Любовник королевы - Филиппа Грегори

Елизавета побледнела до такой степени, что Сесил испугался, не случился бы с нею обморок.

– Ты затеял эту нелепую шутку, чтобы выбить из меня согласие? – прошептала она.

– Нет.

– Ты не можешь меня оставить.

– Я вынужден это сделать. На моем месте должен находиться другой человек. Тот, кто сумеет найти более убедительные доводы, к словам которого вы будете внимательнее прислушиваться. Во мне же вы теперь видите чуть ли не врага государства. Я не однажды слышал от вас обвинения в предательстве и измене. Меня перестали принимать всерьез. Я стал таким же ненадежным и неполновесным, как английские деньги.

– Призрак, о чем ты? Кто это не принимает тебя всерьез? Ты же знаешь…

Он низко поклонился и продолжил:

– Я готов служить вашему величеству на любом другом посту, стать поваром или садовником. Я не сочту это позором или крушением своей карьеры. Меня будет утешать сознание того, что там я принесу ощутимую пользу вашему величеству.

– Сесил, довольно шуток! Ты не можешь меня покинуть.

Он стал медленно пятиться к двери. Елизавета протягивала к нему руки. Она была похожа на ребенка, от которого все отвернулись.

– Уильям! Не уходи! Я не могу остаться совсем одна! – крикнула королева. – Из-за Шотландии я уже потеряла единственного человека, которого люблю. Неужели теперь я должна лишиться своего лучшего советника и друга? Ты же знаешь меня с детства. Я всегда верила, что мне есть на кого опереться.

Возле двери он остановился и сказал, не обращая внимания на ее слова:

– Ваше величество, позаботьтесь о собственной безопасности. Разбив шотландцев, французы вторгнутся в Англию. Их продвижение будет молниеносным. Сомневаюсь, что наша армия сумеет оправиться от испуга и оказать им хоть какое-то сопротивление. Не дожидайтесь, пока они явятся во дворец и свергнут вас. Заранее подумайте о месте своего укрытия и подберите тех, кого возьмете с собой.

– Сесил!

Это был вопль отчаяния. Уильям еще раз поклонился, вышел, закрыл дверь и замер, ожидая, что Елизавета бросится следом. Такое уже бывало. Но на этот раз королева не побежала за ним. Вскоре из-за дверей послышались сдавленные рыдания.

– Эми, твоя набожность уже начинает вызывать недоумение, – сказала своей падчерице леди Робсарт. – Люди поговаривают, что ты молишься как католичка. Сама знаешь, нам такая слава ни к чему. Один из моих зятьев видел тебя в церкви и удивился. Служба кончилась, все разошлись, а ты продолжала стоять на коленях.

– Господь не устанавливал продолжительности молитв. Каждый говорит с Ним столько, сколько потребно его душе. А я очень нуждаюсь в Божьем милосердии, – невозмутимо ответила Эми.

– Ты вообще стала сама на себя не похожа, – продолжала мачеха. – Раньше ты была такая… беззаботная. Во всяком случае, не настолько набожная, а теперь только и делаешь, что беспрестанно молишься.

– Когда-то меня ограждала любовь отца, а потом – мужа. Теперь у меня нет этой защиты, – сказала Эми очень просто, будто речь шла об обыденных делах, без дрожи в голосе и слез в глазах.

Эти слова заставили леди Робсарт заявить:

– Дорогая, я знаю, о нем ходило много сплетен, но…

– Это не сплетни, – перебила ее Эми. – Он сам мне рассказал. Все так и было. Потом им пришлось расстаться, чтобы она смогла выйти замуж за эрцгерцога и получить от Испании помощь в войне с французами.

– Он сам тебе во всем этом признался? – Леди Робсарт не верила своим ушам.

– Да. – Эми печально вздохнула. – Муж думал, что я его пожалею. Ему тогда самому о себе поплакать хотелось, вот он и решил, что я проявлю соболезнование. Роберт привык, что я ему всегда сочувствовала и утешала, какие бы беды с ним ни случались.

– Беды?

– Вы помните, каким он вернулся после Кале. Но расставание с нею подействовало на него еще ужаснее. Пожалуй, даже выйдя из Тауэра, Роберт не был таким подавленным. Ведь ему казалось, что я соглашусь на развод и тогда он осуществит мечту своего отца.

– Какую же?

– Воссесть на английском троне. Жениться на Елизавете и стать королем. Семейство Дадли давно мечтало об этом. Они считали, что у них такие же права, как у Тюдоров, только те их опередили. Его брат попытался это сделать, женившись на Джейн Грей. Сестра вышла замуж за Генри Гастингса, а тот по линии престолонаследия идет сразу же за Марией Шотландской. Наверное, все Дадли уверены, что их судьба – править Англией. – Эми на миг умолкла, а потом добавила так, будто говорила о ком-то постороннем: – Конечно же, он ее сильно любит.

Эти слова леди Робсарт говорили другие люди, но тогда к ним можно было отнестись как к глупым и злобным сплетням. В устах Эми они обретали совсем другой смысл. Мачехе показалось, что она слышит все это впервые.

– Он любит… королеву Англии.

– Да, леди Робсарт, – тихо подтвердила Эми. – Я ощущала любовь к ней в каждом его слове. – Когда-то Роберт так относился ко мне, но все считали его брак юношеской поспешностью и говорили, что он снизошел до меня. Лорд Дадли всегда был очень высокого мнения о себе. Но с нею он совсем другой. Можно сказать, его подменили. Она – любовница Роберта. Однако он помнит, что это королева, не только желает ее тела, но и восхищается ею… – Эми замолчала, подыскивая наиболее верное слово. – Стремится к ее любви. Доказывает, что достоин этого. А я… всегда была для него слишком легкой добычей.

– Эми, я помню, какой ты уезжала отсюда. Тебя словно подменили, – призналась удивленная и ошеломленная мачеха. – Откуда в тебе такое спокойствие? Ты говоришь так, будто это касается не тебя, а кого-то из твоих подруг. Я всегда думала, что Роберт – главный смысл твоей жизни. Неужели все изменилось?

– Да, леди Робсарт. В моей душе не осталось ни одного живого места. Я даже не подозревала, что горе бывает таким всеохватным. Это как болезнь, рак, съедающий меня изнутри. День за днем. Вот почему я кажусь вам набожной. Молитвы – мое единственное утешение. Я постоянно прошу Бога, чтобы Он взял меня к себе. Тогда пусть Роберт и она делают все, что им угодно. А я освобожусь от страданий.

– Дорогая, как можно так говорить! – воскликнула леди Робсарт, протягивая к ней руку. – Выброси эти мысли. Роберт недостоин твоих страданий. Ни один мужчина не стоит и женской слезинки. В особенности он. Что ты видела за годы жизни с ним? Капельку счастья и море страданий!

– Не надо меня утешать, – сказала Эми. – Когда сердце разбито так, как мое, слова ничего не значат. Боль в груди становится все сильнее. Я чувствую, жить мне осталось недолго, но не знаю, как исцелиться. Мне уже все равно, стоит он меня или нет. Есть ошибки поправимые, а эта – не из их числа. Даже если она выйдет за эрцгерцога, а Роберт примчится сюда, упадет в ноги и будет клясться, что все это было чудовищной ошибкой, разве можно вернуть прежнее счастье? Жизнь с разбитым сердцем – лишь видимость жизни. Зачем она мне?