Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - Боб Шоу

— Но… — Курикку будто громом ударило.

— Никаких «но». Для спасения корабля гораздо важнее ваши технические навыки, нежели мои медицинские знания. И к тому же, я приказываю вам.

Курикка прекратил напрасный спор, помог Дону одеть и загерметизировать скафандр. Дон взглянул на часы, схватил старшину за руку и вытолкал из душевой — оставалось всего две минуты. Дверь захлопнулась, щелкнул замок, и Дон остался один. Проверив сливные отверстия, предусмотрительно заткнутые кем-то, он открыл краны ванны и душа. Когда вода начала переливаться через край ванны, Дон взглянул на экран монитора. Солнце сместилось от центра, и Дон, включив ракету, вернул его в прежнее положение.

Два и восемь. Буря набирала силу. Солнце снова сместилось, и Дон почти автоматически провел корректировку. На телевизионном экране Солнце казалось маленьким и слабым — светящийся шарик, затерянный в космосе. Но оно все же дотянулось до корабля щупальцами излучения и раскаленного газа. Цифры с трудом укладывались в сознании, так они были велики. Но реальность оставалась реальностью.

Взрыв сначала выбросил хаотические радиоволны и рентгеновское излучение, они достигли Земли через восемь минут. Грозное предупреждение: убийственная плазма уже в пути. Спустя несколько минут ударил поток быстрых протонов, затем настал черед сжигающих и убивающих все на своем пути медленных протонов. Дон отвернулся от экрана. Вода прибывала мучительно медленно.

Счетчик показывал три и две. Металлическая обшивка корабля пока еще защищала Дона от радиации. «А как там остальные?» — подумал он и включил встроенный в шлем радиотелефон, но не услышал ни единого звука: металлические стены душевой экранировали радиоволны, а о том, что можно подключить обычный кабельный телефон, в этой спешке никто и не подумал. Дон был один.

Вода поднялась до колен, на экране стремительно менялись цифры три и девять… четыре и две… пять и пять… буря набирала силу.

Дон лег в воде лицом вниз, положив шлем прямо на пульт. Тут ему пришлось столкнуться с новой проблемой: скафандр упорно пытался всплыть. Понимая, что невидимая смерть уже пропитала весь воздух над ним, он отчаянно старался удержаться под водой.

Интересно, сильно ли корабль отклонился от курса за это время? Он наверняка погибнет, если высунет голову из воды, но если не высунет — погибнут остальные. Сколько времени он пробыл под водой? Сколько можно не корректировать курс? Старшина говорил, что отклонение на десять, даже на пятнадцать градусов вреда не принесет, следовательно, Солнце может сместиться хоть к самому краю экрана. Но сколько на это уйдет времени?

Вода все прибывала, и вскоре он уже смог повернуться и принять полусидячее положение. Экран был всего в пяти футах от него, но вода мешала разглядеть изображение.

Жизнь пассажиров была в его руках, пора было действовать. Дон решил поднять голову, даже если это будет стоить ему жизни. Он осторожно высунулся из спасительной воды. Как только струйки сбежали с забрала, Дон увидел экран.

Солнце было на полпути к его краю. Внизу горело — восемь и семь.

Вода снова сомкнулась над ним, так как он погрузился. Никогда еще не бывало такой сильной бури. Когда Дон снова посмотрел на экран, дисплей показывал девять и три, а Солнце сместилось к самому краю.

Прямо над ним плавали два пластиковых мешка. Он притянул их к себе, осторожно зажал между ладонями и, глянув на экран, провел корректировку.

— Мы победили! — завопил он, забыв, что его все равно никто не услышит.

Он очень устал, но, хотя опасность миновала, спать было нельзя. Здесь, в воде, он был в безопасности, но от его выдержки зависела жизнь остальных. Между тем, вода все поднималась, и когда она, достигнув потолка, начала выливаться через вентиляционные отверстия, Дон завернул краны.

В глаза словно швырнули горсть песка, приходилось терпеть и это.

Чуть погодя Дон понял, что задремал, и ужаснулся. Солнце было готово совсем уйти с экрана. Он поправил положение светила дрожащими руками. Цифры показывали все те же восемь и семь — доза хоть и не максимальная, но все еще смертельная. Сколько еще продлится буря? Казалось, с ее начала прошла целая вечность, и тут Дон впервые подумал о кислородном запасе. Ему пришлось немало повозиться, чтобы отыскать нужную кнопку: он плохо знал устройство скафандра. Небольшой датчик со светящейся стрелкой указателя всплыл прямо перед ним. Кислородный бак был на три четверти пуст. Сонливость как рукой сняло.

