Глаза ворона - Татьяна Русуберг

Парень шагнул вперед, но Токе заступил ему дорогу и схватил за руку. Кай поморщился — пальцы сжали его плечо там, где вспух красный след от плети Яры, — но руку не выдернул. Токе выпалил ему в лицо, почему-то шепотом:

— Нет, мне никогда не станет легче! И поэтому у меня есть право знать… Я должен знать… Кто ты? Было ли хоть что-то из сказанного тобой правдой? Зачем ты пришел в наш караван? Зачем ты принес с собой смерть? Зачем ты… — Токе задохнулся, не в силах найти и выговорить нужные слова. — Зачем притворялся, что ты мне друг?

Лицо Кая исказилось от боли, он на мгновение закрыл глаза. Токе выпустил его руку, сообразив, что вцепился в нее мертвой хваткой, но выражение лица Слепого не изменилось. Открыв наконец глаза, он спросил:

— Ты уверен, что действительно хочешь знать ответ?

Токе ожидал чего угодно: оправданий, отрицания, лжи — но только не этих слов. Да, он действительно хотел знать ответ. Он чувствовал, что именно этого знания ему не хватает, чтобы найти смысл в событиях, перевернувших его жизнь, как горный поток переворачивает камень-голыш… Вот только чему из сказанного на этот раз можно будет верить?

— Хочу. Я хочу знать правду. Солжешь снова — и клянусь, я убью тебя! — Токе трясло, но он видел, что Кай воспринял его слова всерьез.

— Тогда пойдем, — Слепой развернулся и направился дальше по галерее. На этот раз озадаченный Токе не успел ему помешать. Он поспешил следом.

— Куда?

Кай посмотрел на него странным взглядом, как на слабоумного:

— В сортир. Можешь пойти со мной, если тебе не терпится.

Токе немного смутился, но не собирался выпускать вруна, раз уж удалось припереть его к стене, и молча пошел рядом.

Слепой потянул на себя синюю дверь, отличающуюся от прочих в ряду только отсутствием глазка с заслонкой и засова. Дверь не подалась.

— Заперто, — констатировал он.

— Не может быть, — непонимающе воззрился на дверь Токе. — Она же не запирается!

— Запирается, если заложить ее чем-нибудь изнутри.

— Кому бы это могло понадобиться? — удивился Токе. — Хорошо хоть на другой стороне двора еще толчок есть…

Но Кай не обращал на него внимания. Он прислушивался к происходящему за дверью. Точнее — не происходящему: там была мертвая тишина.

— Эй, Тач! — вдруг заговорил парень с дверью, рванув ручку на себя. — Я знаю, ты там! Открывай, ты не один!

За дверью не отвечали. Токе непонимающе переводил глаза с Кая на дверь и обратно, пытаясь сообразить, что заставляет того ломиться в запертую уборную.

— Тач! Слышишь меня, Тач! Открой или я войду сам! — продолжал взывать парень, но безрезультатно. Совершенно запутавшийся Токе начал было:

— Если это способ отвертеться от ответа на мои вопросы, то не думай, что…

Но Кай просто отодвинул его в сторону:

— Поберегись!

Чуть отступив, он вдруг коротко и резко пнул дверь между косяком и дверной ручкой, а потом снова рванул ее на себя. На той стороне что-то с треском упало на пол, и дверь распахнулась. Парень тут же штурмовал уборную. Токе влетел в полутемное помещение за ним по пятам, едва не споткнувшись об обломки деревянного меча, которым была заложена дверь.

Уборная в школе была просто рядом дыр в деревянном помосте, целомудренно разделенных ширмами. Кай уже копошился в дальнем углу за последней из них, в самых нелицеприятных выражениях поминая Тача. Токе начал что-то соображать, когда Кай показался в проходе спиной вперед: он будто тащил за собой что-то тяжелое. Горец шагнул ему навстречу и увидел, что его недавний собеседник держал под мышки бесчувственное тело худого гор-над-четца.

— Что стоишь столбом? Помоги! — рявкнул Слепой.

Токе поспешил подхватить Тача за ноги: несмотря на худобу, он оказался на удивление тяжелым. Вдвоем они уложили парня на пол, и Кай склонился над несчастным.

— Что с ним? — Токе пытался подавить дрожь в голосе, но это не очень получалось. — Он… он совсем синий!

Кай запрокинул Тачу голову, открыл ему рот и без колебаний засунул туда руку.

— Да что ты… Что ты делаешь! — завопил Горец, бросаясь на колени рядом с изувером, но не решаясь его остановить.

— Что-то есть, — отозвался Кай, сосредоточенно копаясь у бесчувственного гор-над-четца в глотке. — Ага! — Он торжествующе извлек нечто из горла Тача и, поморщившись, отбросил в сторону. — Находчивый, гад, оказался. Элиас! Слышишь меня, Элиас?! Очнись!

Кай тряс неподвижное тело, хлестал по щекам, но оно не подавало никаких признаков жизни. Гор-над-четец не дышал. Токе присмотрелся к брошенному на пол предмету и с ужасом и отвращением узнал в нем губку, используемую посетителями уборной для самых грязных надобностей. Как она могла оказаться в горле Тача? В запертом помещении, где, кроме него, больше никого не было? У Токе похолодело в груди. Неужели тихий, нелюдимый новобранец сделал это… сам? Но почему? Неужели его желание уйти из жизни было так велико, что заставило преодолеть и страх, и естественное отвращение?

Пока эти мысли роились у Токе в голове, Кай не сидел сложа руки. Склонившись низко над лицом Тача, он накрыл его рот своим и пытался вдохнуть в него жизнь. Горец наблюдал за происходящим, широко раскрыв глаза. Раскинувшийся на спине Тач выглядел таким же бездыханным и синим, как прежде. Токе хотел сделать что-то, чем-то помочь… Вот только чем? Вдруг он вскочил на ноги:

— Я позову лекаря!

Как же он мог забыть об этом! Ведь костоправ помог ему и Аркону с их ранами. Может, он и Тача сможет вернуть к жизни? Но тут Кай резко ударил лежащего под дых прямыми напряженными пальцами. Тело гор-над-четца дернулось. Он судорожно, со стоном втянул воздух и натужно закашлялся. На лицо медленно возвращались краски. Это было настоящее чудо! Слепой между тем помог Тачу приподняться, а Токе, чуть опомнившись, поддержал вернувшегося с того света за плечи.

Элиас немного отдышался, в глазах у него прояснилось. Неожиданно он задергался в руках своих спасителей, пытаясь вырваться и отползти в сторону:

— Зачем? Зачем вы это сделали? — хрипел он. — Оставьте меня!

— Не оставим! — решительно возразил Кай. — Это лучше ты нам скажи, зачем ты этакое безобразие учинил?

— Вам-то какая разница? — Элиас, вырвавшись из рук Слепого, отполз к стене и прижался к ней спиной, подтянув колени к подбородку. — Это мое личное дело.

— Положим, мне не нравится, когда я иду по нужде, находить у толчка посиневшие трупы, — заявил Кай. — На этот раз мы с Горцем тебя откачали. Но, выйди мы сейчас за дверь, я не уверен, что ты не примешься за старое. — Кай в упор посмотрел на Элиаса, но тот отвернулся и уставился, не отвечая, куда-то в темный угол. Только желваки играли на скулах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});