Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

25

Дочь (или дщерь) Сиона – так называют население Иерусалима или всей Иудеи. – Прим. перев.

26

Данная глава содержит, пожалуй, и обетования. В деталях границу между обетованием и пророчеством провести крайне затруднительно. В целом повествование касается кажущейся, временной гибели Спасителя.

27

Лютер переводит это место неточно, употребляя слово «утешение» с определенным артиклем. Как известно, он придерживался латинского перевода, отчего у него возникала путаница с артиклями, которых в латинском языке нет.

28

Нам, с нашим подчас небиблейским мышлением, сегодня непонятно, зачем нужны и новое Небо, и новая Земля. Здесь подразумевается, что Небу Земля небезразлична, оно сострадает ее тяжкому недугу (в то же время на Небесах радуются каждому кающемуся грешнику). Земля почитается как обиталище человека, уготованное ему Богом, но далеко не всегда соответствует она своему Божественному предназначению.

29

В изначальном тексте Библии употреблено слово, означающее «обливать», а не «погружать».

30

Из слов Иоанна, которые приводит Матфей (3:11): «Я крещу вас в воде в покаяние», – не следует, будто он крестил и фарисеев, которых сам же называл «порождением ехидны». В них звучит лишь предложение покреститься тем, кто готов к покаянию. Фарисеи же настолько связаны уставами своей партии, что вряд ли кто-нибудь из них отважился бы стать исключением и преклонить в крещении голову перед Иоанном. Трудно предположить, чтобы Иоанн, пусть даже «неохотно», крестил и нераскаявшихся. Однако именно такое предположение содержится в книге И. К. К. фон Гофманна «Weissagung und Erfüllung» (Пророчество и его исполнение), т. 2, стр. 70.

31

Может показаться странным, что Иоанн лично не знал своего сверстника, с которым к тому же находился в родстве (Ин 1:33: «Я не знал Его»). Но, во-первых, Иоанн рано стал отшельником, а во-вторых, в народе уже давно поддерживалось мнение, будто Иисус, один из тех вифлеемских младенцев, что внушили страх Ироду, бесследно исчез.

32

Как известно, Павел дважды уподобляет отношение Иисуса к Его общине отношению жениха к своей невесте: в Послании к Ефесянам (5:25 и далее) и во Втором послании к Коринфянам (11:2 и далее). В последнем случае речь вновь заходит о том, кто «обручает единому мужу», то есть о свате, которым Павел представляет себя, а также любого раба и посланника Христа, резко осуждая низость тех мнимых рабов Христовых, для которых важнее всего благосклонное отношение и уважение к собственной персоне со стороны их слушателей и наставляемых ими людей. «Ибо я ревную о вас ревностью Божиею», – говорит Павел. В книге «Исход» (20:5) читаем: «Ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель». И далее: «…потому что я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою». Иными словами: я хотел бы оказаться честным сватом, который не злоупотребляет доверием, которое оказал ему жених, то есть не пытается прежде хотя бы отчасти расположить к себе сердце невесты.

Пагубная и неблагочестивая ошибка, когда, опираясь на собственные фантазии, стремятся перенести данное сравнение, касающееся отношения Иисуса к Своей общине, на Его отношение к отдельной душе, рисуя те фантазии в самых привлекательных тонах и наделяя священный образ чем-то неподобающе слащавым, даже чувственным. Это мы наблюдаем в новой английской песне «Жених грядет», что выражается прежде всего в самой ее мелодии, оскорбляющей истинное религиозное чувство и даже честь Господа.

33

Очевидно, имеется в виду главное произведение Августа Дорнера (1809–1894) «Учение о личности Христа» (Die Lehre von der Person Christi), в трех томах, изд. 1846–1856 гг. – Прим. перев.

34

Именно «Спаситель». Это слово точнее всех прочих передает смысл греческого выражения «Христос». Как христиане во времена апостолов употребляли слово «Христос», так и мы будем пользоваться словом «Спаситель». По причине своего иностранного происхождения слово «Христос» воспринимается нами как второе имя, дополняющее первое – «Иисус». Перевод «помазанный» для нас, людей нынешнего времени, означает не то, что для израильтянина. Нам было бы лучше заменить его словом «победитель», поскольку Мессия и есть тот, кто обеспечивает Богу победу. Нам же нужно слово, присущее именно нашему языку.

35

Морген – немецкая земельная мера, равная 0,25 га. – Прим. перев.

