Призрак гнева - Нелла Тихомир

— Больно, а? — отозвался конунг. — Сейчас еще больнее будет. Бесстыдница! Потаскушка! — он рванул ее за косу и ударил плетью по лицу, рукоятью рассек губы. Взвизгнув, Улла заслонилась рукой, но конунг словно не заметил. Принялся стегать дочь плетью: по чему попало, изо всех сил. Она закричала.

— Хватит! Хватит! — пытаясь вырваться, завопил Бран. — Не надо! Оставь ее в покое! Не тронь ее! Не смей!

Как зверь в капкане, он забился в руках у стражей, да только те держали очень крепко.

— Остынь, слышь, — тихо сказал Брану один из парней. — Он тебя убьет. Погодь маленько. Да постой ты, дело говорю, тебе ж лучше будет. Не пускайте его, ребята!

Конунг схватил Уллу за ворот, дернул к себе. Одежда на ней разорвалась, и Улла вскрикнула. Конунг взревел как бык:

— Шлюха! Я тебя научу! Опозорить меня взялась? Ну, так я тебе покажу позор! Я тебе дам по рабам таскаться! Пускай все глядят, — конунг снова дернул. Затрещала ткань, и платье разорвалось до самого подола. Улла попыталась удержать его на груди, но конунг оттолкнул ее руку, рванул — и ткань сползла, обнажив девушку до пояса.

— Хватит! — завизжала Аса. — Перестань, что ты делаешь?! Папочка, не надо, перестань!

— Пошла вон, стерва, — с натугой дыша, отозвался конунг. — Этой место у свиней, с рабами… с рабами место ее, в дерьме. Пусть ходит голая, она мне более не дочь!

Он снова принялся хлестать Уллу кнутом. На обнаженной коже девушки тут же вздулись кровавые рубцы. Она вздрагивала, прикрывая грудь руками, и даже не пыталась защищаться.

Бран молча рвался у дружинников из рук. Те тоже молчали, удерживая его. В доме стояла мертвая тишина, только кнут свистел, кромсая беспомощную жертву. Люди с перепуганными, растерянными лицами жались по лавкам возле стен. Подняв голову, Бран вдруг заметил Бьорна и Грани: за очагом, поодаль, у стены. Во взгляде Грани застыл ужас, щеки были мокрыми от слез. Бран прохрипел, в упор уставившись на Бьорна:

— Харалдсон! Помоги же… мне…

Тот только стиснул рукоять меча и глотнул. В стороне судорожно рыдала Аса.

Конунг швырнул Уллу на скамью. Ударившись слету животом, она протяжно застонала, сползла на пол. Ее обнаженная грудь и вся спина были исполосованны рубцами. Шагнув вперед, конунг схватил дочь за волосы и заставил встать. Ударил по лицу. Опять швырнул о лавку. Она упала боком, взвизгнула, заплакала… Конунг выдохнул сквозь зубы:

— Чтоб ты сдохла, знать тебя не хочу! В свинарник пойдешь, к свиньям, там тебе место! Отныне только там и место! Со свиньями будешь голая скакать! — конунг сдернул с нее платье. Что есть сил, ожесточенно вытянул плетью. Потом еще раз и еще. Кнут свистел, не прекращая, на обнаженном теле девушки вздувались полосы ударов.

Она вдруг упала на пол. Попыталась встать, цепляясь за скамью. Конунг пнул ее в бедро, и она застонала, рухнув ничком. Конунг размахнулся и огрел ее кнутом. Улла конвульсивно дернулась. Кнут заходил, полосуя беспомощное тело.

— Пустите меня, гады! — завопил Бран. — Сволочи, пустите вы меня! Да вы люди, или кто?! Оставь же ее в покое!

Бьорн Харалдсон вдруг сорвался с места. Подлетев к конунгу, всей тяжестью повис сзади на плечах и заорал:

— Грани, беги к Сигурду! Живо! Беги, не стой!

