Полночь - Дин Кунц

Сердце билось сильнее, чем тогда, на войне в далекой азиатской стране. Живот сводила судорога. В горле пересохло до такой степени, что трудно было дышать. Ужас сковал все тело. Но, Боже праведный, он чувствовал себя живым!

Со скрипом и стуком они установили лестницу.

Глава 28

Томми Шаддэк приставил дуло своего винчестера к животу Тессы и едва не проткнул ее насквозь: он был готов выпустить ей кишки. Но в этот момент он увидел, как она хороша, и понял, что, пожалуй, не стоит убивать ее, по крайней мере – не сейчас, не сразу, прежде она должна будет сделать все, что он захочет, все, что он ей прикажет сделать. А если она откажется, он просто разнесет ее на куски из своего винчестера. Да-да, она принадлежит ему, и ей же будет лучше, если она сама поймет это. Если же нет – ей придется пожалеть, горько пожалеть.

Затем он заметил девчонку рядом с ней, хорошенькую девчонку лет десяти-двенадцати, и это возбудило его еще больше. Он сначала проделает все с девчонкой, а затем с этой бабой, он заставит их делать это по-всякому, так, как он захочет, а захочет он многого – всего. Он будет наслаждаться, причиняя им боль, это его право, они Не посмеют отказать ему, хозяину мира, ведь в его руках отныне находится вся власть, ведь именно он видел великий знак лунного ястреба целых три раза.

Он толкнул свою жертву дулом в живот, и она послушно попятилась в комнату, увлекая за собой девчонку. Букер стоял посреди комнаты, на его лице была растерянность. Томми Шаддэк скомандовал ему:

– Брось свой револьвер и отойди от него на три шага, иначе я выпущу кишки из этой стервы. Клянусь, я это сделаю, ты не успеешь выстрелить.

Букер медлил.

– Брось револьвер! – завопил Шаддэк. Фэбээровец бросил револьвер на пол и отступил от него на несколько шагов.

Продолжая держать карабин у живота женщины, Шаддэк заставил ее повернуться и включить свет в классе.

– О'кей, теперь вы все, – продолжал командовать Шаддэк, – сядете на стулья, да-да, вот на эти. И не вздумайте шалить.

Он отошел от женщины и взял их всех на прицел. В глазах у этих людей был страх, и это привело Шаддэка в прекрасное расположение духа.

Томми был теперь возбужден, очень возбужден, так как он решил, что сначала убьет Букера, он убьет его на глазах у этой бабы и этой девчонки. Он будет убивать его медленно, он первым делом выстрелит ему в ноги, заставит его упасть и покорчиться на полу, затем выстрелит ему в живот, но так, чтобы Букер еще помучился. Он заставит этих двух смотреть на все это, чтобы они поняли, с кем имеют дело. Они имеют дело с Томми Шаддэком, а он захочет очень многого. Они должны быть благодарны, что он оставил их в живых, он заставит их благодарить его, они сделают все, что он пожелает, они на коленях будут благодарить его. Он сделает с ними все, о чем он мечтал все эти тридцать лет, все, в чем он себе отказывал эти тридцать лет. Он выпустит прямо здесь накопившуюся за эти годы энергию, прямо здесь, этой ночью…

Глава 29

С улицы через слуховые окна чердака проникли странные, чудовищные звуки, чьи-то дикие голоса словно перекликались друг с другом, сливались в невообразимый хор. Это было похоже на то, что врата ада распахнулись и оттуда в Мунлайт-Ков ринулась вся нечистая сила, вся ее неисчислимая рать.

Гарри очень переживал за Сэма, Тессу и Крисси.

В кладовке возились, устанавливая лестницу. Вот один из команды по обращению жителей начал подниматься по ней наверх.

Интересно, на кого они похожи? На обычных людей, вроде дока Фица и его помощников? Или на «призраков»? Или на тех людей-роботов, о которых рассказывал Сэм?

Первый уже выглянул из люка на чердак. Это был доктор Уорфи, самый молодой из врачей в этом городе.

Сначала Гарри собирался пристрелить его сразу, прямо на лестнице, но потом раздумал, так как не хотел впустую тратить патроны и решил подождать, пока доктор подойдет поближе.

Уорфи был без фонарика, он в нем просто не нуждался. Поднявшись на чердак, он сразу посмотрел в угол, где сидел Гарри, и сказал:

– Каким образом вы догадались, что мы придем к вам, Гарри?

– У инвалидов очень развита интуиция, – саркастически отозвался Гарри.

В центральной части чердака можно было запросто ходить, не пригибая головы. Уорфи успел сделать всего четыре шага, когда Гарри дважды выстрелил в него.

Первый выстрел был неудачным, второй поразил доктора в грудь.

