Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

— И где только люди что берут? — начала она раздражаться, но потом решила сходить в ЦУМ. Это не далеко. — Может там повезёт?

Проходя по первому этажу ГУМа как выходу, Наташа обратила внимание на супружескую пару, громко разговаривавшую возле фонтана.

— Поехали домой, а то вдруг мать одна с Алёнкой не справляется! — беспокоился симпатичный молодой мужчина.

— Ещё одно мороженное и уходим, — капризничала его пухленькая жена, стреляя по сторонам своими тёмными глазами.

— И с чего ты вообще взяла, что эту свою Милёхину Риту сегодня здесь встретишь? — нервничал мужчина.

— Не знаю, просто у меня предчувствие.

— А у меня дома маленькая дочка!

Наташа внимательно вгляделась в молодую пару. Нет, раньше она их никогда не видела.

— Наверно где — то живёт ещё одна Милёхина Рита, которую они ждут, — решила Наташа.

В узких дверях ГУМА её нечаянно толкнула неповоротливая толстая тётка с полной сумкой в руке.

— У тупорылая! И чего только смогла тут накупить? — огрызнулась на неё Наташа, поправляя, сдвинувшийся на бок, синий кулончик, видневшийся в разрезе её синтетической блузки, который она давно считала своим, как и фосфоресцирующую брошку, умыкнутую ею когда — то у подшефной бабушки. Но надевать их она старалась в основном, когда собиралась куда — нибудь подальше от дома.

На выходе ей преградила дорогу иностранная делегация, направлявшаяся на экскурсию на Красную площадь. Сейчас, в связи с Олимпиадой в Москве их было довольно много.

Иностранцы отличались от москвичей не только модной, фирменной одеждой, но и раскрепощённостью и громкими разговорами на своём языке. Увешанные фотоаппаратами, в тёмных, зеркальных очках, они держались самоуверенно и очень раскованно, чего так не хватало нашим соотечественникам.

Решив хоть немного побыть интуристкой, пусть даже в своей стране, Наташа нескромно пристроилась сбоку к их группе и пошла вместе с ними.

— Хельмут, смотри, на этой русской кулон нашей бабушки Марты, который она отдала русскому солдату, спасая нашего отца, — взволнованно говорила молодая немка, привлечённая отблеском фотоаппаратуры на синем камне кулона. — Возможно, что это его внучка.

— Конечно, мир тесен, но не настолько же? — возразил сестре Хельмут.

— Это точно он! И камень такой же и платиновая оправа того же рисунка, как на серьгах из того гарнитура, — настаивала сестра. — Хельмут, я хочу его вернуть!

— Эмма, ты с ума сошла, — пытался вразумить сестру Хельмут, всё же приглядываясь к кулону. — У нас же нет с собой столько денег!

— А ты думаешь, что она может догадываться о его настоящей стоимости? Конечно, нет! Иначе надела — бы она его с такой дешёвой блузкой, да ещё в такую толчею, — всё больше загоралась Эмма. — Подойди к ней, познакомься, скажи, что она тебе очень понравилась и ты хочешь с ней переписываться. Я слышала, что многие русские девушки на это ведутся.

И попроси, что бы она тебе продала кулон, как сувенир на память. А ей подари свои электронные часы. Это вещь и красивая и полезная. У них таких ещё не делают. Я уверена, что ей они понравится.

— Ну, я не знаю, это просто какой — то авантюризм, — колебался нерешительный Хельмут.

— Иди же, — подтолкнула брата Эмма, — смотри она уходит!

Они разговаривали достаточно эмоционально и громко, полагая, что эти затюканные русские не знают немецкого языка настолько, чтобы понять смысл их разговора. И напрасно. Потому, что находившийся поблизости Игорь, которого его мама — учительница немецкого старательно обучала языку в надежде, что её лоботряс со временем пристроится на какую — нибудь непыльную работу, понял всё и пошёл следом за Натальей, уже свернувшей в переход к метро.

— Хорошо, я пойду, — наконец решился медлительный, как и все толстяки, Хельмут. — Только всё это неправильно! И будь поблизости, а то вдруг это происки КГБ! — Он принуждённо рассмеялся.

В длинном переходе было темновато и малолюдно. На повороте, почувствовав неясную тревогу, Наталья ускорила шаг, пытаясь быстрее пройти это почему — то сильно пугавшее её место.

Вдруг сзади кто — то резко тронул её за плечо. Наташа вздрогнула, быстро оглянулась и похолодела. На неё в упор смотрели глаза волка, вышедшего на охоту.

— Спокуха, лягуха, болото наше, — процедил сквозь зубы Игорь, срывая с жертвы кулон.

Сильно испугавшись, Наташа всё же успела крикнуть «Помогите!» и напрасно, потому, что Игорь, не желавший ненужного внимания, инстинктивно ударил Наталью ножом в печень. И убежал, сжимая в руке ценное сокровище и прихватив ещё и её сумочку из дешёвого коже — заменителя с кошельком с сорока пятью рублями и с документами.

Подоспевший Хельмут видел, как русская девушка с искажённым от боли и ужаса лицом, сползла по стене, зажимая руками правый бок. Между её пальцев сочилась кровь. Кулона на ней не было.

Испуганный увиденным, Хельмут повернул обратно и наткнулся на спешившую за ним сестру.

— Пойдём отсюда быстрее, — схватил он за руку Эмму, увлекая её обратно к, оставленной ими, группе. Его трясло мелкой дрожью.

Не дождавшись дочь, недавно овдовевшая Наташина мать уже ночью постучалась к дежурному милиционеру.

— Ну что вы, гражданочка, сразу панику поднимаете? — неприветливо выслушал её милиционер. Нервозность матери не произвела на него никакого впечатления. — Вот увидите, завтра ваша дочь вернётся. Погуляет и приедет.

— Вы не понимаете, что — то случилось! Наташа не гулящая, к тому же её дочка маленькая ждет.

— А мужа, как я понимаю, у неё нет.

— Мужа нет, они в разводе, — немного осеклась мать.

— Ну вот, сами понимаете, дело молодое, нам с вами уже не понять, так, что идите домой и ждите, — настаивал милиционер.

Он надеялся несколько утихомирить адреналиновую бурю, разыгравшуюся в душе несчастной матери.

— А, когда дочка вернётся, не забудьте всыпать ей то, чего в детстве ей не досталось.

Милиционер был опытным и знал, как туманны перспективы, вовремя найти пропавшего человека.

И Наташина мать пошла обратно по тёмной улице, вздрагивая от каждого шороха, слабо надеясь на то, что милиционер всё же окажется прав. Но ни завтра, ни потом, Наташа домой так и не вернулась.

11

Первую торжественную плавку на новой, сталеплавильной печи нарочно приурочили к Первомайскому празднику. Рабочие работали самоотверженно, сверхурочно и успели всё доделать, а начальство — вовремя отрапортовать на самый верх.

Под слепящие вспышки фотоаппарата корреспондента районной газеты, под громкие аплодисменты начальства и расфуфыренных по такому торжественному случаю смазливых девочек из заводоуправления, усилиями бригады сталеваров из открытой печи горячая сталь огненным, искрящимся водопадом с шипением полилась в приготовленную форму.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});