Музыка сфер - Элизабет Редферн

LXII

Что я могу сказать теперь, когда я предполагаю, что существует некий всемогущий и злобный Обманщик, который, насколько мог, позаботился вводить меня в заблуждение касательно всего.

РЕНЕ ДЕКАРТ. «Размышления о Первой Философии» (1641)

Вильям Карлайн отнес Гая на кушетку в углу балкона и уложил на нее уверенными руками. Но больной все время бился в такой душевной или физической боли — да имело ли значение, от какой? — что это было нестерпимо. Августа зажгла еще лампы и попыталась подложить подушку под голову брата, и скорчилась на полу рядом с ним, склонив свою, отливающую медью голову над его черноволосой. Александр Уилмот, настолько удрученный муками Гая, что не зная, чем ему помочь, занялся телескопом: прикрыл линзы, чтобы они не пострадали от ночного воздуха, и дрожащими руками придавил пресс-папье стопки листов на столе.

Тут на лестнице послышались шаги, и к ним поднялся Ротье.

У доктора был с собой пузырек опия. Он стремительно пересек балкон и осторожно влил несколько капель между губами Гая. Гай, погружавшийся в полузабытье, выглядел настолько прозрачно-белым, настолько хрупким, что казался мертвым. Августа плакала и бормотала:

— Пьер, Пьер. Вы должны помочь ему, должны найти способ избавить его от боли.

Ротье ответил хрипло:

— Я дал ему столько, Августа, сколько осмелился.

Карлайн только наблюдал их, его прекрасное лицо было мрачно, как сама смерть.

Августа обхватила рукой грудь брата, где пот все больше пропитывал белую рубашку. Она развязала его галстух и гладила впалую щеку, шепча слова неизбывной любви:

— Гай, Гай, мой ненаглядный. Мы можем уехать домой. Мы можем вернуться на Юг, где небо такое чистое, такое ясное, что ты будешь наблюдать звезды без конца, и ты снова будешь здоров.

Гай пытался приподняться. Он невидяще смотрел в темноту глазами, блестящими от боли.

— Я нашел ее, — шептал он. — Наконец-то.

Августа откинула влажные волосы с его лба.

— Да, — еле выдохнула она. — Ах, любовь моя.

Гай опустился на подушки, его глаза вновь закрылись. Ротье нащупал слабый пульс в его запястье, затем выпрямился медленно, как воплощение отчаяния. Августа, тоже поднявшись на ноги, уцепилась за локоть Ротье и подняла на него полные страха глаза.

— Пьер… Мы ведь можем отвезти его домой, правда?

Он смотрел на нее в оцепенении.

— Слишком поздно. Он умирает, Августа. Опухоль давит на нервы в основании черепа. Перевозить его невозможно.

— Нет, — прошептала она побелевшими губами. — Нет, вы ошибаетесь…

И тут Гай пошевелился, его глаза на мокром от пота лице оставались закрытыми, и он вновь пронзительно застонал. Августа еще сильнее вцепилась в Ротье и почти трясла его, твердя:

— Если правда нет надежды, никакой надежды, то вы должны положить этому конец ради него. Боже мой, у меня больше нет сил выносить это.

— Этого я сделать не могу, — ответил Ротье в ужасе. — Вы же знаете, что не могу.

Гай изогнулся на кушетке. Остро пахнущий пот струился по его коже, его пальцы сжимались и разжимались в пароксизме агонии. И тут Карлайн подошел к кушетке, чтобы удерживать умирающего в последних муках его борьбы за жизнь. Огонек фонаря колебался, и призрачные тени возникали по стенам.

Ротье сказал:

— Я схожу за опием.

— Опий ничего не дает, и вы это знаете. — Голос Августы был тихим, исполненным горести. — Бога ради, Пьер, забудьте свою чертову клятву и помогите моему брату перестать страдать. Умоляю вас, окажите ему эту последнюю услугу.

Ротье повернулся и быстро спустился по лестнице. Александр стоял в тени у парапета: нестерпимо было слышать, как Гай снова закричал — пронзительно, жутко, будто взвыл смертельно раненный зверь. Августа закрыла лицо руками и прошептала:

— Кто-нибудь должен помочь ему. Освободить его от этой муки…

И Карлайн, который все это время стоял на коленях рядом с Гаем, повернулся к ней и сказал спокойно:

— Я помогу ему, раз доктор отказывается.

Августа попятилась с испуганным вскриком, полным страха. Когда Гая вновь свела судорога, Карлайн вынул из кармана шелковую лигатуру. Снова повернувшись к Гаю, он накинул ее на его шею и затянул на напряженных сухожилиях с жуткой уверенной силой. На несколько мгновений Августа и Александр окаменели от потрясения, не в силах воспринять происходящее, хотя судорожные движения Гая уже ослабели. Лицо Карлайна застыло в гримасе, пока лигатура стягивала гортань Гая, лишая его воздуха. Затем давление вытолкнуло опухоль у основания черепа больного в ствол мозга с мгновенным и смертельным результатом. Еще одна судорога, и Гай застыл в неподвижности.

