Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вас про Брюса спросил.
— А-а-а… нет, Алешенька, не сладить мне! Уж больно сложный у нас разговор. О том, что тебе интересно, ты сам потом разузнаешь. А мне не по силам. Ох, мои хорошие, что-то головушка клонится — приму адельфан.
Антонина Петровна снова поднялась, охая при каждом шаге — видно, ноги у ней ломило, — и порывшись в деревянной шкатулочке, достала упаковку своего излюбленного лекарства, о чем она им торжественно объявила: мол, чудодейственное средство, чуть что — его принимаю… И вернулась к столу.
— Хорошо-то как у нас! Тепло… Да, так о чем я… ну да! Левушку маленького няня Паша растила шесть лет — потом с миром преставилась. К тому времени Вязмитинова уж не было — тут уж вовсю воевала революция… забрали Леву к себе тутошние, деревенские. Родители соседки моей — молочницы Любы.
— Той, у которой Сережа нашел портрет! — вскричал Алеша.
— Той самой. Я вначале-то перескочила, когда говорила, что зажил Лева один. Где ж ему одному — мальчонке-то… Пропал бы! Голодно было — двадцатые годы… ну вот. Они, соколики, за воспитание да за труды забрали кое-что из вещей, которые у мальчишки от отца да матери оставались. Основное-то от отца… От Женни только этот портрет, которые братенька ее, Николушка, с любовью писал. А история портрета такая: когда Женни брату свои тревожные письма писала, он в отъезде был, а она об этом не знала. Волновалась, маялась, что ответа нет… Как воротился он в Москву — целая стопка посланий ее у него на столе дожидается. Он прочел их и ахнул. И — сюда! Приехал — а она уж беременная. Поздно было… И что делать — тут у ней муж, которого беспокоить нельзя — сердечник он был. Тут и цепи ее — дом у озера, которые она по собственной воле разрубить уже не могла… Вот так. И он тогда вернулся в Москву, побросал в саквояж кисти, краски, холст — все, что художнику нужно, и опять сюда. И — давай писать ее портрет. Такую написал, какой она и была — даже краше прежнего. Силой души своей пытался превозмочь, побороть ее душевный недуг, вырвать ее у беды, у страха… Но страх — он великая сила! Он — корень всех зол. А Николушка — светлая душа — он над образом Женни ангела-хранителя запечатлел. Чтоб тот, значит, всегда, что бы ни было, крылами душу ее осенял. Вплоть до Страшного суда, пока земля держится… Вот и сейчас, она, бедняжка мыкается то ли в чистилище, то ли… ну, не нам, грешным знать — а только ангел ее душу и теперь покрывает нездешним покровом. И верится мне, что от этой святой защиты спасется ее душа…
Баба Тоня украдкой смахнула слезинку, увлажнившую впадинку возле щеки.
— Ну вот, не удержалась — зарюнила! Ох, грехи наши тяжкие… Вы, путешественники мои, коли уж выпало вам с историей этой спознаться — не забывайте о ней, помните: может спасти нас одно-единственное душевное усилие близкого человека. Только тут любить надо, всю душу в это вложить… Как Николушка! Портрет-то уж больно хорош получился! Ну вот. Когда Лев отдельно от всех поселился — портрет он своим приемным родителям в деревне оставил. В знак благодарности. А может, еще потому, что глядеть на него не мог. Погибшая мама… тут кто хошь надорвется. А у Льва нервишки-то были совсем никуда! Рвался он вечно на части. Отца ненавидел и в то же время во всем хотел его превозмочь! Подражал ему — в манере одеваться, в походке, во всем! Старомодным ходил тут — этаким призраком — напялит отцовский черный сюртук, шейный платок повяжет — и ну давай! Пыжится, тужится — тоже посвященного из себя строит. Маг, чародей! Глубоко зараза эта в него проникла. Он мечтал обрести власть над людьми, как отец! И еще он винил его за все, что случилось с матерью, за грехи перед Богом винил — за то, что отец с