Горы дышат огнем - Веселин Андреев

отряд, который называется так же, как наш. «Работническо дело» писало о партизанском движении в Габровском, Севлиевском, Троянском, Разложском, Старозагорском краях, об отряде имени Васила Левского, горнооряховских и пазарджийских четах.

По слухам, были и другие отряды. Все это создавало у нас уверенность, что партизанские отряды действуют по всей стране.

«Враждебные силы добились за истекшее время значительного успеха. Вооруженные отряды подпольщиков продолжают разрастаться» («Сообщения разведки» военного министерства от 17.XI 1943 г.). И более конкретно: «В октябре было зарегистрировано 210 актов террора по сравнению с 144 в сентябре. Другими словами, число террористических действий увеличилось примерно на 50%. Число нападений с 77 возросло до 145. Это показывает, что за октябрь активность партизан в стране увеличилась вдвое». А вот заключение разведывательной службы армии за 1943 год: «Значительная часть времени и усилий армии и полиции была поглощена борьбой с этой опасностью». А как раз это и было нашей основной задачей на том этапе.

Деятельность болгарских партизанских отрядов вызывала все большее беспокойство и у Гитлера. Немецкая разведывательная служба в Болгарии доносила: «За этот период (с 1 до 15 октября 1943 г. — Прим. авт.) деятельность четников усилилась, увеличилась численность партизанских отрядов, что частично объясняется тем, что все больше крестьян уходит к четникам». Тревога усиливается. В отчете за период с 1 по 15 ноября читаем: «Число актов саботажа и случаев террора за отчетный период возросло. К настоящему времени бандиты действуют фактически на территории всей Болгарии, а главным районом действий коммунистических банд следует считать горные области Средней Болгарии». Пусть будет позволено почувствовать некоторую гордость и нам: и мы были там — «в горных областях Средней Болгарии». И еще одно донесение, которое меняет некоторые мои тогдашние представления в лучшую сторону: «...Всегда следует иметь в виду то обстоятельство, что бандиты располагают отличной разведывательной сетью и с помощью местного населения всегда в состоянии своевременно узнать о предстоящих крупных полицейских операциях».

— А по-моему, может, и не придется нам зимовать в горах. Еще один прыжок — и братушки-краснушки будут у нас! — закручивает усы Брайко.

— Да подожди хоть до лета, а, Брайко? Или тебе уже заказывать лакированные ботинки? — подмигивает Караджа.

Брайко вскипает:

— Да ведь они вот где. Посмотри, ну посмотри! — и тычет пальцем в маленькую карту, вырезанную из газеты. Стоит им здесь повернуть — и они в Добрудже. Здесь же местность ровная, танки мчатся...

— А потом к танкам придется привязывать свиные пузыри и пустые тыквы, чтобы переправиться через Дунай. Не так ли?

— Та пустая тыква, которая у тебя вместо головы, им во всяком случае не понадобится! — быстро парирует этот выпад Брайко. Иногда интересно наблюдать, как резко меняется настроение у этого человека: то он абсолютно спокоен, настроен пессимистически, то по-юношески восторжен.

Каждый по-своему говорил о наших больших надеждах.

Здесь уж ничего не зависело от нас, а мы зависели от Красной Армии и поэтому обсуждали положение на Восточном фронте, как участники происходившей там борьбы. Сведений сколько хочешь! Прежде всего, от ятаков и крестьян. Народ знал все! (Иногда и то, чего в действительности не было, но что должно было произойти, что хотелось бы видеть.) Тогда в селах радиоприемники считались редкостью, да и те были опечатаны. И все-таки... Я испытывал гордость за высокий политический настрой товарищей. Это был не просто интерес и надежда, а демонстрация прямой связи событий с нашей жизнью: когда Красная Армия отступала, немногие верили в нее, но все-таки были такие, а когда началось широкое ее наступление, успехам Красной Армии радовалось все больше людей. Выучивали названия не только городов, но и маленьких населенных пунктов. Мы знали, что каждую операцию нужно подготовить, представляли себе (теперь я понимаю, что весьма приблизительно), чего стоит каждая наступательная операция, и все-таки... Это была наша армия, мы были ее солдатами, и мы считали себя вправе ускорять ее марш.

Исход битвы за Украину был предрешен уже тогда, но завершилась она позже. Последние попытки гитлеровцев закрепиться у Кременчуга, Днепропетровска, Запорожья потерпели неудачу. Они уже потеряли своих лучших генералов, офицеров, унтер-офицеров, солдат. А в Красную Армию вливались все новые и новые части. Ее командиры и бойцы все больше овладевали мастерством ведения боя. Советский народ самоотверженно трудился, давая фронту тысячи танков, самолетов, орудий, «катюш». Мы не были военными стратегами, но хорошо понимали, что стратегической инициативой владела Красная Армия...

Но каждому из нас грозила смерть, и она могла настичь нас раньше, чем придет конец фашизму. Поэтому мы были нетерпеливы...

Союзники воевали в Италии. Лондонское радио рассказывало о героических подвигах моряков конвоев, шедших с оружием, боеприпасами и продовольствием из США в Россию, и мы испытывали благодарность за эту помощь. Однако это не был второй фронт, обещанный, долгожданный. Возникали споры, основанные на том недоверии, которое мы питали к капиталистам. Но мы радовались, что история не бросила против нас силы Америки и Англии.

Мы много говорили и о лондонских правительствах — польском, чешском, югославском, французском. По каждому вопросу были специалисты. Помню, например, Францией заведовал бай Михал. Он ее не только знал, но и любил, хотя жизнь его там была очень тяжелой.

— Ты знаешь, что такое парижский пролетариат? Коммунары? Настоящие коммунары? Они сметут и швабов, и этого склеротика Петэна, и де Голля заставят слушаться. Аллон з’анфан дё ла патри, вив ля Комюн![81] Вы еще увидите, что будет во Франции!..

Бай Михал обычно начинал словами: «Иси Пари, парль лё пепль франсэ»[82]. И, как по радио, вещал, какие чудеса совершит Париж...

Шел уже второй год, как была издана директива о вооруженном восстании. Долгое время ее осуществление казалось нам какой-то прекрасной, но далекой мечтой. Даже той осенью можно было услышать горькие сомнения: «Разобьем ли мы эту гнилую фашистскую власть?..»

Теперь все изменилось.

Мы уже участвовали в вооруженном восстании, хотя оно еще не было всенародным. И мы уже завоевали солидные позиции в борьбе за власть.

Мы не питали иллюзий. Министерство внутренних дел в своих инструкциях то и дело требовало: «Граждан следует привлекать к сотрудничеству с властями». Это министерство очень сокрушалось по поводу того, что граждане «помогают бандитам». Однако мы на себе испытали и другое. За 1943 год Новосельское околийское управление раздало около ста пятидесяти разрешений на ношение оружия гражданским лицам, и таких людей оказалось только в Новосельской околии больше, чем всех нас, вместе взятых.

Что верно, то верно: фашисты защищались обдуманно, организованно,