Карлайн выпрямился, держа в руке лигатуру, его лицо вновь утратило всякое выражение. Августа пробежала мимо него, бросилась на кушетку и обняла труп Гая. Несколько секунд она безудержно рыдала. Затем подняла голову и устремила взгляд на Карлайна. Ее лицо было залито слезами.

— Ты можешь говорить, — прошептала она. — Кто ты?

— Я здесь, чтобы оберегать вас, — коротко ответил Карлайн, его льдисто-синие глаза ничего не выражали. — Я служу единственным людям, которые еще могут тебя спасти.

— О чем ты?

— Ротье допустил ошибки. — Говоря, Карлайн аккуратно сматывал лигатуру. — За ним следили.

Августа покачала головой.

— Почему я должна тебе хоть в чем-то верить? Все это время ты мог говорить…

Карлайн медленно указал на Александра.

— Спроси своего Мышонка, если не веришь мне. Он наблюдал все и доносил на нас своему сводному брату, шпиону правительства. — Он шагнул к Александру, все еще держа в руке свернутую лигатуру. — Верно, Мышонок? — И издевательски хлестнул лигатурой по щеке Александра.

Александр отпрянул, прижимая ладонь к горящей щеке.

— Нет! Я приходил сюда, чтобы помочь Гаю найти его звезду! Вот и все, даю слово!

Карлайн смотрел на него с узкой улыбкой на губах.

— А знаете, я почти вам верю. Возможно, вы действительно не знали, что происходит. Иначе вы не отправили бы письмо Ротье в Париж.

Александр в недоумении уставился на него.

— Это же было всего лишь письмо о звездах…

— Ну нет. Вовсе не звездное письмо, Мышонок. А зашифрованное сообщение врагам в Париже.

— Нет, — прошептал Александр, пятясь, — нет…

На лестнице послышались шаги, и вновь появился сам Ротье с пузырьком микстуры в руке, готовый поспешить через балкон к кушетке. Но он остановился, побелев, когда увидел мертвого Гая и его сестру на коленях рядом с ним.

— Что случилось? — еле выговорил он.

Карлайн обернулся к нему.

— Я просто сделал то, что было необходимо сделать.

— Бог мой! — сказал Ротье, содрогнувшись. — Вы способны говорить!

— Да, — ответил Карлайн. — Маленькое представление окончено. А способен я был всегда. Теперь вы понимаете, доктор, почему ваше лечение мне не помогало. — Он мотнул головой в сторону Гая. — Как и ему. Я просто сделал с ним то, что мне приходилось делать всякий раз, когда он ускользал в город. Только теперь пришел его черед умереть, как тем рыжим шлюхам, из-за которых он валял такого дурака.

Ротье все еще не мог опомниться.

— Вы убивали этих девушек в Лондоне?

— Кому-то же надо было это делать. Люди задавали вопросы о французском золоте. Вы наделали массу глупых ошибок, Ротье. Вы не понимали, что вами манипулируют, что вы все время работали на англичан. В Лондоне есть могущественные люди, которые никогда не хотели, чтобы киберонская экспедиция увенчалась успехом…

С хриплым воплем Ротье кинулся на него, подняв кулаки. Карлайн уронил лигатуру и сунул руку в карман за чем-то, но Ротье уже набросился на него. Сцепившись, они отлетели к парапету и зашатались у этой низкой преграды над чернотой, манящей снизу. Силами они были равны, но Ротье был старше, медлительнее Карлайна. Молодой человек высвободился с мрачной улыбкой на лице. Теперь он держал в руке нож с шестидюймовым лезвием. Увидев нож, Ротье попятился ближе к краю крыши, выставив руки перед собой. Он тяжело дышал.

Карлайн сделал несколько ложных выпадов ножом. Внезапно он бросился на доктора и с жуткой силой вогнал лезвие ему в грудь. Ротье зашатался над парапетом, прижав одну руку к лезвию, и кровь из раны брызнула на его пальцы, пока он старался сохранить равновесие.

Александр ринулся к нему, пытаясь удержать его, но Карлайн свирепо отшвырнул его, чтобы выдернуть свой нож из груди Ротье. Свободной рукой он опрокинул доктора в пустой воздух. Ротье закричал, но его крик тут же оборвался, когда его тело ударилось о землю далеко внизу.

Александр попятился в потрясении и ужасе. Но теперь Карлайн обернулся к нему, все еще сжимая окровавленный нож.