Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

— Мамочка, полюбуйтесь на вашу непредвиденную дочку! — показала она толстенькую крепышку новоявленной мамаше.

— Радость моя, Любонька, — улыбнулась мамочка, по всей видимости, вспомнив обстоятельства из — за которых ей привалило это счастье.

А, забытая всеми на время, Рита напугала врачей, потеряв сознание. Теперь, положив на стол возле детских весов, новорожденную девочку, все колготились возле Риты.

— Вот он, богатырь! Аж четыре сто пятьдесят! — Наконец показала Рите её новорожденного плачущего сына акушерка, которую он тут же нагло обсикал.

— Самец родился. Сразу территорию пометил, — пошутила медсестра, а Рите стало как — то неловко за этого крепенького, незнакомого голыша.

— Глядите, а невеста замолчала, словно чувствует, что жениха к ней подложили, — рассмеялись врачи, когда на столе приумолкла девочка.

Рита слушала этот невольный, после только, что пережитых стрессов смех и с болью в сердце отметила, что не чувствует того, что на свет появилась её кровиночка.

— Ничего, привыкнешь, — как бы читала её мысли медсестра, приносившая малышей на кормление в палату к мамочкам. — Корми его и сама в обед ешь, чтобы у тебя и молоко и cилы были, его растить, — привычно мурлыкала она, подкладывая эту живую, голодную куклу к Ритиной сиське.

Малыш косился по сторонам слегка припухшими глазами — щёлочками, трогательно морщил нос — пуговку и старательно чмокал изо всех сил, но молока у Риты было мало и ему это совсем не нравилось.

— Вот ты и родился, — мысленно разговаривала Рита с сыном, — нечаянный сын непутёвой мамаши.

Малыш недовольно крутанул головкой.

— Ладно, не обижайся, ты ни в чём не виноват. Да и мне уже пора перестать копаться в своей душе. Надо принять всё как есть.

А сын продолжал выражать своё недовольство.

— Ну чего ты злишься? Не наелся? — спросила его Рита уже вслух.

— Давай я его докормлю, — взяла малыша подошедшая соседка по палате, вчера родившая третью девочку. — Чем лучше наестся, тем крепче спать будет!

Ох, как присосался, — улыбнулась она. — Сразу видно, что мальчик. Не то, что моя писклюшка, помусолила сиську и заснула. Да тяжёленький какой! Намучил мамку — то, пока решил на этот свет выскочить. Уж мы наслушались. Аж, до первого этажа слыхать было.

Дома Рита сдала сына, специально взявшей отпуск, матери.

— Смотрю на него и как воду из родничка пью, — умилялась Анна, привыкая к тому, что у неё теперь есть внук. А тот сразу почувствовал себя в семье главным и решительно не сдавал завоёванных позиций.

Анна поняла, что ответственность теперь на ней лежит двойная. Но она всё же справлялась: купала внука, пеленала, подавала его ночью, ещё не привыкшей просыпаться по первому требованию сына, Рите, стирала мокрые бесчисленные пелёнки, подписанные её внуком, бегала в магазин, готовила на всю семью еду, мыла пол. Особенно усердно она тёрла давно не крашеные половицы к приходу вечно недовольной детской врачихи, которая никогда не разувалась и постоянно кривила свои накрашенные губы в снисходительной улыбке.

А ещё сильно доставали соседки со своими пересудами, да та грязь, которой они щедро поливали Анну с дочерью. И гулять Рите с сыном поначалу приходилось во дворе за высоким забором, скрывавшим их от чужих, косых взглядов.

Даже редко забегавшей к ним подружке — Наташе, приносившей дешёвенькие гостинцы, Рита была не рада. Может потому, что разучилась верить в людскую искренность и ей во всём теперь мерещились подвохи и подлая ложь.

И ещё имя мальчику они никак не могли подобрать. Все имена были как не его.

— Может мы его Егором назовём? — предложила Анна. — В честь прадеда. Помню, мать рассказывала, что он тоже светлый был и кудрявый. И храбрый. Раз в детстве со сверстниками коней в «ночное» гонял, а на них волк напал. Один, правда, но свирепый. Так на коней кидался, что ребята тогда в страхе все разбежались, а он и волка отогнал и коней всех утром домой привёл. Только с тех пор у него на щеке шрам от волчьего когтя остался.

Вот и у нашего малыша венка на одной щёчке, будто метина.

Рита подумала немного: — А что? Должны же у мальчика быть какие — то корни. И записала сына: Егор Альбертович Милёхин.

Отпуск матери закончился, а у Риту пропало грудное молоко. А у Егора был хороший аппетит и он требовательно ревел. Рита вытащила из холодильника бутылочку с молочной овсянкой и некоторое время грела её в кружке с горячей водой. Егор «ревел белугой», а у Риты от его крика нервно тряслись руки. Она сунула бутылочку сыну в рот, но тот выплюнул соску и закрутил носом.

— Гадёныш! — выдохнула Рита с шипением.

Возможно, овсянка была холодная или густая и не понравилась малышу. Но охвативший Риту непонятный приступ гнева затмил разумные объяснения. Рита бросила бутылочку обратно в кружку, а Егора с ненавистью швырнула в кроватку и выскочила во двор.

Холодный дождь привёл её в чувство. Поняв, что Егор уже не плачет, Рита вернулась в дом и подошла к детской кроватке. Маленькое тельце не двигалось. Рита схватила сына на руки. Его глаза были закрыты. Рите показалось, что он не дышит.

— Егор, очнись! — тормошила она малыша. — Сынок, прости меня!

Сын не реагировал ни на её голос, ни на встряхивания.

Риту охватил ужас. По её ногам потекла тёплая жидкость.

— Егор! — завизжала Рита.

Ребёнок широко раскрыл глаза и уставился на неё не мигая.

— Как ты меня напугал! — плача Рита целовала маленькое тельце, чувствуя, как оно оживает и наполняется силой. — Прости меня, сынок!

Ничего не понимающая Анна застыла на пороге дома с тяжёлой сумкой в руке.

7

Рита вела Егора из поликлиники с очередной профилактической прививки.

Выпавший ночью снег не пожалел для пейзажа белой краски, запорошил крыши домов, заборы, кусты и деревья, сделав их игольчато — пушистыми, и навредил, засыпав и без того не чищеную дорогу.

В зимнем комбинезоне, купленном на вырост, Егорка утопал в снегу и походил на смешного «клишаногово ведмедика». Всякий раз при его сильном крене в сторону Рите приходилось его подстраховывать, хватая за капюшон, поэтому издалека они выглядели танцующей парой.

Стая грачей, прилетевших накануне, бестолково галдела, недоумённо тыкая клювами в снег, скрывший проталины, где они ещё вчера пытались найти себе корм. Вдруг они с громким карканьем вспорхнули и облепили ветви деревьев, стряхнув с них шлейф серебристого инея.

Это их спугнула, выдвинувшаяся из магазина навстречу Рите, баба Ася Пчелинцева.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});