семнадцатом этаже, Герман повернул налево и как можно скорее для занимаемой им должности, то есть не очень быстрым шагом, пошёл к кабинету 1701. Подойдя к неприметной белой двери, по которой нельзя было сказать, что она принадлежит владельцу и по совместительству главе Совета директоров компании, если бы не соответствующая табличка, он толкнул дверь и вошёл. За дверью находилась приёмная с шикарными белыми диванами и картинами, что занимали абсолютно всё пространство стен, сына миловидной шатенки слегка за сорок, которая работала здесь секретарём с момента основания компании.

— У себя? — спросил юноша даму, на бейджике которой устаревшим ньюйорксим шрифтом было набрано «Елена Смирнова».

— Проходите, Герман Сергеевич, — ответила она. — Сергей Михайлович вас давно ждёт.

И юноша вошёл, предварительно постучав тем стуком, что был разработан отцом для членов семьи.

Взгляд мужчины, сидевшим за столом напротив двери, был обращён куда-то поверх вошедшего. Впрочем, почему же куда-то? Там, над дверью, висела фотография единственной женщины, которую хозяин кабинета уважал за несломленность духа. Его мать, бабушка Германа, тащившая на себе четверых детей после того, так её муж трагически погиб на работе. Самому старшему ребёнку в тот момент только-только исполнилось шесть лет.

Но этот взгляд, на первый взгляд свидетельствующий о том, что его хозяин сейчас был где-то далеко в своих мечтах, оказался обманчив. Во всяком случае, он не помешал тому спросить у вошедшего:

— Ты опять не принял свои таблетки?

— Не принял, — согласился вошедший. — Не ожидал, что придётся бросать Свету и мчаться сюда на всех порах. Лекарство осталось дома.

— Бросать? — насторожился мужчина, открывая один из ящиков стола и доставая оттуда небольшую пластиковую баночку с жёлтой этикеткой. После этого он нажал кнопочку на селекторе и сказал: — Елена Николаевна, принесите, пожалуйста, стакан воды.

— Хорошо, Сергей Михайлович, — раздалось оттуда. А спустя минуту в комнату вошла секретарь, поставила металлический поднос с одиноким стаканом на небольшой столик справа от основного и молча удалилась.

Юноша отсыпал себе на ладонь из баночки три светло-зеленых таблетки, махом закинул в рот и запил.

— Я понимаю, что жена действует на тебя успокаивающе, но прошу тебя, возьми в привычку носить лекарства с собой, — сказал Сергей Михайлович, пряча баночку с таблетками обратно в стол. — Ситуации, навроде сегодняшней, могут повториться, а что тебе ударит в голову, если не сможешь сдержать себя — даже Асхе не известно.

— А ты откуда… — начал было Герман, но потом до него дошло: — Вика.

— Она была здесь, — подтвердил мужчина. — Она очень беспокоится о тебе, ты же знаешь.

— Знаю. И я благодарен ей за это. Всем благодарен, — тихим голосом произнёс последние слова Герман.

— Ты садись, — махнул мужчина на кресло. — В ногах правды нет, хоть нет её и выше. О чём ты хотел со мной поговорить?

— Ты всегда говорил, что за свои поступки надо отвечать, — буквально растёкшись в мягком чуде гения человеческого, начал молодой человек. — Сегодня я чуть было не совершил самую страшную ошибку в своей жизни — едва не признал хорошего человека последним говнюком. Я даже начал сомневаться в той оценке, что ты дал ему…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Как сказал он тогда, «сомнения есть суть человеческой природы, убив их, мы лишаемся части разумности».

— Я же едва не лишился этой части, скинув все дела на сотрудников.

— У тебя жена рожает, — напомнил мужчина, — когда тебе вникать в проблемы? К тому же Марина в отпуске…

— И это совсем не повод забросить всё и поджечь конём, отец. Кому как не тебе это знать?

