Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж

мы с Севером повернулись к нему, как по команде. — Об нас споткнутся… Так, я чего вернулся, Сев… а, впрочем, давай уже, поехали, — поторопил он брата, — потом намилуетесь. Вечерком.

— Толя, — угрожающе рыкнул Северин, а я хихикнула, маскируя смех под кашель.

— Все, жду внизу, — пробасил он, закрывая двери.

— Спасибо, — выдохнула я, разом успокоившись, — спасибо за помощь… и… за все.

— Ерунда, — отмахнулся Северин, задумчиво глядя на… мои губы. Кажется… Затем тряхнул головой, что-то щелкая мышью на экране, — вот, тут основной проект, который мы готовили. Сейчас Толик доберется до офиса и скинет тебе остальное.

— В принципе, я уловила суть еще на той встрече, — сказала ему, открывая указанный мне файл. Программа развернула в рабочем окне вчерашний макет. — Я подготовлю предварительный эскиз, прошлый, на мой взгляд, слабо отражает специфику работы будущего сайта. Когда мне нужно отправить его на согласование? И, вообще, какой у нас срок? Север?..

Я обернулась, заметив, что мужчина не слушает меня, глядя куда-то вдаль. Даже испугалась, что ему снова стало плохо, поэтому осторожно дотронулась до его ладони, лежащей рядом с моей рукой.

— Да… делай так, как считаешь нужным, — рассеянно произнес он. — Никто не ограничивает тебя в фантазии и ресурсах. Кроме, пожалуй, времени. Тут, да, мы отстаем в графике, но…, — я заметила, как на лице Северина вдруг заиграли желваки, очерчивая остроту скул, словно ему заранее не нравилось то, что он сейчас скажет. Несмотря на улыбку на губах и одобрение во взгляде карих глаз. — Благодаря тебе — ты сразу заявила о себе на встрече, как профессионал — нам дали еще несколько недель. Заказчики остались довольны нашей встречей, — я покраснела от его слов. — Немного позже познакомлю тебя с другими участниками проекта, чтобы вы могли беспрепятственно обсуждать все, что касается работы. Сами станете обсуждать, что и как. И, Але… Саша, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», у нас в офисе не принят деловой этикет.

— Хорошо, Северин, — согласно кивнула в ответ, стараясь не выдать своих настоящих чувств, что сейчас бушевали внутри. Просто ощущать его так близко, чувствовать тепло его кожи под рукой, ведь он так и не убрал свою ладонь из-под моей руки. — И зовите меня, как вам… тебе удобно. Алексой, Сашей — мне без разницы…

Договорить я не успела, потому что мои губы неожиданно накрыли теплые губы Северина, сминая и обжигая поцелуем. Таким, о котором я мечтала с нашей первой встречи. Нет, не тогда на мосту, а там, в кафе, когда он узнал меня под маскировкой. Просто думать о чем-то другом, признайся уже, Алекса, ты уже не могла… да и не захочешь.

— Вот так мне нравится еще больше, — он оторвался, смотря в мои глаза своими темными омутами. — Ты невероятно притягательна, Алекса, — хрипло признался Северин, быстро выходя из комнаты и оставляя меня в полнейшем раздрае. Вернулся буквально через секунду, быстро поцеловал в нос.

— Все, не скучай, думай обо мне, — произнес он, обжигая меня взглядом, который… обещал так много.

Э-э, что?! Что он о себе возомнил? Поцеловал и сбежал! И как же мне теперь работать-то весь день?!

***

Уйти и оставить ее такой… растерянной, смущенной, поцелованной им, было выше его сил. Север даже на секунду замер перед дверью, борясь с желанием вернуться и… все повторить. Смотреть, как медленно розовеет от смущения ее лицо, как вспыхивают грозовые искры в глазах, представлять, как его пальцы касаются бархатистой кожи ее щеки. И снова целовать, пока не припухнут ее вишневые губы. Север сжал пальцы в кулак, заставляя ногти впиваться в кожу на ладонях, ведь только это сейчас могло немного привести его в чувства.

Не спешить. Сейчас она напоминает пташку, которая напугана и ищет у него защиты, но она обязательно однажды доверится ему, и тогда… все будет, — мысленно пообещал он себе.

Будет…

Север нахмурился. Может ли он так поступить с этой девчонкой? Ведь он подарит ей надежду и короткое время на совместное счастье, а потом?.. Все, что ему осталось — несколько жалких месяцев жизни, большая часть из которых, возможно, пройдет в больничной палате. Где он будет медленно угасать, вместе с редкими ударами больного сердца. Что бы ни говорил ему Влад, он знает, что болезнь прогрессирует, и дожить до пересадки ему просто не светит. Слишком велика очередь на орган в стране. Слишком много таких же желающих жить….

Так есть ли у него право вмешивать Сашу…, нет, все же Алексу — так ему нравилось больше, и шло это имя к ее хрупкой внешности больше, чем твердое и сильное Александра. Она мягкая и нежная девочка, как ее новое имя…

Так имеет ли он право дарить ей надежду на что-то большее? Ведь на простой не обязывающий ни к чему секс и случайные встречи такая девушка не согласится никогда. Она просто создана любить и быть любимой, рожать детей от любящего мужчины, купаться в любви и… творить, писать картины. Так не проще ли сказать ей о своей болезни сразу и…

Увидеть приговор в ее глазах. Как однажды увидел его в глазах Марины. Сможет ли он снова пройти через ту боль? Возможно, именно от этого и пытался уберечь его Анатолий? От очередного разочарования? Сколько их уже случилось за это время? Вот только, и сам Север теперь не мог ответить себе на этот вопрос.

Он никогда не верил в любовь. Ни с первого взгляда, когда увидел ее однажды на мосту, такую хрупкую, утонченную, будто фею из старинной сказки. Ни с первого прикосновения, когда накинул на ее плечи пальто. Но сейчас, уходя и оставляя ее в своей квартире, как дракон сокровище в пещере, стоило хоть раз себе признаться, что он счастлив. И безумно влюблен. Пусть и пообещал себе и братьям, что все! Больше никогда не пустит в свое сердце ни одну женщину. Особенно, такую похожую и не похожую на его бывшую девушку. Странно, он теперь не мог назвать Марину своей невестой, словно и не было предложения кольца, руки, сердца и прочего ливера и частей тела. А вот Сашу… он назвать хочет.

И нет, он был категорически не согласен вчера с братом — благо теперь выяснилось все между ними! — что Саша богатая, себялюбивая гордячка, стерва, идущая по головам других. Ведь на ее месте любая другая непременно уже воспользовалась его помощью, пытаясь влезть в постель и жизнь. А она… совершенно одинокий человек, которые еще не разучился видеть в людях хорошее, ведь ему она