Грани ринулся к дверям. Его никто не останавливал. Конунг рычал и силился освободиться. Бьорн Харалдсон, как глыба, навалился на него, повернул к Брановым стражам искаженное усилием лицо.

— Отпустите его, — прохрипел Харалдсон. — Пустите, лешие! Конунг же вам после первым головы открутит! Вы нешто дураки? Пустите парня, ну?!

От его крика в светильниках задрожало пламя, и стражи отступили. Бран упал. Вскочил. Подбежал к Улле. Она лежала лицом вниз около скамьи, окровавленная, голая, избитая. Бран рухнул на колени. Глянул на ее растерзанные косы, трясясь и задыхаясь, коснулся грязной маленькой руки.

— Улла… слышишь? — прошептал он. Содрав плащ, укутал девушку, осторожно повернул к себе лицом. Ее глаза были закрыты, а голова безжизненно откинулась.

— Отойди от нее, поганец! — вырвав руки, конунг бросился на Уллу. Бран успел закрыть ее собой, и на него тут же посыпались удары. Он не сопротивлялся, подставлял ладони, лишь бы плеть не коснулась Уллы. Харалдсон, взревев, как медведь сграбастал конунга.

— Помогите, гады! — заорал он. — Трусы! Козлы! Помогите мне!!!

К нему бросились дружинники, и после короткой яростной борьбы конунга оттащили прочь, к столу. Парни навалились, отгородили его от дочери. Он рычал, словно обезумев.

Бран глянул девушке в лицо. Веки потемнели, на рассеченных губах алела кровь. Харалдсон присел рядом и тихо спросил:

— Живая?

Бран кивнул.

— Уноси ее отсюда, — сказал Бьорн. — Справишься?

Бран опять кивнул. Встал на четвереньки.

— Тогда иди, — велел Харалдсон. — Уходи, живо.

Подняв Уллу на руки, Бран неуклюже поднялся, и, шатаясь, понес к порогу. Он слышал яростные вопли конунга, истерический плач Асы, крики дружинников, но не обернулся. Подойдя к двери, потянул за ручку. Хоть не сразу, дверь отворилась, и Бран наконец выбрался наружу.

Была ночь. Он остановился, не зная, куда идти. Уллино лицо в темноте казалось мертвым, и ему почудилось, что она не дышит. Его пронзил такой животный страх, что сердце оборвалось, покатилось в пятки. Схватившись с места, он бросился бежать. Сделалось жарко, словно его окатили кипятком. Слезы текли из глаз, Бран чувствовал соленую влагу на губах, еще немного — и заплакал в голос. Притиснул девушку к себе. Стах гнал его вперед, все дальше по тропе: страх того, что Улла умирает.

Он очнулся возле кузницы. Пнул дверь, ворвался внутрь, и, опустив девушку на шкуру, приник к ее груди. Ничего не услышал, облился холодным потом, наощупь сдернул с Уллы плащ — и снова ухом прижался к ней, дрожа и задыхаясь. Сначала показалось: тишина. Потом он услыхал: тук-тук… тук-тук…

— Мо Тигернэ! — вырвалось у Брана. — Господи, Боже мой! Помоги мне!

Он рывком вскочил и ринулся к поленнице. Схватил оттуда деревяшки. Посыпавшись, те зашибли ему ноги, но он этого почти не заметил. Вернулся к костру. Нашарил сумку, вытащил кремень, принялся разводить огонь, в кровь сбивая пальцы. Это взяло время, Брану показалось — долгие часы.

Когда огонь загорелся, он швырнул кремни наземь и подобрался к Улле. Она лежала без движения. Дрожащими руками Бран раскутал плащ и, застонав, конулся ее кожи.

Она была страшно избита, вся в рубцах от кнута. Живот и бок заплывали синяком, из ран сочилась кровь. Грудь и плечи оказались так исхлестаны, что Бран не увидал на них живого места.

Бран заплакал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});