Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне - Джордж Бейли

Несмотря на то, что американцы продолжали уделять большое внимание берлинскому кризису, — по их мнению, он разразится в конце 1961 года после подписания мирного договора — советское посольство в Восточном Берлине было всерьез озабочено проблемой беженцев и считало необходимым поторопиться с подписанием договора, так как беженцев становилось все больше. Посол Михаил Первухин послал 7 июля письмо министру иностранных дел Громыко, где обращал его внимание на то, что мирный договор и контроль над сообщениями между ФРГ и Западным Берлином не только подтвердит суверенитет ГДР, но также «создадут условия для решения более насущной проблемы ГДР — исхода населения в Западную Германию»[895].

Описывая жестокую реальность берлинской проблемы, Первухин беспристрастно указывал на трудности, с которыми могла столкнуться ГДР, взяв на себя контроль над воздушными коридорами, однако он считал, что советские военные и ГДР должны были выработать совместную процедуру «определения местонахождения и перехвата нарушившего границу самолета». Что касалось проезда военного транспорта, то Первухин предлагал начать проверку документов у каждого человека и досмотр всех грузов еще до подписания мирного договора. (Советы пытались провести это в жизнь во время кризиса 1958 года, однако сопротивление союзников затруднило проведение этой меры.) Он считал, что ГДР должна установить более высокую стоимость на военные перевозки, чем установлены в ФРГ[896]. И высказывал предложение разделить железнодорожную систему на западную и восточную, однако оговаривался, что это будет трудно осуществить и дорого.

Все это время правительство США было занято своим пребыванием в Западном Берлине и отражении возможной военной атаки. Тем не менее телеграмма от 12 июля американского посла Уолтера Даулинга в Бонн о «растущем беспокойстве населения в советской зоне» не осталась незамеченной в Вашингтоне. В его послании говорилось, что «поток беженцев может стать настоящем потопом, если только не будут предприняты дополнительные, более жесткие ограничительные меры против поездок из зоны в Восточный Берлин и далее через секторальную границу». Телеграмма заканчивалась вопросом, что будут делать США в этом случае и не останутся ли в стороне, как 17 июня 1953 года? Подобная пассивность, с точки зрения Дайлинга, будет «означать конец нашего влияния в Германии»[897]. В ответе, датированном 22 июля, указывалось, что «если ГДР усилит контроль между советской зоной и Западным Берлином, США вряд ли смогут что-нибудь предпринять». Администрация Кеннеди, казалось, не желала оспаривать право СССР или ГДР перекрывать границы[898].

ИНФОРМАЦИЯ ПОПАДАЕТ К ХРУЩЕВУ С ОПОЗДАНИЕМ

Шелепин, председатель КГБ, 20 июля 1961 года послал личный доклад Хрущеву, основанный на донесениях о совещании Совета НАТО в мае в городе Осло, во время которого министры иностранных дел США, Великобритании, Франции и ФРГ встречались отдельно для обсуждения берлинской проблемы.

Доклад говорит о немалых усилиях высокопоставленных агентов КГБ. По словам Шелепина, «они работали в министерствах иностранных дел, военных штабах и правительственных учреждениях западных стран, а также в структуре НАТО», он дал возможность Хрущеву заглянуть в военные планы западных союзников, которые не остановились бы перед применением силы, если бы было поставлено под вопрос их присутствие в Западном Берлине. Не были обойдены вниманием и планы переброски войск воздушным путем и интеграция в планы НАТО Live Oak «Живого Дуба» — кодовое название военных действий США, Великобритании и Франции, разработанных в связи с берлинским кризисом. В докладе Шелепина отражены дискуссии союзников о том, когда и при каких условиях использовать атомное оружие. Согласно донесениям источников КГБ, западные державы еще не пришли к окончательному решению насчет особых мер против СССР, ГДР и других стран, которые поставят свою подпись под мирным договором. Члены НАТО были озабочены тем, что у них было всего два выхода, если СССР посягнет на их права — промолчать или «развязать войну». Заканчивался доклад сообщением о решении министров иностранных дел США, Британии, Франции и ФРГ выработать общую позицию на возможных переговорах с СССР. Они надеялись, по-видимому, что переговоры «затянут подписание мирного договора с ГДР»[899]. Доклад был подробный, однако непонятно, чего Шелепин хотел добиться, посылая его Хрущеву уже после его встречи с Кеннеди. Индивидуальные донесения из резидентур были получены по телеграфу и представлены Хрущеву раньше, так что Шелепин, возможно, просто-напросто хотел произвести на него впечатление[900]. По той или иной причине, казалось, что у КГБ не было проблем в доставке информации куда нужно — и притом быстрой — точно так же, как их не было, когда Железные Штаны — Молотов — создавал Комитет информации.

