Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Я не думала, что им удастся найти монстра. Следов не осталось. Это значит, что он либо улетел, либо дематериализовался. В любом случае они его не найдут – ни пешком, ни по картам. Так что я вполне могла позволить себе отправиться в больницу.

Была еще одна причина ехать в Альбукерк – Эдуард назвал мне одного человека. Он известен как брухо – ведьмак. Донна сообщила о нем Теду только при строжайшем условии, что этому мужчине не будет нанесен вред. Та, что назвала это имя, не хотела, чтобы вред, причиненный брухо, потом вернулся к ней. Он вполне готов создавать злые чары как за деньги, так и ради личной мести. Если в суде удастся доказать, что он выполнял настоящую магию ради нечестивых целей, смертный приговор будет вынесен автоматически. Звали его Никандро Бако, и считалось, что он – некромант. Если так, то это будет первый известный мне некромант, кроме меня самой. И еще: сообщив мне имя, предупредили также быть поосторожнее с ним. Он куда опаснее, чем кажется с виду. Мне только не хватало задиристого некроманта. Ну ладно, я и сама задиристый некромант. Если он на меня попрет, выясним, кто круче. Это что же такое: моя готовность к бою или излишняя самоуверенность? Вот заодно и узнаем.

Да, и еще со мной поехал Бернардо. Он сидел на пассажирском сиденье, опустившись вниз, насколько позволял ремень, который он по моему настоянию застегнул. Красивое лицо надулось в хмурой гримасе, руки он сложил на груди. Наверное, он бы и ноги скрестил, если бы места хватило. На ум напрашивались слова «мрачно» и «замкнуто».

Поперек дороги тянулись тени, хотя не было ни домов, ни деревьев. Будто они просто вырастали из земли, эти тени, и ложились поперек дороги, как предвестники ночи. Если глянуть на часы у меня на руке, то был ранний вечер. Если смотреть по уровню света, то поздний день. Оставалось еще три часа светлого времени. Я ехала через сгущающиеся тени, и интуиция подсказывала, что надо поспешить. Я хотела попасть в больницу до темноты. Не знаю почему, но вопросов я себе не задавала. За нами ехала полицейская машина с двумя копами, так что вопрос с превышением скорости они уладят.

Даже пугало, как быстро и гладко машина перешла через восемьдесят миль в час, а я и не заметила. Что-то было в этих дорогах – в том, как они уходили вдаль и вдаль через пустой ландшафт, а на меньшей скорости показалось, будто бы просто ползешь. Я держала ровно восемьдесят, и Рамирес не отставал от меня. Кажется, только он мне и верил. Может быть, он тоже чувствовал, что надо торопиться.

Молчание в машине не очень располагало к общению, но не было и неловким. Кроме того, у меня своих проблем хватало, чтобы еще и разыгрывать жилетку, в которую могли бы поплакаться социопатические друзья Эдуарда.

Молчание нарушил Бернардо.

– Я видел тебя с тем детективом на травке.

Я нахмурилась. Он смотрел на меня враждебными глазами. Кажется, он хотел затеять ссору, хотя непонятно зачем.

– Мы не были там «на травке», – ответила я.

– А мне показалось.

– Ревнуешь?

Его лицо стало неподвижным, с резко выделяющимися злыми морщинами.

– Значит, ты все-таки трахаешься. Только не с нами, плохими мальчишками.

Я покачала головой:

– Это было дружеское объятие, и вообще не твое дело.

– Я не думал, что ты склонна к дружеским объятиям.

– А я и не склонна.

– И?..

– И это не твое дело.

– Слышал уже.

Я посмотрела на него. Он отвернулся, только тонкий край профиля виднелся сквозь волосы, как луна перед затмением.

Я снова сосредоточилась на дороге. Не хочет встречаться глазами – и не надо.

– Мне кажется, ты стараешься избегать фотографий и всей этой судебной медицины.

– Я здесь на две недели больше тебя. Фотографии я видел. Тела я видел. И мне незачем снова на них смотреть.

– А почему вы с Эдуардом сегодня поцапались?

– Поцапались, – повторил он с тихим смешком. – Да, можно сказать, что поцапались.

– А почему?

– Я не знаю, какого черта я здесь торчу. Скажите мне, в кого или во что стрелять, я сделаю работу. Я даже тела храню, если плата приличная. Но здесь не во что стрелять. Ничего нет, кроме мертвых тел. А о магии я ни хрена не знаю.

– Я думала, ты – лицензированный охотник за скальпами со специализацией на противоестественных созданиях.

– Я был с Эдуардом, когда он вычистил гнездо ликантропов в Аризоне. Пятнадцать голов. Мы их скосили пулеметом и ручными гранатами. – Почти мечтательные интонации появились у Бернардо. Ах добрые старые времена! – До того я убил двух одичавших ликантропов, и потом у меня много было таких предложений. Я выбирал из них обыкновенных бандитов. Разница только в том, что цели не были людьми. С этим я могу справиться, но сыщик из меня никакой. Покажите мне цель, и я свое дело знаю, но это… ждать хрен знает чего, искать следы… Какого черта я должен искать следы? Я наемный убийца, а не Шерлок какой-нибудь Холмс.

Он поерзал на сиденье, сел выше, все еще держа руки сложенными на груди. Встряхнул головой, чтобы убрать волосы с лица. Это очень женственное движение. Мужчина должен быть муи мачо, чтобы у него так не было. У Бернардо получалось.

– Может, он считал, что, раз ты помог ему с тем гнездом оборотней, ты и здесь пригодишься.

– Так он ошибся.

Я пожала плечами:

– Тогда езжай домой.

– Не могу.

Я обернулась к нему. Виден был только профиль, но довольно симпатичный.

– Ты тоже у него в долгу?

– Да.

– А можно спросить, что за долг?

– Тот же, что у тебя.

– Ты убил его помощника?

Он кивнул и руками отвел волосы с лица.

– Хочешь об этом рассказать?

– А зачем? – Он глядел на меня, и это был тот редкий случай, когда лицо его выглядело серьезным, даже слегка мрачноватым, и на нем не было поддразнивающего выражения. Без этой улыбки и сияния в глазах он казался не таким красивым, но более настоящим. А это меня доводит до беды куда быстрее любой бочки обаяния. – Ты разве хочешь рассказывать, как убила Харли?

– На самом деле нет.

– А тогда зачем спрашиваешь?

– Тебя вроде бы что-то грызло. Я думала, что разговор может помочь. Или это женская черта – выговариваться?

Он расплылся в улыбке.

– Наверное, женская, потому что я об этом говорить не хочу.

– О’кей, поговорим о чем-нибудь другом.

– О чем?

Он глядел в окно, прислонившись плечом к стеклу. Дорога нырнула вниз между двумя холмами, и мир вдруг стал темно-серым. Мы в буквальном смысле уходили из света. Но это вот последнее нападение явно было совершено при свете дня. Так чего же меня так беспокоила наступающая ночь? Может быть, сказывался многолетний опыт охоты на вампиров, когда наступление тьмы означало, что у нас, людей, преимущества больше нет. Я надеялась, что все дело только в старых привычках, но дрожь у меня в животе придерживалась иного мнения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});