Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж

Словно почувствовала его черный, полный ненависти и злобы, взгляд на себе. Он не остановится, пока… пока…

— Все будет хорошо, веришь мне? — шепнул он мне на ухо, — я смогу остановить его. Смогу сделать так, чтобы он больше никогда не причинил тебе боли.

Я кивнула. Я верила ему. Как бы это ни было странно — верила. Да!

— Я буду рядом пока ты… сама мне не скажешь да, — я снова дернулась, желая сказать, что ненужно ждать, что никогда… никогда первой не откажусь от него, но…

Его теплые губы снова захватили мои в плен до того, как я успела произнести слова своей собственной клятвы. Они подчиняли, дарили спокойствие, распаляли ответные чувства и страсть. Заставляли забывать обо всем на свете.

Северин… мой Север, мой Рин…

Я всегда буду рядом с тобой, сколько ты решишь для нас. Никогда не предам, никогда не откажусь. Что будет с нами дальше? Покажет только время, но сейчас, в эту минуту, находясь в твоих объятиях, я мечтаю, чтобы мгновение никогда не заканчивалось. Пусть этот поцелуй длится вечно.

Громкий сигнал клаксона автомобиля разорвал тишину салона, заставив нас оторваться друг от друга. Огромный автопоезд, проезжавший мимо нас, прогудел, отвлекая от занимательного исследования всего, до чего могли дотянуться руки. Так, у рубашки Северина вдруг не оказалось нескольких пуговиц, а мое платье было расстегнуто до пояса, обнажая грудь в кружевном бюстье, гордо стремящуюся ввысь под жадным взором карих глаз. Юбка вообще пала жертвой загребущих ладоней, которые в порыве не знаю какой страсти, не только смяли ее, но и надорвали у пояса.

Я смотрела в шальные от страсти глаза Северина и видела в них отражение собственных чувств и эмоций. Все мои проблемы казались мелкими и незначительными, отойдя на второй план. И лишь обоюдная страсть искрила между нами. А еще… еще я поняла — что значит желать мужчину. Все комплексы и страхи разом рассыпались пеплом, остались лишь жаркие угли желания. Они вспыхнули где-то внутри, искорками проходясь по коже и телу, заставляя сердце биться быстрее, сильнее, громче. И чувствуя под попой доказательство того, что желание у нас обоюдное, я краснела еще больше.

— М-м, птичка моя, да ты… у меня страстная девочка, — опаляя горячим дыханием, пробормотал Северин мне на ухо. Его пальцы снова бесстыдно прошлись по моим ногам, скользнув под пышный подол, и остановились у кружевного краешка белья. Затем, словно в нерешительности, замерли, а я замерла, глядя, как чернота зрачка затапливает кофейный цвет, превращая его в сплошную черноту. Я облизнула губы, замерев в его объятиях. Просто… он снова касался меня там, где еще недавно я не позволила бы… — Как бы я хотел сделать тебя своей прямо сейчас, — прохрипел он, выводя на внутренней поверхности моего бедра замысловатые рисунки. Все внутри сжалось в предвкушении чего сладко-запретного, потому что… он смотрел так… так…. — Но, наш первый раз случится не здесь и не сейчас, обещаю. Но мне… нравится твой горячий отклик, птичка…

Я замерла, не мигая, глядя ему в глаза, и почувствовала, как вместо жара желания, заставившего мое белье бесстыдно намокнуть, приходит холод, вымораживающий все внутри. Кровь медленно отлила от моего лица, заставляя меня побледнеть, а Северина нахмуриться. Я едва сдержалась, чтобы не отшатнуться и не броситься прочь, и лишь мысленный приказ, что это Северин, это не Бахтияр, заставил остаться на месте.

— Алекса… что случилось? — он старался заглянуть мне в глаза, поймать взгляд. Я видела его тревогу, что звенела в его голосе. — Я напугал, прости… прости, — он тоже побледнел, судорожно одергивая подол моего платья, пытаясь приладить оторванный край. Я по-прежнему сидела, не мигая, — я напугал! Знал, что не нужно спешить, и все же… ты — чистое искушение, и остановиться нельзя, — он попытался прижать меня к себе, но я выставила руки, останавливая его. — Прости, не следовало переть напролом…

— Не в этом дело, — я, наконец, смогла разлепить пересохшие губы. Язык с трудом ворочался во рту. Но вовсе не его напор меня напугал, нет. Да если честно, я даже не заметила, случись все между нами прямо здесь, в машине. Может, какой-нибудь рычаг отвлек бы, а так… но причина была вовсе не в нем, не в моем Рине.

— Рин, прости… я не могу, — я попыталась слезть с его колен, чтобы…. Чтобы ему все объяснить, мне требовалось быть как можно дальше от него, от его успокаивающих объятий. Я не хотела, чтобы он… узнал вот так, но и начинать отношения с обмана?..

— Не будет у нас «первого раза», — мне все же удалось пересесть на свое место, и сейчас я едва заставляла себя не сжиматься в комочек, представляя его будущую реакцию. Я виновато опустила взгляд, чувствуя, как натягивается между нами какая-то незримая струна, готовая вот-вот лопнуть.

— Да, извини… должен был догадаться, — холодно и отчужденно проговорил Север, заставив меня на секунду замереть, смотря на него во все глаза. Ну вот, я знала… знала, что будет больно, что… — Слишком торопился, верно? Решил, что между нами может что-то получиться. Не нужно, я понимаю, что мы слишком различаемся…, — его усмешка вышла горькой и кривой, словно его внутри разрывало от боли. Я удивленно смотрела на него, пока до меня не дошел смысл его слов.

— Да нет же! Нет! Ты не понял, — в отчаянии я схватила его за руку, разворачивая лицом к себе. Он смотрел пустым взглядом, и внутри все защемило от чувства потери. Я взяла его лицо в ладони и призналась, как на духу, — Север… ты не понял. Просто… это я… уже не девушка, — и отвела взгляд, мне было стыдно признаваться ему в этом. — Я… мы с моим жени… у нас… было один раз, после которого… ну…мне… да, блин! — я отпустила его, рванув защелку на двери, чтобы вывалиться в кювет, но спасибо Северину, он среагировал быстрее, поймав меня за руку.

Вырвалась из его рук, чтобы отбежать от машины и, стоя, задыхаться от боли. Я глотала обиду и слезы, ругая себя, на чем свет стоит, за свою собственную глупость. Нашла время для подобных признаний! Да и что я могу еще ему сказать?! Что в постели — ноль? Что после пресловутого «первого раза» шарахалась от прикосновений жениха, как чумная? Что жених и его любовница обсмеяли меня в день помолвки, обозвав фригидной? Как сказать ему обо всем этом и не стать посмешищем в его глазах?!

— Господи, Сашка?! Ты что, моя девочка?! Решила, что я… что мне это важно? —