36

Говоря «мы», Цюндель подразумевает обычно себя и Иоганна Кристофа Блюмгарда. См. предисловие к его книге «Aus der Apostelzeit» («Из времен апостольских»). – Прим. изд.

37

Слово «духом» в древних рукописях отсутствует. В то же время можно предположить, что изначально оно все же присутствовало, но позже было вычеркнуто из опасения, что возрастание и укрепление в духе не согласуется с Божественной сутью Иисуса.

38

«Господь (Небесных) воинств». – Прим. перев.

39

Для израильтянина выражение «Сын Человеческий» всего лишь синоним слова «человек». Ср. Пс 8:5 и Ин 5:27: «…потому что Он есть Сын Человеческий», т. е. потому что Он человек. И весь вопрос Иисуса (Мф 16) «За кого почитают Меня, Сына Человеческого? … а вы за кого почитаете Меня?» был бы лишен всякого смысла и значения, не назови Он Себя, Мессию, прежде «Сыном Человеческим».

40

Лютер в своем переводе использует слово «мир», заменяя им такие встречающиеся у апостолов понятия, как «космос» (природа, Вселенная), «аеон» (век, мировое время) и «ойкумена» (обжитая земля).

41

Учитывая, что, судя по словам Иоанна, Стефан даже в закрытом помещении видит отверстое небо, можно заключить, что видимое бытие служит для наших чувств своего рода «оболочкой», скрывающей бытие невидимое, неизмеримо превосходящее по своей реальности и действительности видимое, и что эта «оболочка» может становиться прозрачной.

42

Выражение «Дух Божий» в Священном Писании обычно употребляется в противопоставление духу человека и часто означает то Божественное, что может и должно жить в нас (например, у Иезекииля (36:27): «Человек имеет в себе Дух Божий» или «Вложу внутрь вас дух мой»).

43

Мф 3:17. – Прим. перев.

44

Давид учредил всеобщую перепись народа, которая, однако, была противна воле Господней и не была завершена (1 Пар. 27:23 и далее.). – Прим. перев.

45

Фраза «И Слово было Бог» (то есть как бы пребывало в Нем в покое), скорее всего, дословный перевод. В другом месте (Ин 1:18) Иоанн характеризует отношение Иисуса к Богу как живое движение.

46

В немецком тексте Библии вместо глагола «aufbauen» (воздвигать) используется глагол «аuferwecken» – воскрешать. – Прим. перев.

47

«И Отец» означает, что мы должны это делать также и ради Него. У Лютера эта фраза звучит несколько иначе: «Отец ищет также тех, кто Ему поклоняется» («и» опущено), отчего может возникнуть неверное понимание, будто Он хочет, чтобы они у Него были «помимо прочих».

48

Общепринятое выражение «Царство Божие в Ветхом Завете», строго говоря, противоречит тому, как понимал его Иисус, считая, что оно в Нем только «приблизилось». Данное выражение скорее подразумевает «подготовку к Царству Божьему», иначе говоря, его первые проблески, начатки.

49

Мне не хотелось бы продолжать бесовскую тему (У Лютера «дьяволы» – слово, которое Иисус никогда не употреблял во множественном числе) и их «влияния» на человека (у Лютера – «одержимость» – слово более емкое по смыслу). Замечу лишь, что оба понятия – «демон» или «гений» – были популярны не только в античном, но и в языческом мире (среди американских индейцев, коренных жителей Африки и Индии). Чуть ли не каждому городу, даже целебному источнику и пр. покровительствовал, как считалось, свой гений. Многие люди мечтали иметь собственного гения, или демона, не видя в этом ничего предосудительного. Таковы были печальные последствия их удаленности от Бога Всевышнего, в которых нашла свое выражение гипертрофированная, замешенная на суевериях фантазия. И после того как Средневековье, зараженное преданиями наших языческих предков, оказалась в лабиринтах чудовищных заблуждений, куда меньшим злом, можно сказать, даже актом самозащиты, стало то, что эпоха «просвещения» «по высшей воле» отвела всему этому место в царстве Ничто, в царстве вымысла и иллюзий. Если бы она слишком серьезно подошла к «высшему знанию» и «запретила» буквально каждое явление подобного рода, то, скорее всего, сослужила бы плохую службу подлинному, истинному знанию. Но так ли уж много мы знаем? Наша психология, несмотря на поразительное усердие, так и осталась «изысканной беллетристикой», ограничившись в самых важных вопросах одними лишь предположениями.