Современная испанская новелла - Хосе Альдекоа

Перед окошком номер девяносто семь не оказалось ни души. Он мысленно поздравил себя с этой маленькой удачей. Однако не оказалось ни души и по другую сторону окошка, хотя оно и было открыто. Он немного подоя «дал, а затем, потеряв терпение, решил тихонько постучать по матовому стеклу стенки. Тогда какой‑то человек, сидевший спиной к окошку и смотревший в большое окно, выходившее наружу, обернулся, поднялся и, попыхивая сигаретой, подошел к окошку.

Не произнеся ни слова, служащий взял протянутые ему документы, с профессиональной быстротой просмотрел этот ворох бумажку за бумажкой, на что при всем его опыте потребовалось около получаса. Потом все так же молча возвратил ему бумаги.

— Чего‑нибудь недостает? — спросил он, встревоженный.

— Да, — ответил служащий. — Бланк Х-2, окно двадцать четыре; бланк Э-0, окно тридцать один; бланк С-1–и, окно сорок восемь.

— Но… — пробормотал он еле слышно. — А что это за бланки?

— Потрудитесь прочесть инструкцию, — ответил чиновник и повернулся к нему спиной.

Руководствуясь элементарной логикой, он предположил, что если первые двадцать шесть окошек находятся на цокольном этаже, а окошко девяносто седьмое — на четвертом, то окошки тридцать первое и сорок восьмое должны быть или на втором или на третьем этажах. Он проверил это и увидел, что не ошибся: окошко сорок восьмое оказалось на третьем Этаже. Но оно было закрыто. Он постучал в стекло. Ему пришлось постучать еще и еще раз, прежде чем окошко открылось.

— Что вам угодно? — грубо спросил какой‑то очень мрачного вида субъект.

— Мне нужен бланк С-1–и.

— Вы не читали объявления?

— Какого объявления?

Чиновник захлопнул окно. Только теперь он заметил, что рядом с окошком висело крошечное объявление с расписанием часов приема: от двенадцати до часу. Эт0 привело его в полное недоумение. Он никак не мог понять, почему у одних окошек одни часы работы, у других — другие, когда все они расположены в одном и том же здании, составляют часть одного и того же учреждения.

Было без четверти двенадцать, и он решил использовать имевшуюся в его распоряжении четверть часа, чтобы сходить к окошкам номер тридцать один и номер двадцать четыре. Первое из них тоже оказалось закрытым и, как гласило объявление, было открыто с половины первого до половины второго. Тогда он спустился на цокольный этаж, где ему посча стливилось застать окошко двадцать четыре открытым. Поспел он в самый раз, потому что окошко это закрывалось в двенадцать.

Он получил бланк Х-2 и возвратился на второй этаж. Поднимаясь по лестнице, ознакомился с содержанием бланка, который предназначался для заполнения районным врачом. Ну, что ж! Дело не представит больших хлопот.

Когда он достиг второго этажа, было уже пять минут первого, но ему пришлось прождать еще десять минут, потому что окошко не открылось до четверти первого. Перед ним уже дожидалось два человека.

Окошко открылось, и все пошло достаточно быстро. Ему вручили еще один бланк для подтверждения его общественной благопристойности. Он немного встревожился, прочитав в инструкции на оборотной стороне бланка, что для этого требуется триста подписей. Значит, у него должно быть не меньше трех сотен друзей и знакомых? Он почесал в голове и постарался припомнить всех, к кому мог бы обратиться за подписью, но не насчитал и половины нужного количества. И только прибавив всех лавочников и торговцев своего района, дотянул до ста семидесяти пяти. Недостающих сто двадцать пять найти будет трудновато. Придется прибегнуть к помощи родни — зятьев, племянников. Среди друзей его родных и их друзей, может быть, и удастся собрать еще сотню подписей.

Подсчитывая это в уме, перечитывая бланки, которые он уже получил, и покуривая сигарету, он не заметил, как прошло время и часы показали половину первого. Пора было идти к окошку номер тридцать один. Здесь он получил новый бланк и, не прочитав его, начал спускаться с лестницы.

И, только очутившись на улице, он взглянул на бланк и невольно вскрикнул. «Свидетельство о существовании» — прочел он и даже остановился. Да, да! Требовалось еще свидетельство о том, что он действительно существует! И это несмотря на множество других свидетельств, которые каждое по — своему подтверждали его существование! Он подумал, что произошла какая‑то ошибка. Повернул назад и вновь оказался перед окошком, где только что получил бланк.

— Что вам угодно? — спросил чиновник.