Восемь и шесть. Уровень радиации падал довольно быстро, но запасы кислорода таяли еще быстрее. Дон старался поменьше двигаться и как можно реже дышать, но стрелка неуклонно ползла к нулевой отметке. Дон знал — когда стрелка достигнет роковой черты, у него еще останется кое-какой резерв, но и он быстро кончится. И что тогда делать? Выбирать, какая смерть лучше? Удушье или облучение? Симптомы кислородного голодания почти незаметны, и это хуже всего. Жертва просто теряет сознание, а потом погибает.

Семь и шесть. Нужно точно определить остаток кислорода и в последний момент открыть сливные клапаны.

Шесть и три. Уже скоро… Время шло, стрелка уже легла на нуль. Пять и четыре… Пора…

Рукоятка клапана выскользнула из его ослабевших рук, и Дон, потеряв сознание, поплыл по темному туннелю навстречу смерти.

VI

— Ну, как его дела?

— По-моему, обошлось.

Дон не видел говоривших, но голоса были знакомы. Когда до него, наконец, дошло, что речь идет именно о нем, он заставил себя открыть глаза. Это далось ему нелегко.

Он лежал в кислородной камере, над ним склонились Хольц и Рама Кусум. Их лица выдавали сильное беспокойство.

— Что, Рама, наконец-то заполучил собственного пациента? — произнес Дон и удивился слабости своего голоса. Как он оказался в лазарете?

Внезапно Дон все вспомнил. Он попытался сесть на постели.

— Что произошло?.. Я, наверное, потерял сознание…

— Не волнуйтесь, сэр, — сказал Рама, мягко укладывая его на подушку. — Все в порядке. У нас в двигательном отсеке был радиационный счетчик. Мы надели костюмы радиационной защиты и подались к вам, как только упал уровень радиации. Чтобы до вас добраться, нам пришлось пуститься вплавь. К тому времени уже можно было вытащить вас из скафандра. Поначалу вы выглядели неважно, но теперь, насколько я могу судить, молодцом.

— А почему вы направились ко мне? — спросил Дон, мысли его еще, путались. — Как вы узнали, что мне туго?

— На экран двигательного отсека транслировалась картинка с носовой телекамеры. Когда нам показалось, что вы не справляетесь с управлением, мы поначалу испытали несколько неприятных минут. Но вы оказались на высоте. Когда буря пошла на убыль и Солнце стало смещаться от центра к самому краю экрана, мы направились к вам, — Рама улыбнулся. — Теперь, как видите, все в порядке.

И тут, словно в насмешку над его словами, замигала аварийная лампочка и раздался вой сирены.

— ВНИМАНИЕ! — голос компьютера звучал совершенно бесстрастно. — В ОТСЕКЕ 64-А — ПОЖАР!

Дон снова попытался подняться, но ему не хватило сил. Чтобы поддержать авторитет капитанского звания, он приказал:

— Хольц, разберитесь и доложите мне. Рама, отправляйся с Первым инженером. На случай, если будут раненые, захвати комплект первой помощи. По всей вероятности, это авария двигательной установки…

— Нет, — фыркнул Хольц, уже стоя в дверях. — Отсек 64-А в пассажирском блоке.

Дон был еще слишком слаб, чтобы хоть как-то участвовать в ликвидации пожара. Он собрал все силы, сел в кровати и отключил подачу кислорода. Несколько мгновений он сидел без движения. Пожар! Запасы кислорода и так на исходе, к тому же следовало помнить об орбите Большого Джо. О ней забыли, пока бушевала буря, но в ближайшее время ее необходимо выправить, иначе будет поздно.

Зазвонил видеофон. Морщась от непрекращающейся боли, Дон поднял трубку.

— Капитан слушает, — ответил он, уже не смущаясь узурпированным званием.

Капитан, Хольц у вас? — на экране появился Курикка. — Была пожарная тревога…

— Знаю, знаю. Хольц уже принял меры. Вы где сейчас?

— В ходовой рубке. Я временно принял управление кораблем, сэр. Дело в том, что поступают донесения, что дым проникает на палубу «А», но откуда он, мы определить не можем. Может быть, кроме отсека 64-А есть и другие очаги возгорания? Прошу разрешения перекрыть вентиляцию на палубе «А».

— Разрешаю. Если будут новости, дайте мне знать.

Дон положил трубку, медленно встал, преодолевая тошноту, и пошел к двери. Изолятор примыкал к его кабинету, где в стену был вмонтирован аптечный шкаф. Добравшись до него, Дон приложил к пластине опознавателя большой палец и открыл дверцу. В шкафу были лекарства, способные вернуть ему силы. Пользоваться ими он не любил: за возбуждением следовала сокрушительная реакция, но другого выхода не было. Дон набрал в шприц жидкость из ампулы и сделал себе укол. Закрывая аптечку, он услышал звонок видеофона. Это опять был Курикка, еще более мрачный, чем раньше.