КГБ получил также исчерпывающее донесение об июньских и июльских дискуссиях внутри западногерманской Социалистической партии (СДПГ), касавшихся берлинского кризиса. Обращаясь к ее руководству в июне, заместитель председателя Герберт Венер заметил, что западные лидеры, заявляя о своем «твердом намерении остаться в Берлине», ничего не говорят об «объединении Германии». С точки зрения нейтральных стран, особенно Индии, и некоторых кругов на Западе, сказал Венер, эта позиция Запада «не совсем ясная». Венер заявил, что «нельзя полагаться только на силы Запада», поэтому он предложил «всемирную пропагандистскую кампанию, призывающую к «самоопределению» Германии и поддержать «свободы» Берлина». И опять, Громыко было бы очень полезно прочитать этот подробный доклад в начале августа, когда было принято решение о перекрытии границ. А Шелепин послал его только 31 августа[901].

Другой приметой того, что западные страны были готовы принести в жертву свободу передвижения в Берлине, были переговоры с президентом Кеннеди во время совещания Междепартаментной координационной группы по Берлину 26 июля, то есть после речи, обращенной к нации по поводу Берлина. Ачесон выразил ту точку зрения, что западная позиция на какой-то стадии могла включать затруднение движения населения, за исключением актов подлинного политического убежища». Это было невероятное предложение, если учесть, что тысячи восточных немцев каждый день попадали в центр беженцев (Marienfelde) в Западном Берлине[902]. Позднее Ачесон смягчил свою позицию, предложив «общие меры по уменьшению чрезмерного передвижения населения при сохранении разумной свободы передвижения внутри города, включая свободу жить в одной его части и работать в другой, не подвергаясь экономическому и прочим наказаниям»[903]. Однако именно этого СССР и ГДР не могли допустить.

Как бы то ни было, президент Кеннеди в речи 25 июля 1961 года говорил только о жизненно важных интересах Америки в Западном Берлине и о различных военных и прочих мерах, которые США предпримут, если СССР посягнет на их права. Ни о какой свободе передвижения в Берлине не было сказано ни слова, что послужило еще одним «сигналом» Востоку, если граница будет перекрыта, США сопротивления не окажут. И вновь Шелепин промедлил с информацией. Он дождался 26 августа и только тогда поставил Центральный комитет в известность о том, что КГБ перехватил письма из Западной Германии с речью Кеннеди о Берлине, переведенной на русский язык. Он с гордостью сообщил, что письма, охарактеризованные им как вводящие в заблуждение, были изъяты КГБ и уничтожены. На самом деле перевод был правильным. Неужели Шелепин не желал показывать эти письма, так как знал, что они были подготовлены и посланы антисоветской эмигрантской организацией в Западной Германии, одним из важнейших объектов КГБ в Карлсхорсте? Наверно, этого мы никогда не узнаем[904].

СОВЕТЫ ОЖИДАЮТ МИРНЫЙ ДОГОВОР С ГДР

Итак, Запад готовился к консультациям министров по вопросу Берлина, которые должны были начаться 5 августа в Париже. Американская делегация, желавшая предварительно встретиться с союзниками, вылетела из Вашингтона 27 июля. Московский КГБ также ждал затяжного кризиса. В докладе Хрущеву от 29 июля Шелепин предложил, чтобы Советы создали «такую ситуацию в разных местах земного шара, какая отвлекла бы внимание и силы США и его сателлитов от вопроса о последствиях германского мирного договора для Западного Берлина». Была выработана программа, «показывающая правящим кругам Западных держав, что развязывание военного конфликта из-за Западного Берлина может привести к потери их положения не только в Европе, но также в... Латинской Америке, Азии и Африке»[905].