Уорфи откинулся назад и тяжело свалился на голые доски чердака. Он лежал на полу всего несколько мгновений, потом поднялся, сел на корточки, откашлялся и встал на ноги.

Кровь залила весь перед рубашки. Рана была тяжелой, но заживала буквально на глазах.

Гарри помнил слова Сэма о том, что Кольтраны за несколько минут воскресали из мертвых. «Главное – уничтожить их процессор», – вот что говорил Сэм.

Гарри прицелился в голову Уорфи и сделал еще два выстрела, но с такого расстояния и под таким углом у него не было никаких шансов попасть в цель. Он замешкался, понимая, что патронов в пистолете осталось мало – всего четыре.

Из люка показался второй мужчина.

Гарри выстрелил в него, стремясь хотя бы запугать его.

Человек продолжал подниматься, не обратив на выстрел никакого внимания.

Осталось три патрона.

Держась на почтительном расстоянии, Уорфи принялся уговаривать Гарри:

– Мы не сделаем вам ничего плохого. Я не знаю, что вы слышали о проекте, я не знаю, как о нем отзывались, но поверьте, это совсем-совсем не плохо…

Голос у него сорвался, он склонил голову, как бы прислушиваясь к нечеловеческим крикам, доносившимся с улицы. Странное выражение жажды, тоски по чему-то отразилось на его лице, это можно было разглядеть даже при слабом свете, лившемся из открытого люка.

Уорфи, видимо, пытался стряхнуть с себя наваждение, он снова вспомнил, что должен играть роль доктора, уговаривающего пациента принять горькое лекарство.

– Это совсем не больно, Гарри. А для вас это вообще будет спасением. Вы снова сможете ходить, Гарри. Вы будете полностью здоровым человеком. И все из-за того, что обращение даст вам новые возможности. Вы забудете про свой паралич.

– Нет уж. Цена дороговата.

– Какая цена, Гарри? – спросил Уорфи, протягивая к Гарри руки и демонстрируя ему свои ладони. – Посмотрите на меня. Разве мне пришлось что-то платить, чем-то жертвовать?

– А как насчет души? – поинтересовался Гарри.

В этот момент из люка на чердак выбрался третий мужчина.

Второй внимательно прислушивался к крикам с улицы. Он громко скрежетал зубами, изо всех сил сжимал челюсти и часто-часто моргал. Неожиданно он поднял руки и закрыл ими лицо, словно увидел что-то ужасное.

Уорфи заметил, что с его помощником происходит нечто странное.

– Вэннер, с вами все в порядке?

Руки Вэннера начали… меняться. Запястья как будто распухли, пальцы удлинились, все это произошло в течение нескольких секунд. Когда Вэннер опустил руки, стало ясно, что на лице тоже начался процесс изменений. Скулы вытянулись вперед, словно у оборотня-волка. Ткань рубашки лопнула на груди под давлением трансформирующейся плоти. Вэннер раскрыл рот, вместо зубов у него были клыки.

– Жажда… – прокричал Вэннер, – жажда, жажда…

– Нет! – завопил Уорфи.

Третий мужчина, только что выбравшийся из люка, теперь катался по полу, превращаясь прямо на глазах в нечто среднее между отвратительным насекомым и доисторической рептилией.

Гарри не задумываясь выпустил все оставшиеся пули в «насекомое», отбросил пистолет в сторону и, схватив револьвер, сделал еще три выстрела из него. Одна из пуль попала чудовищу в голову. Оно забилось в агонии, скатилось к люку и исчезло.

Вэннер полностью превратился в подобие волка и словно создал сам себя по образу и подобию какого-то персонажа из фильма. Гарри вспомнил, что когда-то видел этот фильм ужасов, там действовали именно такие оборотни. Вэннер издал страшный крик, он будто вторил воплям, доносившимся с улицы.

Уорфи яростно срывал с себя всю одежду, она мешала ему превращаться в существо, не похожее внешне ни на Вэннера, ни на «насекомое». Вероятно, его новый образ воплощал одно из тех существ, в которых он давно хотел превратиться.

В барабане револьвера Гарри оставалось всего три патрона, и один из них он должен был оставить для себя.

Глава 30

Когда им каким-то чудом удалось спастись в тоннеле, Сэм обещал самому себе, что научится стойко переносить жизненные утраты и трагедии. Одна из этих трагедий разыгрывалась сейчас, и надо было выполнять обещание.

Да, он не имел права на отчаяние сейчас, когда от его действий зависела жизнь Крисси и Тессы. Если ничего другого придумать не удастся, он бросится на карабин Шаддэка в тот момент, когда тот будет нажимать на спусковой крючок.

Но понять, когда этот момент наступит, было очень трудно. Шаддэк был явно не в себе. В таком состоянии он запросто мог нажать курок в паузе между своими отрывистыми, нервными, мальчишескими смешками, он мог его нажать как бы непроизвольно.