Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона. - Томас Рид

Толпа, собравшаяся против «Розы и короны», была явно в приподнятом настроении; многие были навеселе. По рукам ходили кружки доброго эля, который прислуга харчевни щедро подносила желающим, по-видимому, за чей-то счет.

Высокий смуглый человек в шляпе с лентой особенно усердно угощал собравшихся вокруг него дюжих молодцов, из которых многие, как видно, были его приятелями – они обращались с ним запросто и называли его Грегори. Ему помогал другой – рослый, широкоплечий пожилой человек; а хозяин харчевни, заинтересованный в том, чтобы продать побольше, суетился возле них, поощряя улыбкой тех, кто стоял поблизости.

Все то и дело поглядывали в сторону моста, по которому проходила дорога через Колн, ведущая на запад. Этот мост не представлял собой ничего примечательного; он был построен в виде арки с каменным парапетом по обе стороны, который с моста переходил на дорогу и тянулся вдоль нее еще ярдов на двадцать – тридцать. Дальше со стороны города парапет переходил в ограду, отделявшую городскую дорогу от прилегавших к ней лугов.

Луга тянулись по обе стороны реки и простирались далеко на юго-запад.

Дорога с моста в сторону города проходила как раз перед глазами собравшейся у харчевни толпы, но по ту сторону реки дороги не было видно: ее скрывали каменный парапет и арка моста.

Смуглый человек в шляпе с лентой, хотя и обменивался забористыми шутками с окружающими и старался казаться веселым, поглядывал в сторону моста с явно озабоченным видом, а затем шептался о чем-то с рослым крестьянином в потертых плисовых штанах, который был не кто иной, как Дик Дэнси.

– Чего это вы все здесь собрались? – спросил какой-то человек, только что подошедший к харчевне. – Или есть на что поглядеть?

– Может, и есть, – ответил один из толпы. – Подождите малость, – может, и увидите что-нибудь, на что стоит поглядеть.

– Да что такое?

– Кирасиры его величества короля.

– Подумаешь, есть из-за чего поднимать шум! Их теперь каждый день можно видеть.

– Да и один раз в день более чем достаточно! – добавил третий, который, по-видимому, не питал истинно верноподданнических чувств к своему монарху.

– Но ведь не каждый день можно увидеть то, что вы нынче увидите: в Тауэр повезут арестованного, знатного дворянина!

– Арестованного? Кого же?

– Черного Всадника, – отвечал первый. – Вот какого арестанта вы увидите, приятель!

Это известие могло бы взбудоражить толпу, если бы большинство собравшихся уже не были подготовлены к нему заранее. Волнение, поднявшееся в эту минуту, было вызвано тем, что человек, стоявший на парапете моста и наблюдавший дорогу, подал знак, а мальчишки, взобравшиеся на верх стены, начали размахивать шапками и кричать:

– Конники! Конники! Королевские кирасиры! Едут! Едут!

Вслед за этим показались пышные султаны, и отряд кирасиров, въехав на мост, растянулся сверкающей лентой.

Отряд состоял из шести пар всадников, следовавших одна за другой; впереди ехал командир отряда, а посреди – еще один всадник, не в доспехах, как прочие, а в бархатном камзоле, прикрученный веревками к седлу и со связанными за спиной руками. Это был арестант.

Видно было, что он хорошо известен толпе. Черный Всадник так часто появлялся на улицах Эксбриджа и беседовал с его жителями, что не было ничего удивительного в том, что горожане встречали его сочувственными взглядами.

Он ехал сейчас не на своем благородном коне, но толпа узнала его коня под другим, гораздо менее подходящим ему всадником, который был не кто иной, как корнет Стаббс, возглавлявший отряд. Будучи любителем лошадей, он недолго думая присвоил себе коня Голтспера по праву конфискации.

Гордясь возложенным на него ответственным делом, Стаббс важно гарцевал впереди отряда и, первым спустившись с моста, подъехал к толпе, собравшейся у харчевни. Ему показалось, что кое-кто встретил его угрюмым взглядом, но, в общем, это было скорее веселое и добродушное сборище.

Стаббсу, конечно, и в голову не могло прийти, что ему осмелятся преградить путь. Он был уверен, что толпа мгновенно расступится перед его мощным конем.

Но, подъехав к харчевне, он с удивлением обнаружил, что народ, столпившийся на дороге, не двигается с места; ему пришлось придержать лошадь, чтобы не раздавить людей.

В ту же минуту позади раздались громкие крики – народ приветствовал кирасиров, а один голос, покрывая все остальные, кричал: «Король! Король! Долой подлых изменников! Смерть предателям!»

Возгласы звучали насмешливо, но это было слишком тонко для тупых мозгов корнета Стаббса, и он понял их в буквальном смысле, как проявление истинно верноподданнических чувств.

– Добрые друзья! – любезно сказал он, и на его грубом лице выразилось явное удовольствие. – Рад видеть вас в таком превосходном настроении! Клянусь Богом, рад!

– Да, настроение у нас самое подходящее! – подхватил кто-то из толпы. Вы в этом скоро убедитесь. Эй, господин офицер, выпейте-ка с нами за здоровье короля! Надеюсь, вы не откажетесь?

– Ни в коем случае! – ответил Стаббс. – Ни в коем случае! Я рад бы выпить с вами, но, видите ли, друзья, мы сейчас при исполнении наших служебных обязанностей, нам нельзя задерживаться. Клянусь Богом, нельзя!

– Да мы вас и минуты не задержим, – настаивал тот, что заговорил первым, – здоровенный кузнец с таким же твердым лицом, как и его молот. – Клянусь Богом, не задержим! – добавил он, так явно передразнивая Стаббса, что тот на минуту усомнился в его дружелюбных чувствах. – Живей поворачивайтесь, ребята! – продолжал деревенский Вулкан[35] – Выноси вина, хозяин! Лучшего винца для господина офицера да браги покрепче для его храбрецов. Черт побери! День-то ведь жаркий да пыльный, а до Лондона еще ехать да ехать! Разве не приятно освежиться да промочить горло кружкой нашего эксбриджского эля?.. Правильно я говорю, молодцы?

Последние слова были обращены к солдатам, которые без слов поспешили подтвердить кивками и жестами, что охотно принимают предложение.

Тотчас же, словно по волшебству, по обе стороны конного отряда выросли люди с кружками, наполненными элем, который соблазнительно пенился перед глазами солдат.

Это были не буфетчики и не слуги из харчевни, а разные ремесленники и подмастерья, из которых, как мы уже говорили, преимущественно состояла толпа.

Но солдатам не было дела до того, кто их угощает. После того как они проскакали пять миль в жару по пыльной дороге, пенящийся напиток, который им подносили к губам, был слишком большим искушением для их пересохших глоток, и не кирасирам Скэрти было устоять против такого искушения!