Он попытался объяснить:

— Я по поводу этого бланка… Дело в том, что у меня уже есть другой документ — метрическая выписка.

— Ну и что из того?

— Мне кажется, метрической выписки уже достаточно, чтобы подтвердить…

— Я вижу, что вы невнимательно прочитали бланк. Он предназначен для засвидетельствования вашего существования.

— Ну?

— Так это не одно и то же.

— А! В таком случае… А кто мне должен подписать этот бланк?

— Это уже меня не касается. Руководствуйтесь инструкцией.

Последнему совету он никак не мог последовать, потому что на обороте нового бланка — в отличие от остальных — никакой инструкции не было. Печатный текст бланка был прост, пожалуй, даже чрезмерно прост. Он гласил: «Настоящим подтверждаю, что сеньор (пропуск для заполнения) лет (пропуск для заполнения), проживающий по улице (пропуск для заполнения), в доме номер (пропуск для заполнения), в квартире номер (пропуск для заполнения) действительно существует». Далее следовало место для даты и совсем внизу, мелкими буквами: «Подпись». И больше ничего.

Он возвратился домой в полной растерянности. Обсудил положение с женой, со взрослым сыном, который жил вместе с ними, с соседями, но никто не мог сказать ничего вразумительного.

— Ну что ж! — решил он. — Пока что займусь другими бланками…

В тот же самый день, под вечер, он отправился к районному врачу, но врач уже не принимал и пришлось прийти вторично. Не слушая его объяснений, лишь бегло взглянув на бланк, врач уселся за письменный стол и извлек из ящика кипу новых бланков, форматом помельче. На каждом поставил свою подпись и вручил бланки ему.

— Вам придется посетить вот этих специалистов, — сказал врач, — они заполнят бланки, подпишут, вы придете с ними ко мне, и тогда я подпишу ваш бланк.

— Но я полагал, что это простая формальность…

— По существу, так оно и есть. Но надо точно следовать предписаниям. Мы все от этого только выиграем.

Он плохо понимал, какой это будет выигрыш, но не стал возражать. С ворохом новых бланков он вышел из кабинета и прочитал заголовки: уролог, оториноларинголог, дермато*

лог, пульмонолог, кордиолог, венеролог, дантист, мозолист… кого только тут не было…

Следующие дни он посвятил посещению всех этих врачей. После долгого или не очень долгого ожидания — чаще, впрочем, долгого — врач впускал его к себе в кабинет и, узнав, о чем идет речь, быстро окидывал его взглядом, задавал пару вопросов, а затем направлял на рентген. Каждый раз требовалось семь снимков, никак не меньше, каждому врачу нужна была локальная рентгенограмма, а не общая. И каждый раз врач в рентгеновском кабинете подвергал его унизительным процедурам.

На это ушло еще несколько дней. Получая очередной рентгеновский снимок, он отправлялся с ним к соответствующему врачу. Врач бросал на снимок рассеянный взгляд, прятал его в архив, затем брал чистый бланк, ставил свою подпись и вручал ему с поздравлением. Эт° было частное свидетельство — одно из тех, на основании которых он получит общее медицинское свидетельство за подписью районного врача.

Сначала он надеялся, что сможет сдать медицинское свидетельство одновременно со свидетельством о своей общественной благопристойности, но он ошибся. Посещение врачей, не говоря уже о длительных ожиданиях у их кабинетов, потребовало столько времени, что заняться чем‑нибудь еще было просто — напросто невозможно.

Он начал с лавочников своего района. По его расчетам, среди них можно было собрать подписей двадцать с небольшим, на поверку же вышло, что его знали только шестнадцать человек, некоторые совсем мало. Его жене удалось собрать двенадцать подписей у торговцев на рынке, и таким образом общее количество подписей коммерсантов достигло почти тридцати. После этого он начал обход знакомых и сослуживцев, среди которых с большим трудом набрал восемьдесят подписей. К сослуживцам он обращался на работе, что позволило значительно сэкономить время. Что же касается Знакомых, то к каждому пришлось отправляться на дом. Как бы то ни было, но за две недели он собрал сотню подписей да еще двадцать семь подписей соседей. Однако это не составило и половины нужного количества. Тогда он отдал документ одному из своих зятьев, пообещавшему добыть еще сотню подписей. Подписи зять добыл, но ушло уг него на это двенадцать дней. Испещренный подписями лист оказался настолько засаленным и измятым, что у него появилось опасе ние — примут ли документ в таком виде. Впрочем, об этом было рано думать, недоставало еще пятидесяти подписей.