помощью магии смешивал по-своему судьбы людей, а в душе издевался над ними. Словом, мнил себя властелином мира! А это ведь все — от дьявола — чисто бесовская власть. Конечно, старший Вязмитинов был слугою его — Князя тьмы, только теперь не узнать: сделал ли он сознательный выбор, поклоняясь врагу, или его использовали, и сам он был такой же куклой, как многие в его руках… Про то уж теперь не узнаешь. А вот Лева… он совсем конченый — в нем нет той силы, которая была в отце! Мечется от одного к другому: то — хочет великим прослыть на всю округу — да что там! На всю Москву! Стремился салон магических услуг открыть в городе — знаете, это сейчас модно стало, да и деньги этим зарабатывают большие… То эту цепочку хотел разорвать и уничтожить все — все следы прошлого — даже тот дом на берегу… Только прошлое не стереть. Тут, говорят, появлялись фантомы — ожившие помыслы Вязмитинова-старшего. И не только его. Силой магии можно материализовать образ, который кто-то запечатлел на бумаге. Или на холсте… это все одно. Даже в мыслях! Ведь недаром маг заставлял Женни читать стихи. Видно, в том ее состоянии это был полубред, полный кошмарных образов, которые он потом оживлял с помощью магии. Он населял ими окрестности, веселясь от того, что люди шарахались или того хуже — с ума сходили, повстречавшись с этими чудищами. Я думаю, тем же и Левушка балуется!
— А как он это делает? — не удержался Алеша.
— И-и-и, милый, об этом ты у него сам спроси! — рассердилась Антонина Петровна. — А мне это, видишь, неинтересно…
— Баба Тоня, не слушайте его, пожалуйста, продолжайте! — Ветка умоляюще сложила ладошки.
— А чего тут продолжать — кончен рассказ. Что тут прибавишь? Так и живет этот несчастный, разрываясь между желанием растоптать все, что связано с прошлым, и мечтой превзойти отца. Сам себя он, по-моему, ненавидит. А ненависть — она разъедает душу. Не завидую я тому, кто с ненавистью в сердце живет — мир ему могилой кажется… Вот так Левушка заплатил за гордыню отца — сломанной жизнью… Эх, если б люди понимали, как далеко простираются ветки того дерева, на котором растут наши промыслы… сквозь века простираются, в необъятную даль! Хорошо еще, что у него нет детей. Хотя последние годы он живет не один — нашел себе… так сказать, спутницу жизни! Она его в его раздрае и борениях тянет вниз — это и дураку ясно! И сама ведьма, может, правда больше прикидывается, но подколдовывает — это точно… И его восхваляет — дескать, великий мастер, всю округу себе подчинил! Тьфу!
Антонина Петровна не удержалась — разгневалась. Потом все ж опомнилась — перекрестилась на образ Николая Угодника, стоявший на полочке над столом.
— Баба Тоня… а эту его спутницу случайно зовут не Инной Павловной? — осторожно, чтобы своим любопытством не вызвать новую волну раздражения, поинтересовалась Ветка.
— А откуда ты знаешь? — удивилась та.
— Да… понимаете, похоже, мама у них в гостях побывала.
И настал черед любопытствовать да выспрашивать их хозяйке. Ветка с Алешей рассказали ей все, что знали о том туманном дне, когда Вера, заблудившись, попала в дом колдунов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас - Ужасы и Мистика
- Застывшие - Александр Садеев - Триллер / Ужасы и Мистика
- Жили они долго и счастливо (ЛП) - Шоу Мэтт - Ужасы и Мистика
- Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III - Альманах - Ужасы и Мистика
- Байки старого мельника - Александр Сергеевич Яцкевич - Ужасы и Мистика
- Команда скелетов - Стивен Кинг - Ужасы и Мистика
- Бак - Ксения Дмитриевна Перепелкина - Ужасы и Мистика
- Выход из положения - Людмила Романова - Ужасы и Мистика
- Полуночное солнце - Кэмпбелл Рэмси Дж. - Ужасы и Мистика
- Ключ света - Нора Робертс - Ужасы и Мистика