— Я вижу, ты всё решил, — констатировал хозяин кабинета. — Что ж, не буду тебя отговаривать, хочешь наказание — делай. Какое, кстати?

— Думаю, стандартного денежного будет вполне достаточно на первый раз.

— Да будет так, — сказал мужчина, печатая что-то на компьютере. — Ты сказал «едва не признал хорошего человека», я всё верно понял?

— Да, отец, всё верно. Именно хорошего человека.

— Ты прогнал его через «СПЕКТР»? — на секунду оторвавшись от компьютера, чтобы посмотреть на выражение лица сына, спросил отец.

— Прогнал, — признал тот. — Иначе докопаться до истины было бы невозможно.

— Понимаю, — кивнул отец. — И как тебе?

— Павлик пусть и не осознано, но оказался прав — в нём сейчас больше гнома, чем человека.

— Ему повезло найти расу для себя.

— Ну думаю, что это похоже на везение, — мотнул головой сын. — Мне кажется, его оцифрованный разум сознательно толкал его в нужную сторону.

— Вот как?

— По крайней мере, именно такой вывод я могу сделать после «СПЕКТРА».

— Надо будет переслать диаграмму в аналитический отдел, пусть посмотрят.

— Уже переслал.

— Когда успел?

— Ещё во время беседы с ним. Хорошо иметь доступ А++.

— И быть главой отдела Срыва и Сорвавшихся тоже?

— Само собой, — усмехнулся Герман. — Золотой нимб позволяет многое. Кстати, мне кажется, он лучший кандидат для Арката.

— В самом деле?

— Если не он, то больше просто некому. Надеюсь, Камнерожденный заинтересуется им.

В этот момент зазвонил стационарный телефон. Сергей Михайлович взял трубку, но преимущественно молчал, произнося лишь короткие малоинформативные фразы типа «Да», «Конечно», «Хорошо», «Скажу». Когда разговор закончился, он перевёл взгляд на сына… и разулыбался.

— Поздравляю, папаша, ты продолжил славное дело семьи Синицыных по производству разнополых двойняшек.

— Э-э-э…

— Двойня у тебя. Мальчик и девочка.

Герман непроизвольно оглянулся, посмотрев на портрет бабушки. Именно с неё началась традиция, когда она родила отца и его сестру.

— Так я… это… пойду?

— Беги, — махнул рукой мужчина. — И передай от меня Свете, что она лучшая невестка.

— Обязательно! — уже от двери сказал Герман и чуть ли не пулей вылетел из кабинета. За дверью раздалось радостное «У меня двойня родилась!!!»

— Дети… — улыбаясь, пробормотал хозяин кабинета. — Ну что ж, Галка, теперь тебе придётся догонять.

Он встал, подошёл к шкафчику слева от стола, достал из него бутылку с чёрной жидкостью и пятидесятиграммовую стопку, налил половину и выпил залпом. После чего вернул всё в шкафчик и сел обратно.

— Ну и странную же ты традицию придумала, сестрёнка, — пробормотал мужчина, морщась от горечи во рту, затем снова посмотрел на дверь, через которую только что вышел его сын. — Значит, говоришь, лучше всех подходит Аркату?

Глава 19

— Осторожно, двери шкрсчшкртся. Следующая остановсчкр скрщкфрхршне.

От громких шипяще-свистящих звуков я проснулся. Опять объявитель остановок сломался… Теперь он будет терзать уши пассажиров вплоть до того, как им надо будет выходить. А я так надеялся поспать…

За окном автобуса по правой стороне дороги мелькал редкий лес, а по левой во всю свою мощь кипел залив. Накрапывающий мелкий дождик, низкие серые тучи и порывистый западный ветер красноречиво свидетельсвовали о приближающейся буре, хотя ещё с утра сквозь облака пробовало прорваться редкое для этого времени года, особенно в Питере, солнце. Впрочем, ничего удивительного, скоро зима.