Первое российское плавание вокруг света - Иван Крузенштерн

Прибавление. Сии примечания писаны мною там, где учинены испытания, внесенные в журнал мой. По прибытии нашем после в Кантон обрадовался я немало, нашед путешествие капитана Бротона, которое издано во время нашего отсутствия. Из оного всякий усмотреть может, что предположения мои о соединении Сахалина с Татариею совершенно подтверждаются. Капитан Бротон, имевший малое судно, которое ходило не глубже 9 футов, простер свое плавание с южной стороны к северу между Сахалином и Татариею 8 милями далее Лаперуза, где глубина была 2 сажени, и нашел, что канал оканчивался заливом, вдающимся в землю на 3 или 4 мили. Он приказал объехать залив сей на гребном судне и удостоверился, что оный окружается повсюду низменными, песчаными берегами так, что нигде не оказалось ни малейших признаков к проходу.

Итак, здесь-то открыт им предел великого залива Татарии. Но если бы, невзирая и на сие, скрылся от усмотрительного Бротона и внимательного помощника его Чапмана, которому препоручил он изведать залив сей, где-либо узкий канал, в таком случае неминуемо приметили бы они течение. Но Бротон говорит ясно, что совершенное спокойствие водной поверхности в сем месте служило для него доказательством, что берег нигде не прерывается, следовательно, и пространство воды, существующее между Сахалином и Татариею, есть не что иное, как обширный залив. В испытании тяжести воды морской не настоит при сем никакой надобности. Итак, теперь доказано совершенно, что Сахалин соединяется с Татариею низменным песчаным перешейком и есть полуостров, а не остров. Почему справедливость и требует означаемый на картах со времени путешествия Лаперуза пролив Татарии изображать и называть заливом оный, хотя весьма вероятно, что Сахалин был некогда, а может быть еще в недавние времена, островом, как представляется оный и на китайских картах, но что наносные пески Амура соединили его с матерой землей.

Августа 15-го в 8 часов вечера переменили мы курс W на NNO. При отбытии моем из С.-Петербурга желали, чтобы я осмотрел острова Шантарские, лежащие в широте 55°, на востоке от Удинского порта, в расстоянии около 60 миль, потому что, невзирая на близость к ним сей гавани, неизвестно и поныне основательно ни число, ни положение оных. Хотя я оставил Камчатку с твердым намерением по окончании описи Сахалина описать и сии острова, но опись Сахалина задержала меня более, нежели я ожидал, сверх того я был обязан уважить и то, что нам надлежало притти в Кантон в начале ноября, куда в то же время долженствовала, прибыть и «Нева» с грузом пушных товаров, и потому принужден я был оставить сие намерение без исполнения. Необходимо нужно было не только не заставить «Неву» дожидаться нас в Кантоне, но и притти туда как можно ранее, дабы иметь довольно времени к окончанию своих дел (которые, по причине первого прихода россиян в Кантон, долженствовали быть сопряжены с разными затруднениями) и успеть выйти оттуда при NO муссоне. Итак, надлежало неминуемо поспешать в Камчатку, куда желал я притти еще в исходе августа, ибо ясно предвидел, что пребывание наше там продолжится четыре или даже пять недель.

Но чтобы плавание наше не было совсем бесполезным для географии, то и вознамерился я при сем случае определить некоторые места западного камчатского берега от 56° широты до Большередка, полагая, что оный не определен еще астрономическими наблюдениями. Почему и направил путь свой к оному.

Дувший во весь день свежий ветер от SSO сделался в 10 часов крепким и продолжался чрез всю ночь и весь следующий день. Перед полуднем показалось солнце. Мы определили широту 55°24' и узнали притом, что в 22 часа по снятии с якоря увлекло нас течением к северу на 33 мили. Под вечер сделался ветер несколько слабее, однако, дул чрез всю ночь все еще сильно.

В 2 часа пополуночи неожиданно усмотрели мы берег на севере, который по малой его обширности признали островом. Я приказал немедленно лечь в дрейф, но увидев после, что находимся от него еще далеко, стали лавировать под малыми парусами к нему, чтобы осмотреть точнее новое наше открытие, каковым считал я оное, во-первых, по той причине, что ближайший тогда от нас берег долженствовал быть открытый капитаном Биллингсом каменный остров Иона, которому по карте Сарычева следовало находиться от сего 3° восточнее. Чего ради матросу, усмотревшему прежде всех сей остров, выдано было награждение, назначенное мною на таковой случай. На рассвете оказалось, что это был каменный остров, подобный Ионе.

Нам не оставалось более ничего, как определить только положение его с точностью, ибо во время, бурной ночи или продолжительных туманов, каковые не бывают нигде столько часты, как в Охотском море, может быть для мореплавателей весьма опасным. День был пасмурный, и я отчаивался уже в произведении наблюдений. В 10 часов показалось к счастию солнце: в полдень удалось нам изловить его также между облаками с Горнером, который сверх того взял несколько высот близ меридиана, по им вычислил широту, разнствовавшую от определенной меридианными высотами только полуминутою, в полдень лежал от нас остров на NW32°, в расстоянии от 7 до 8 миль: бурун вокруг него виден был ясно.

Мы продолжали держать курс к NO до 2 часов – он лежал тогда от нас прямо на W и мы оставили остров сей, уверившись, к сожалению, что он не есть новое открытие, но должен быть обретенный уже Биллингсом остров Иона, однако, нашли при том в определенной прежде долготе его погрешность, составляющую почти 3°. Итак, и заслуживаем, кажется, именоваться вторыми открывателями. Истинное, определенное нами положение сего острова есть 56°25'30''и 216°44'5''. На карте Сарычева показан он под широтою 56°32'′, а долготою 146°12' восточной или 213°48'западной от Гринвича.

Итак, выходит разность в широте 6 ½ минут, а в долготе 2°56'. По карте Сарычева лежит остров Иона на S от Охотска, по выходе из коего открыт он через три дня: но как невозможно, чтобы по-корабельному счислению вышла неверность в трое суток три градуса, то и полагал я, что должна быть погрешность и в долготе Охотска, что и действительно потом оказалось. Охотск лежит по вышеупомянутой карте под 145°10' восточной долготы от Гринвича. Академик Красильников определил в 1741 году долготу Охотска 143°12'. Так как долгота Петропавловска, определенная Красильниковым, имеет только несколько секунд разности от определений капитана Кинга и астронома Ваелеса, также весьма мало от определений Лаперуза и наших, то заключить можно, что все долготы, определенные Красильниковым, должны оыть верны и что разность около 2° между определениями Биллингса и Красильннкова должна быть приписана погрешностям последнего астронома; но ежели ж определения капитана Биллингса принимать вернее Красильниковых и долгота Охотска основана на истинных наблюдениях, в таком случае остров, нами виденный, есть новое открытие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});