Наваждение - Пола Волски

Элистэ, не зная, смеяться ей или возмутиться, подавила в себе желание ответить.

- О, не упрекайте ее, Возвышенный кавалер. Она порывиста, может, даже безрассудна, но у нее добрые намерения. И, как бы там ни было, она моя родственница, и, значит, я должна была ей помочь.

- У вас благородное сердце и чуткая совесть, Возвышенная дева, заметил Байель.

Элистэ прилежно смотрела в окно.

- Кавалер, вы заставляете меня краснеть. - Аврелия подняла на него умоляющий взгляд. - Но вы обещаете мне хранить тайну? Мои несчастные обстоятельства требуют полной анонимности. Положение мое таит в себе угрозу, и я надеюсь на ваше благородство не менее, чем на вашу рыцарскую доблесть. - Ее рано развившаяся пышная грудь бурно вздымалась и опадала. Вы ведь сохраните мою тайну?

- Безусловно, Возвышенная дева, если вы этого хотите. Можете положиться на мою честь.

- Я полагаюсь, Возвышенный кавалер, воистину полагаюсь. А теперь может быть, вы поможете мне?.. Я все еще чувствую некоторую слабость...

- С радостью, Возвышенная дева.

- Вероятно... - Аврелия устремила настойчивый взгляд на Элистэ, вероятно, если мы войдем в дом по отдельности, нам легче будет остаться незамеченными. Я полагаю, дорогая кузина, принимая во внимание все обстоятельства, ты предпочтешь такой вариант?

- О, разумеется, - согласилась Элистэ. Аврелия хотела на некоторое время остаться с юношей наедине, это было очевидно, и поскольку она затратила столько усилий на это предприятие, меньшего она не заслуживала.

Было решено, что Аврелия войдет через черный ход, а Элистэ потихоньку проскользнет боковым входом, через кладовую. Байель расплатился с возницей и помог обеим девушкам выйти из фиакра. С резковатой поспешностью и отчужденностью на лице он вывел Элистэ на дорожку. Когда он вернулся за младшей из девушек, лицо его прояснилось, глаза вспыхнули живым блеском. Байель предложил ей руку, в которую она тут же вцепилась. Неровными шагами они направились к задней части дома, и Аврелия все время демонстративно искала поддержки своего спасителя. С кислой улыбкой Элистэ наблюдала, как парочка скрывается из виду, после чего поспешила к боковому входу, пробралась через кладовую и прилегающие комнаты и очутилась в парадном холле, где и остановилась.

Из гостиной рядом слышались голоса: низкий, отчетливый, чуть хрипловатый - Цераленн и глубокий по тембру - кавалера во Мерея. Застрявший в Шеррине, хотя, возможно, отчасти по своей воле, но следуя предписаниям Комитета Народного Благоденствия, Мерей стал частым посетителем дома Рувиньяков на протяжении этих мрачных месяцев.

Элистэ сделала шаг по направлению к гостиной и вновь остановилась. Следовало бы рассказать им о случившемся на Торговой площади, но сделать это невозможно, не раскрыв причины ухода из дома Аврелии, да и ее собственного. Впрочем, бабушка и сама скоро узнает о случившемся. Пока Элистэ стояла в нерешительности, до нее донеслись отчетливые слова Мерея:

- ...не стоит обманываться видимым равновесием - это всего лишь последняя краткая передышка перед невообразимым взрывом насилия.

- Оставьте, Мерей, мы оба слишком стары, чтобы праздновать труса. Холодная ирония Цераленн, казалось, была искренней. - Где доказательства?

- На лицах людей, которых можно встретить на любой улице и площади.

- Ах, этот вечный ропот недовольства!

- Вы недооцениваете простонародье. Сила их гнева и жестокость переходят все границы. А теперь, когда их привычка к смирению, поддерживаемая страхом, в большей мере утрачена - ведь наша Королевская гвардия повержена, многие жандармы погибли. Чары внушают презрение и все наши уязвимые места обнаружены, требуется лишь одно мелкое происшествие, слово, вздох - и ярость толпы вырвется наружу.

- По какой же причине? Они добились своего без особого кровопролития. Его величество превратили в пленника. Их смехотворный Конгресс, стонущий в творческих корчах, засел в Старой Ратуше, и по завершении своих трудов этот плутовской конклав разродится конституцией - чудовищным отродьем, которое мы должны приветствовать как чудо-ребенка. А тем временем они отменили все освященные веками привилегии Возвышенных, провозгласили несуществующее равенство, противоречащее законам природы, опрокинули устои, обычаи и правила порядочности и, несомненно, превратили Вонар в посмешище в глазах других стран. Всего этого они уже достигли, чего еще им желать?

- Мщения, - ответил Мерей. - Графиня, вы не понимаете, ненависть народа - это мощный источник силы, который теперь подогревают демагоги всех мастей, и прежде всего экспроприационисты.

- Меня не волнует злобное пустозвонство этих фанатичных крестьян-сквернословов.

- А может быть, стоит поволноваться. Это пустозвонство теперь преобразует наш мир.

- Я полагаю, что это ненадолго.

- Боюсь, что ваш оптимизм безоснователен. Перемены часто бывают необратимы. Волны перемен несут нас дальше, хотим мы этого или нет, и если мы не понимаем их направления, мы не можем отыскать средств к бегству или защите.

- Защите? Разве мы преступники, что нам надо защищаться?

- Именно так, в глазах большинства. Неужели вы еще не осознали, что для экспроприационистов все Возвышенные без исключения - враги народа и предатели Вонара? Самые мстительные из них требуют казни короля и королевы.

- Эта гнусность невозможна и не заслуживает внимания.

- Вы снова обманываете себя. Это вполне возможно и заслуживает самого пристального внимания. Я располагаю сведениями, которые, вероятно, стоят того, чтобы вы приняли их в расчет. В частности, представляют интерес два факта. Во-первых, мои осведомители в Бевиэре доложили мне, что король, которому удалось убедить своих тюремщиков в добрых намерениях, охраняется не слишком строго и пользуется известной свободой передвижения и возможностью побыть одному в пределах дворца. То же самое, я думаю, относится и к королеве. Меня известили также - а за несколько месяцев расследования я убедился в правдивости этих сведений, - что существует подземный тоннель, вероятно, плод трудов позабытых контрабандистов, идущий под городской стеной и выходящий на берег Вира вниз по течению далеко от городских ворот. Таким образом, средство для спасения короля напрашивается само собой.

Элистэ, подслушивавшая в передней, непроизвольно покачала головой. Теперь, когда его высочество Феронт бежал, охрана Дунуласа и Лаллазай, безусловно, будет усилена. Мерей еще не знает этого, но надежды короля на бегство уже развеялись. Погруженная в собственные мысли, она прослушала ответ бабушки.

- Вы недооцениваете лояльность моих помощников, - снова зазвучал голос кавалера. - Этой тайны не знает никто. Но подумайте сами, графиня, такая возможность побега из Шеррина может сберечь Возвышенным головы короля и королевы. Я намерен сопроводить в безопасное место и прочих Возвышенных - столько, сколько позволят обстоятельства.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});